ВЦ - 2 (СИ) - Страница 6

Приехали, вышли. Время без двадцати восемь. Подошли к центральному входу стадиона, думали, закрыт. Нет, даже люди за дверьми оказались. Вошли, сгрузили баулы и огляделись. К ним тут же вахтёр прихромал. Военный китель без погон, но с орденами и медалями.

— Вам чего, молодые люди? — смотрит, как сквозь прицел танковый.

— Нам бы Чернышёва Аркадия Ивановича, — вышел чуть вперёд Фомин.

— Зачем? — любопытный товарищ.

— Играть будем за «Динамо», — вылез Третьяков.

— За юношей? — допрос целый.

— Нас генерал-полковник Аполлонов пригласил в основной состав «Динамо», — пора бить из главных калибров.

— Ох, мать твою! Иваныч! Тут по твою душу. Асов прислали.

Вся группа людей, что стояла и разговаривала у входа, прямо ринулась к ним. Подошли быстрым шагом и стали по кругу обходить, рассматривать. Мелкие все. Третьяков их на две головы выше со своими двумя метрами, да и Вовка с метром восемьдесят на голову почти всех выше. Не старые ещё, некоторые в шрамах и все со стальными зубами и неровно сросшимися бугроватыми губами. Как бандиты и драчуны какие.

— Фомин и Третьяков? — закончил круг почёта играющий тренер «Динамо». Вовка его по фото в газете узнал.

— Так точно. — Майор, кажется, сейчас Чернышёв.

— Звонил генерал Аполлонов. Сказал вас не трогать. Скоро сам приедет и все объяснит. Слушай, парень, — тренер приблизился к Фомину и даже на цыпочки встал, — ты, правда, думаешь, что сможешь играть в нашей команде?

— Извините, но для ответа нужно потренироваться с вами и сыграть хоть в спарринге. А лучше в ответственном матче с сильной командой. А иначе, как судить вам о моих возможностях, а мне о ваших, — как можно шире улыбнулся Вовка.

— Шутник. Хорошо. Может и действительно молодой Бобров? Он анекдоты любит рассказывать. У тебя как с ними? — Странный разговор, явно выбит из колеи тренер — легенда звонком Председателя спортобщества «Динамо» и по совместительству заместителем министра МВД.

— А чего, собирайте народ. Выступлю.

— Ну, ты гусь! — хлопнул по руке Вовку Чернышев, до плеча ещё ведь тянуться надо. — Ребята идите сюда. Тут артист нарисовался.

Так эти десять человек и есть всё Динамо!? Твою ж, налево! Как тут можно чего-то выиграть?!

Собрались и смотрят оценивающе. Ну, начнём вживаться в коллектив. Главное, помнить надо, что сейчас за анекдот могут расстрелять. Потому место действие пусть будет США.

Чего рассказать. Пошлое нужно, но в меру, чтобы всем понравилось.

— Это не анекдот будет, а зарисовка из жизни богатого американского фермера.

— У-у-у, — зашумели.

— Вбегает шестилетняя девочки домой и кричит маме: «Мама, мама у нас на сеновале голые». «Кхм», — краснеет мама, — «Это, наверное, какие-то дикие, вот у них и нет одежды».

«Ну, не знаю», — пожимает плечиками девочка, — «тётя-то точно дикая, орёт как сумасшедшая и стонет, а папа у нас разве дикий»?

— Хрюк. — И потом общий гогот. Простые люди. На бородатый анекдот такая реакция.

— Ты, Артист, полегче, чуть сердце не зашлось, — первым набрал воздуха молодой парень с большим картофелеобразным носом.

— Ну, молоток! Ещё знаешь? — Отсмеялся и Чернышёв.

— Ещё? Ладно. Мне твоя жена вчера такой смешной анекдот в трамвае рассказала, что я чуть с кровати не упал.

Тишина, потом хихикнул тот самый с носом.

— Кровати в трамвае, — пояснил он народу. И тут грянуло.

— Что тут творится, — рыкнули сзади. Оба-на, генерал-полковник Аполлонов собственной персоной.

Народ, как мог, встал по стойке смирно. Очень высокое милицейское начальство пожаловало.

— Аркадий, так что вы ржёте как кони стоялые? — Встал ведь в такую рань ради двух Вовок. Фомин прямо проникся к генералу. Может, помочь ему, сказать про мебель? Подумать надо.

— Да вот Фомин смешные истории рассказывает из жизни американских фермеров.

— А ты, Володя в Америке был что ли? — глаза выпучил.

— Да, что вы, Аркадий Николаевич. Это просто преамбула к анекдоту.

— Преамбула?! Мать твою! Ты семилетку закончил? Ох, интересный ты парень Фомин. Что за анекдот-то? — покрутил головой в сомнениях, может этот мальчик и точно с Тау Кита, как и говорит.

— Можно другой, товарищ генерал. Жизненный. У нас в Куйбышеве говорят, что вратарь московского «Динамо» Павел Забелин, жутко боится шайбы. Но у него очень неважная реакция, и ему редко удаётся увернуться.

— Ссука, — прохохотавшись вместе с командой над покрасневшим, как рак Павлом, одобрил анекдот Аполлонов, — Ещё можешь? Жизненный. Про хоккей.

— Можно. Приятель приглашает друга на хоккей. Тот отказывается — жена не пускает.

— А ты задери ей юбку, всыпь ремня как следует и уходи.

На хоккей друг не пришёл. Приятель его спрашивает:

— Ты сделал, как я учил?

— Да, задрал юбку, посмотрел и подумал: На фига мне этот хоккей?

Пять минут ржали. В вестибюле собралась целая толпа.

— Видишь, Аркадий, какого я тебе кадра привёз. Он и на льду такой. Шутит над соперниками. Ладно. Закончили дебаты. У вас завтра игра? Вот попробуй только не попробовать этих двоих. Я тогда попробую разозлиться. Так, сейчас я их забираю. На часик, устрою в общежитие и назад привезу. За амуницию, — Аполлонов ткнул в баулы, — головой отвечаешь. Это почти государственная тайна. Чтобы пост выставили. С кем играете, я тут занят был, всё в голове перемешалось? С «Крылышками»?

— Так точно, товарищ генерал — полковник.

— Обязательно буду. Всё ребятишки берите чемоданы и за мной.

В «Победе» Аполлонов обернулся к притихшим ребятам и пояснил:

— Плохо всё с жильём в Москве, сами понимаете. Такая война. Еле нашёл для вас местечко. Хотел в обычное общежитие, но нигде мест нет, пришлось в совсем уж не по чину жилплощадь вас определить. Будете жить в общежитии Высшей офицерской школы МВД СССР. Это по Малому Ивановскому переулку, дом 2. Там до метро «Площадь Революции» с километр. Утром пробежаться. Вы же спортсмены. Приехали.

Вовка генерала слушал, но сам в окно уставился. Да, ещё разрушенные здания есть, не все разобрали и отстроили заново. В основном маленькие коробочки двухэтажных домов, только в самом центре дома повыше. Машин почти нет. Автобусов тоже, зато маленькие неказистые трамваи в огромном количестве. И людей в них битком. Ну, конечно, сейчас-то уже люди с работы с ночной смены едут и те, кто на работу к девяти. Бурлит жизнь в столице. Вон и детишки с красными флажками улицу переходят, не иначе в музей идут.

Вылезли из «Победы» на мороз. В ней тоже не жара, ну, хоть ветра нет. А тут ветер вдоль улицы промозглый. Улицы? Со всех сторон церкви, да соборы. А надпись «Общежитие № 3», надо понимать, на входе в бывший монастырь. Ого. В келье будут жить.

Так и оказалось. Однорукий мужчина с будёновскими усами в офицерском кителе с несколькими орденами и медалями, и тремя нашивками за ранение жёлтой, красной и чёрной проводил их на второй этаж и открыл своим ключом келью-комнату. Малюсенькую с двухэтажными нарами и письменным столом с настольной лампой под зелёным абажуром. Штор и занавесок нет. Есть стул со сломанной ножкой.

— Починим, — буркнул комендант и, осмотрев Вовок, пробухтел, — всяких тут постояльцев видел, но таких молодых в первый раз, Да ещё и зам министра привёз. Вы кто ребята?

Глава четвёртая

Мой конёк скок-поскок,

Режет лёд, словно масло.

Верный знак: будет синяк,

Значит, жизнь не напрасна.

Я скольжу и твержу

Про себя, как заклятье:

«Помни: шайба — не игрушка,

Это маленькая мушка

На суровой ледяной щеке».

Смешарики