Вавилонская башня (сборник) - Страница 7

Обширную, исчерченную ступеньками обрывистых террас долину, на дне которой раскинулся космодром, со всех сторон окружают горы. Их широкие куполы и скаты опалены солнцем, лишены деревьев. Кое-где склоны круто обрываются над пропастью каньона, обнажая потрескавшиеся слои старых известняков и песчаников. Дорога извивается по дну долины, взбираясь все выше и выше, сначала асфальтированная, гладкая, потом каменистая, с трудом ползущая по сыпучим склонам. По ней можно доехать до лба ледника, откуда берут начало горные реки, посмотреть вблизи на скалистые вершины, подышать чистым морозным воздухом.

Если выпадет несколько свободных дней, то можно меньше чем за час пролететь высоко над волнистыми белыми облаками, добраться до моря, смешаться с веселыми толпами людей на бульваре, который тянется вдоль изумительных пляжей.

Но здесь, на плоском дне окруженной горами долины, которую соединяет с далекими низинами единственная дорога, уже не чувствуется солоноватогорький запах моря. Широкие, нависшие козырьком крыши просторных павильонов отбрасывают тень, холодный воздух поступает из непрерывно работающих климатизаторов. В буфете можно попробовать воды из далеких источников или сока субтропических растений. Сероватые горы, видимые с любой точки космодрома, стоят опаленные солнцем и негостеприимные; они возвышаются над стальными башнями и конструкциями, что опоясывают вздымающиеся корпуса ракет. Безводные предгорья с отвесными склонами заслоняют от человеческого глаза прелесть каменистых вершин. Вечером горы окутывает туман, лишь белеют зарывшиеся в землю бетонные убежища вокруг стартовых площадок, не потускневшие за долгие годы. Стальные конструкции отбрасывают длинные тени на буйную, росистую траву. Пожилой человек, таща за собой резиновый шланг, поливает перед административным зданием клумбы с цветами; в окнах вперемежку отсвечивает то багрянец, то сочная голубизна неба. Ярко окрашенный грузовик, перевозящий радиоактивные материалы, готовится к отъезду. Загорелый водитель в расстегнутой сорочке, улыбаясь, щерит белые зубы — он прощается с девушками в белых лабораторных халатах. Кладовщик собирает папки с бумагами — было много работы с прибывшей сегодня партией плутония, — оглянуться не успел, как уже наступил вечер. Комиссия только что разошлась, возни было полно, а на грузовикеодни броневые плиты, почти нет места для груза. Время от времени в углу слышно тиканье счетчика Гейгера, уровень радиации в норме, никаких признаков того, что сегодня в реактор вводили контейнер с топливом. Последний взгляд на контрольные циферблаты — и можно захлопнуть дверь. Отличный вечер, надо бы пойти домой, жена, наверно, беспокоится, уже звонила три раза. Тихо пофыркивая, ярко окрашенный грузовик минует узкие ворота, оставшиеся еще от тех времен, когда цепочки контрольных постов множеством колец охватывали небольшой в то время космодром. Бункеры, около которых стояли тогда солдаты, уничтожили, а на их месте разбили цветники. Остались только ворота, массивные и крепкие; их следовало бы взорвать, потому что они мешают движению по главной дороге, да только не очень ясно, как это сделать: рядом уже вырос новый лабораторный корпус, люди ежедневно спешат туда на работу, проезжают машины. Неподалеку от зданий мастерских стоит автобус. Водитель дожидается, когда соберется несколько пассажиров, включает двигатель и едет через горную гряду в поселок. Пожилой человек в темно-синей форме, стоящий около административного здания, там, где асфальтированная дорога пересекает живую изгородь, провожает взглядом автобус, повернув голову в сторону заходящего солнца.

Дорога извивается серпантином по крутым склонам долины, взбираясь все выше и выше. Потом — перевал и опять вниз. Там растут деревья, а склоны покрыты травой, густой и мягкой. Из-за деревьев проглядывают небольшие домики — несколько низких одноэтажных блоков и ряд похожих друг на друга коттеджей с крутыми крышами. Дорога упирается в площадь, автобус останавливается, скрипя тормозами. Люди разгуливают по тротуарам, выложенным каменными плитами, словно в настоящем городе. Единственное кафе, все посетители которого хорошо знают друг друга, заполняется гостями. Под деревья ями, окаймляющими площадь, расставлены скамьи. Пассажиры уже вышли из автобуса, как всегда, вежливо прощаются с водителем, и каждый торопливым шагом направляется к дому.

Водитель включает двигатель. Дорога за поселком идет по лесу, к далекому городу, вдоль быстрой, но пересыхающей в жаркую пору реки. Почему космодром когда-то построили в таком безлюдном месте? Автобус разворачивается и снова начинает карабкаться по серпантину в гору — может, очередные пассажиры уже ждут его около корпусов мастерских. Водитель любит читать старые романы про шпионов и шустрых сотрудников контрразведки, в шкафчике рядом с сиденьем у него лежит несколько таких книг, и в минуты ожидания он вытаскивает одну из них, чтобы перелистать. То время было, пожалуй, интересное, хотя и трудное. Автобус выехал из сосновой рощи и, делая один поворот за другим, взбирается в гору. Из окна видны старые бетонные бункера, заросшие травой. Сколько уж лет солдаты не проверяют машин, идущих по этой горной дороге.

Шоссе распрямляется, начинается пологий подъем на моренный вал, оставленный здесь мощным ледником тысячи лет назад. Быстро опускается тьма, водитель зажигает фары, на фоне темно-синего неба видна нацеленная на ранние вечерние звезды антенна огромного радиотелескопа — первый признак близости космодрома. Шоссе идет по равнине. Короткий спуск с моренного вала, местами поросшего карликовыми рододендронами, — и автобус тихо проезжает мимо живой изгороди — колючих зарослей, обозначающих конец пути. Ажурная антенна выделяется на ночном небе. Она незаметно передвигается вправо. Видно, астрономы сегодня ночью работают, и, надо думать, охотников поехать в поселок будет немного. Водитель ставит автобус около корпуса мастерских и выключает мотор. Главная дорога, ведущая в глубь космодрома, пуста, лишь кое-где ее освещают яркобелые лампы. Недалеко, перед поворотом, виднеются контуры старых крепостных ворот — преграды на дороге. Сегодня ночное дежурство у водителя будет спокойным — можно взять книжку или вздремнуть на заднем сиденье машины.

Антенна перемещается опять, гидравлические домкраты изменяют угол ее наклона — полтора градуса вправо, полтора влево. Мощные насосы, подающие жидкость в домкраты, находятся в постоянной готовности — достаточно слегка передвинуть рычаги. Антенна прощупывает узкий сектор неба, двигается вправо, влево, вправо и опять влево. Неправильные, случайные импульсы, принятые антенной, поступают в приемник, занимающий весь первый этаж здания. Сигналы совершенно нерегулярные, не чувствуется, что это результат деятельности человека, ведь лишь он один может привнести в них закономерность и порядок. Молчит математическая машина, анализирующая полученные импульсы: в них нет того, что ей приказано отыскать. Антенна опять меняет положение, рука человека нащупывает рукоятку на пульте, покрытом светящимся составом. Свет выхватывает круг в большом зале, но не освещает лиц людей, видна только рука, внимательно, осторожно передвигающая рукоятку. Антенна просматривает сектор наблюдения-вправо, влево, влево и опять вправо. Водитель автобуса, свернувшись, дремлет на заднем сиденье машины, и только зеленый огонек на боковом стекле говорит о том, что любой запоздавший сотрудник может разбудить шофера и попросить отвезти вниз. Антенна продолжает сканировать все тог же сектор неба. Минула полночь, в поселке ниже космодрома давно погасли последние огни. Антенна замирает, слышно высокое пение генераторов. У сигналов, излучаемых мощными передатчиками космодрома, свой язык, он зашифрован сложным кодом, позволяющим избежать искажений в безднах простраыства, через которое бегут волны. Пение генераторов нарастает, на пульте загорается красная лампочка. Перегрузка. «База вызывает восьмую, вызывает…» Человек за пультом протирает глаза, его лицо, покрытое двухдневной щетиной, попадает в полосу света. «Говорит база. Восьмая, почему не отвечаешь?» Слышен сухой щелчок — это автоматический выключатель прерывает работу аппаратуры. Перегрузка стала уж очень большой.