Ваш ребенок - Страница 7

Плохо, когда между родителями и детьми устанавливается дистанция. Родителей раздражает, что их усилия не дают результатов, и начинают действовать методом проб и ошибок, хватаясь за рекомендации самых разных авторов, а это приводит к еще большему отдалению. Дети при этом сопротивляются, они не доверяют взрослым и впадают в гнев.

Постарайтесь установить близкие отношения с ребенком – в этом истоки его дисциплинированного поведения.

Один из наиболее важных отдаленных во времени результатов воспитания по методу сближения связан с моделированием поведения родителей. Помните, что вы растите чьих-то будущих мужа или жену, отца или мать. Вероятнее всего, ваши дети, став взрослыми, будут поступать так же, как вы. Однажды ко мне на прием пришла мама с новорожденным на руках, маленьким Ароном. С ней была еще 3-летняя дочка, Тиффани, которую воспитывали по нашему методу. Как только Арон начал хныкать, Тиффани потянула мать за юбку и сказала в сильном волнении: «Мамочка, Арон плачет. Возьми его на ручки, покачай, покачай, понянчи!» Как вы думаете, что будет делать Тиффани, когда сама станет мамой и ее ребенок будет плакать? Она не будет обращаться к врачу или искать ответ в книге. Она будет руководствоваться интуицией: возьмет ребенка на руки, покачает, понянчит и… успокоит.

Даже подростки подражают родителям. Как-то мы с Мартой сидели в гостиной и услышали, что заплакала Эрин, дремавшая в нашей постели. Не успели мы подойти к двери, как плач прекратился. Недоумевая, мы заглянули в спальню, и на душе у нас потеплело. Джим, наш старший сын, лежал рядом с девочкой, ласково поглаживая и успокаивая ее. Почему Джим это делал? Он следовал нашей модели поведения: так поступают взрослые, если слышат, что плачет ребенок.

Вам приходилось когда-нибудь сидеть среди группы молодых мам и слушать их разговоры о том, как они рожали? Этого вполне достаточно, чтобы беременная женщина захотела убежать из родовой палаты. Роды не должны быть тяжким испытанием, когда страх и боль лишают мать радости давать жизнь своему ребенку. Однако если обратиться к практике родовспоможения, то окажется, что у большинства женщин роды были далеко не идеальными.

Чтобы избежать риска для матери и ребенка, роды переносятся в больницу. Так как роды связаны с кровью, наложением швов, болями и последующим возвращением к норме, беременность приравнивалась к болезни, которую «лечила» бригада хирургов. «Больная» поступала в предродовую палату, где ее готовили к родам. Ее нервы напряжены, она плохо воспринимает происходящее; но вот она уже прошла через унизительные процедуры (бритье промежности, очистительная клизма), вымыта и готова к дальнейшему. Роды по всем признакам вот-вот начнутся, и ее везут в родовую палату, похожую на операционную, с блеском стерильного металла, поворотными лампами и жестким столом – как если бы ее оперировали по поводу аппендицита.

Вдобавок начинаются всепоглощающие боли. Входит тот, кто должен их облегчить, – еще один член бригады хирургов, анестезиолог. Вот уже боли уменьшаются, но облегчение достигается дорогой ценой – роженица не может контролировать работу, которую совершает ее тело. Одурманенную успокаивающими средствами женщину кладут на спину на жесткий стол (теперь мы знаем, что роды на спине вредны для матери и для ребенка). Так как после спинномозговой анестезии ноги роженицы не действуют или она вообще засыпает, ее ноги фиксируют в «стременах».

Все готово для появления ребенка, однако ничего не происходит. Поскольку мать не владеет своим телом, она просто не в состоянии родить. Кто-то другой обеспечивает появление ребенка на свет с помощью щипцов. Затем маму отвозят в послеродовую палату, чтобы она пришла в себя после «операции» родов. Несколькими часами позднее она просыпается в своей маленькой палате, все еще на положении больной, без ребенка.

Тем временем в палате для новорожденных ребенок приходит в себя после родов, которые он или она никогда не сможет описать. После родов ребенка положили в пластиковую кроватку и отвезли в палату, где он присоединился к другим безымянным новорожденным, лежащим рядом в таких же коробочках. Младенца и мать периодически воссоединяют – для кормления строго через каждые 4 часа, однако большую часть времени они проводят вдали друг от друга, чтобы мать могла «отдыхать», пока ребенок будет находиться на попечении «специалистов» в детской палате. Через какое-то время мама и младенец покидают больницу в большей или меньшей степени чужие друг другу.

Главные участники процесса взбунтовались – женщины чувствуют, что пришло время рожать по-другому. Их собирают вместе, чтобы научить рожать. На занятиях по обучению приемам безболезненных родов будущие мамы узнают, как вести себя, чтобы уменьшить боли и ускорить роды Отцы, раньше отстраненные от круга посвященных, отвоевали кусочек плацдарма и превратились в тренеров. Множатся концепции альтернативных родов. Роды становятся семейным делом.

Родильные отделения пустеют. Под давлением финансовых и других проблем в больницах начинают прислушиваться к действительно компетентным лицам – к матерям. Часть обслуживающего персонала теперь набирают из числа опытных матерей, так как полны решимости заполучить рожениц обратно.

Чтобы остаться в бизнесе родовспоможения, больницы практикуют сочетание трех основополагающих начал: родовые палаты, совместное нахождение матерей и младенцев с тем, чтобы они скорее узнали друг друга и вступили в контакт, грудное вскармливание, которое «открыли» заново.

Но одновременно с существенными изменениями в лучшую сторону на сцене появились два злодея, отбросившие родоразрешение обратно в операционную. В начале 70-х годов появилась электронная аппаратура для контроля внутриутробного состояния. С помощью этой аппаратуры предполагается следить, нет ли угрозы для жизни ребенка, и предотвращать ее. Но использование этой аппаратуры создало ту самую проблему, для решения которой она предназначалась (хотя в ряде случаев она приносила пользу и спасла не одну жизнь). Чтобы аппаратура могла выдавать более точную информацию, роженицам предлагали лежать спокойно и (хуже того) в положении на спине. Младенцы в утробе матери бурно протестовали, и машина выдавала результат: «патологическое состояние плода», что означало перемещение назад, в операционную.

Специалисты искали пути разумного использования этой новой медицинской техники, а на сцене появился еще один злодей – неправильная врачебная практика. Когда рождался не совсем «идеальный» ребенок, даже если в этом не было ничьей вины, кто-то должен был расплачиваться. Врачи платили из своего кармана, а матери расплачивались своим телом. Число кесаревых сечений подскочило от принятой нормы 5-10 % до немыслимых ранее 25–30 %. Только подумайте: разве могли быть показания для хирургического вмешательства у 30 % рожениц? Прогресс не состоялся, и не из-за недостатков в сложении матерей, а из-за недостатков в практике родовспоможения, принятой в больницах. Матери после хирургического вмешательства большую часть энергии должны были затрачивать на залечивание своих ран, душевных и физических, а для ребенка у них оставалось мало сил.