Васек Трубачев и его товарищи (книга 2) - Страница 6

Саша обвел глазами белые застывшие холмы.

– А что, ребята, тут, наверно, зимой ни одна человеческая нога не ступала, – таинственным шепотом сказал он.

Васек посмотрел на чистый, ровный снег:

– Следов нет.

– Тут один Дед Мороз живет… – пошутил Одинцов и осекся.

В лесу раздался треск сучьев. Тихий шум, похожий на завывание ветра, пронесся по берегам. И в тот же миг неподалеку от мальчиков что-то белое вдруг отделилось от сугроба и медленно съехало вниз.

– Трубачев! – прошептал Саша.

– Видали? – испуганно спросил Одинцов.

– Это снежный обвал, – равнодушно сказал Васек, на всякий случай подвигая к себе лыжные палки.

Саша засмеялся.

– А меня мороз по коже пробрал, – откровенно сознался он.

– И меня… Идем лучше отсюда, – сказал Одинцов. – Не люблю я, когда снег… ползет.

– Ну, бояться еще! Мы, в случае чего, прямо голову оторвем! – Васек лихо сдвинул на затылок шапку.

– А кому отрывать? – усмехнулся Одинцов.

– Кто нападет! – сказал Васек, приглядываясь к белому холмику, который как-то странно покачивался в неровном свете луны. – Да никто не нападет. Я думаю, это показалось, – прибавил он.

Одинцов зажмурился:

– Ну да, бывает… привидится что-нибудь от снега.

– А вот на севере… – пугливо оглядываясь, добавил Саша. – Мне рассказывали…

Сзади снова раздался треск сучьев и тонкий протяжный вой. Мальчики переглянулись. Васек молча показал на белый холмик. Медленно покачиваясь на гладкой поверхности пруда, холмик полз к берегу.

– Стойте здесь… я проверю, – вдруг решился Васек.

Саша схватил его за руку:

– Я с тобой.

– Вместе пойдем, – прошептал Одинцов.

– На лыжи! Становись! – громко скомандовал Васек.

Ребята вскочили. Тихий вой, разрастаясь в грозное рычание, пронесся над прудом. В ответ ему из сугробов вырвались звуки, похожие не то на кошачье мяуканье, не то на собачий лай.

– Волки! – с ужасом прошептал Саша.

– Держите палки наготове, – стиснув зубы, сказал Васек. – Мы их сейчас…

– Нет! – испуганно остановил его Одинцов. – Куда ты? Надо домой!

– Домой, домой, – заторопился Саша. – Слышишь?

Вой разрастался. Теперь уже казалось, что со всех сторон подкрадываются к мальчикам какие-то непонятные и страшные звери.

– Ничего, как-нибудь дорогу пробьем! – задыхаясь от волнения, сказал Васек. – За мной, ребята!

Зорко вглядываясь в каждый бугорок, мальчики благополучно миновали сугробы и вышли в парк.

– Стойте! – Васек поднял руку.

На пруду снова было таинственно и тихо.

– Тьфу! Что за чертовщина такая! Ребята, сознайтесь: кто испугался?

– Я, – улыбнулся Саша, зябко поводя плечами.

– И я, – сказал Одинцов.

– Ну и я, – сознался Васек, – потому что не волк, не человек…

– А может, просто кошки? – предположил Одинцов.

Все трое засмеялись.

А на пруду, когда затихли голоса, под ветвями ели тихо сдвинулась туго накрахмаленная морозом простыня, блеснул огонек, освещая глубину темной землянки, и высунулась голова Мазина. Белый холмик быстро-быстро пополз к старой ели.

– Ушли? – шепотом спросил Мазин.

– Ушли, – ответил Петя Русаков, сбрасывая с себя белый халат.

Встряхивая золотистым чубом, Васек, разгоряченный впечатлениями дня, рассказывал отцу:

– Мы с Митей в лес ездили, далеко-далеко… А потом еще с ребятами на пруд ходили.

– То-то я тебя еле дождался. Хотел разыскивать.

– А на пруду, папа, такая луна, громадная, и свет от нее… Нам даже показалось, что снег движется. Да еще как завоет кто-то, – засмеялся Васек, – мы даже испугались немножко.

– Вот и хорошо, что испугались. Не будете лазить где не надо, – хмуро сказал Павел Васильевич. Он был чем-то озабочен.

– Да ты что, папа, чудной какой-то сегодня? – удивился Васек.

– Чудной не чудной, а… – Павел Васильевич замялся, постучал пальцами по столу и строго сказал: – К нам тетя Дуня едет.

– Едет? – переспросил Васек, не зная, радоваться ему или печалиться. Тетю Дуню – сестру отца – он никогда не видел. Она жила под Москвой на какой-то маленькой станции.

Павел Васильевич ожидал, что сын будет протестовать против приезда тетки, и приготовился к серьезному отпору, но Васек только спросил:

– А веселая она?

– Да как тебе сказать… особенного веселья я что-то у нее не замечал. Женщина старая, одинокая, хозяйка. А мы с тобой, можно сказать, холостяки. Где зашить, где пришить требуется, а то и сготовить чего.

– Каша у тебя пригорелая получается, – задумчиво сказал Васек.

– Вот-вот, – обрадовался отец, – самое теткино дело – кашу варить.

– Не хочу я тетки. Нам и вдвоем хорошо, – вдруг решительно заявил Васек.

– Хорошо-то хорошо, а с хозяйством мне все равно не сладить… Да, еще вот какая новость у меня, сынок…

Павел Васильевич почувствовал себя совершенно несчастным: ему предстояло еще раз огорчить Васька.

– Я, Рыжик, недельки на три в Харьков уеду. В тамошнее депо командируют меня. – Он тяжело вздохнул. – Значит, тут без тетки никак не обойтись, сынок.

Васек молчал. Ему было уже не до тетки.

– А когда ты уедешь? – тихо спросил он.

– Когда уеду? Ну, это еще не так скоро. Ты об этом не думай сейчас.

Васек тряхнул головой.

– Не скоро? Ну и ладно! А тетка пускай живет. Мне до нее никакого дела нет, – решил он.

Утром к Ваську забежал Одинцов. Павел Васильевич ушел на работу. Васек завтракал, густо намазывая маслом белый хлеб.

– Новость! – закричал с порога Одинцов. – У нас новый учитель будет после каникул. Мария Михайловна совсем ушла.

Мария Михайловна, прежняя учительница, давно уже не посещала класс, и четвертый «Б» около двух месяцев находился на попечении учителей других классов.

– Собственный учитель? – обрадовался Васек. – А Мария Михайловна что же?

Одинцов махнул рукой:

– Да она с нами состарилась совсем… Не с нами, а вообще… Ей шестьдесят лет скоро будет, а потом, после болезни еще…

– Жалко ее, – сказал Васек, – привыкли мы к ней.

– Жалко, конечно, – согласился Одинцов, – а все-таки учителю я рад. Бежим к Булгакову, расскажем ему!

– Да погоди. Я еще не позавтракал. Вот ешь лучше. – Васек пододвинул товарищу хлеб и масло.

Оба с аппетитом принялись за еду.

– Все новости да новости, – сказал Васек. – А откуда ты узнал про учителя?

– Мне Грозный сказал. Я у него для Саши лыжи брал. Приношу сегодня, а он говорит: «После каникул держись, брат! Отменного учителя вам директор нашел».

– Так и сказал – «отменного»?

– Так и сказал. Уж он не соврет. Говорит, будто учитель на выставке был вчера. Все вещи смотрел. Хорошо, что Мазин свой пугач унес!

– Унес? – с живостью спросил Васек и досадливо сдвинул брови. – Так и не сказал, что за буквы… Ну, пошли к Саше.

На улице было людно. В сквере играли дети, на скамейках отдыхали взрослые. С деревьев, покрытых белым инеем, осыпалась снежная пыль.

Саша Булгаков жил недалеко. Пройдя широкий двор, мальчики постучали в низенькую дверь первого этажа длинного серого флигеля.

Им открыла женщина с приветливым лицом:

– Сашенька, к тебе!

В светлой кухоньке было много ребят. Они, видимо, гуляли и только что пришли со двора. Саша и его сестренка Нюта раздевали их. Маленькая девочка в одних чулках бегала из комнаты в кухню с мокрым ботинком в руках. Толстый малыш с такими же, как у Саши, круглыми черными глазами хныкал, упираясь головой в Сашин живот, – он потерял варежку.