Варяг. Смерти нет - Страница 2

Да, он больше не князь. У него нет дружины, земель, связей, богатства. Нет византийского гражданства и друзей из числа владык. Но всё вышеперечисленное ему, Сергею Духареву, никто не дарил. Сам добыл. И снова добудет, ведь впереди, похоже, новая жизнь. А это, блин, гораздо лучше, чем старость. Чем боль, которая никогда не прекратится.

Только одна потеря – действительно потеря. Родные, которых он никогда не увидит. Друзья…

Накатило внезапно. Аж зубами заскрипел. Ни жены, ни детей он никогда больше не увидит! Он один, совсем один в злом, чужом мире!

К собственной боли добавился ужас мальчишки. Захотелось забиться куда-нибудь под скамью, свернуться в клубочек и скулить…

Стоп!

Сергей медленно вдохнул-выдохнул, обуздывая эмоции. Слабость духа он точно не может себе позволить. С такими-то тощими ручонками. Наблюдать, думать, анализировать. Разобраться, куда он попал, что преподнесла новая жизнь.

Ну и постараться эту жизнь сохранить. Ему и в восемьдесят с лишком умирать не хотелось, а уж терять эту, новую, юную, кипящую в каждой клеточке мальчишеского тельца, это уж совсем было бы неправильно. Мелкий? Вырастет. Хилый? Поздоровеет. Конечно, он выживет. Какие могут быть сомнения? С его опытом, жизненными и воинскими умениями, знаниями. Да он тут всех в бараний рог скрутит, дайте срок.

– Жрать сюда, – по-словенски, с акцентом прорычал нурман.

Пленники оживились.

Спящие проснулись, бодрствующие полезли вперёд. Какая-то тётка при этом отпихнула Сергея, едва не сбив с ног. Но он всё же сумел прошмыгнуть, протиснуться между крупными немытыми телами и ухватить пайку. Сергей выбрался из толпы. Так, что у нас?

Кусок варёной рыбы без соли и лепёшка из скверной муки.

Так себе трофей. Рот, однако, моментально наполнился слюной.

– Дай сюда! – грязная волосатая рука потянулась к лепёшке.

Сергей, не глядя, сунул локтем. Движение вышло корявым, но попал он удачно. В глаз. Кудлатый волосатомордый мужик взревел, замахнулся…

И тут вмешался один из нурманов.

Хлопнул волосатого ладонью по роже. Небрежно, беззлобно…

Мужика, однако, унесло метра на два.

– Каждый есть своё! – нравоучительно изрёк нурман. – Кто чужое брать – наказан больно!

Сергей торопливо запихал в рот остатки. Проглотил, давясь. Ужасно вкусно!

– Это пить, – сообщил нурман персонально Сергею, указывая на кадку, в которой плескалась озёрная вода.

Кружки не было. Сергей, на этот раз успевший первым, зачерпнул ладонями. Нектар!

Ещё раз зачерпнул… И его оттеснили. Плохо быть маленьким.

– Зарежу тебя, крысёнок, – прошипел волосатый, оказавшись рядом.

Опять накатил страх, но поддаваться было нельзя. Ни за что.

– А ну, пшёл прочь, пёс! – высокомерно пискнул Сергей.

М-да. Голосок тоже не особо.

Внезапно накатила ярость. Ему – пугаться какого-то раба? Да прям!

Волосатый больше него раза в два, и что? Да, ему вполне по силам убить Сергея, теперешнего. Гипотетически. А по факту – нет, не рискнёт. Ишь как в сторону глаз скосил: не заметил ли нурман?

Такой даже в спину ударить не осмелится. Слизняк.

Другой нурман, с властной физиономией и золотым браслетом на правой руке прошествовал к корме, вернее, к кормчему. Пленники шарахались с его пути с максимальной прыткостью.

За ним – ещё двое. Лицо одного смутно знакомо. Или кажется? Типичный нурман откуда-то с севера.

А может, и не кажется.

– Глянь, Хродмар, мой цыплёнок ожил! – Цепкие пальцы ухватили Сергея за волосы. Увернуться он не успел. – Что, цыплёнок, сам теперь жрать будешь?

Сергей молчал. Внутри – страх и ненависть. Причём страха намного больше. Даже зубы застучали.

– Оставь его, Скилл, – велел властный. – Всё равно он по-людски не понимает. Хочешь, чтобы он опять трясучкой заболел? Вегест, сколько нам ещё?

Говорили они по-нурмански, а не по-словенски. Но Сергей понимал их прекрасно. Языком людей севера он владел практически как родным.

– Если ветер не стихнет, к полудню будем, – помедлив немного, ответил кормчий.

– Уверен, что нам туда надо?

– Надо, Хродмар. Если ты не хочешь увидеть за кормой драккары Стемида. Лично я не хочу.

Хродмар поскрёб бороду, помолчал, поглядел, как убегают из-под кормы пенные «усы».

– Я тоже не хочу, друг. Но кто знает, как они себя поведут, увидав этих трэлей[2]?

– Скажем, что купили их в Смоленске. Конунг варягов ушёл к друзьям-свеям. В гарде его сын. Молодой. Мы скажем, он поверит.

– А если…

– Шутишь, хёвдинг[3]? – угадал вопрос кормчий. – Да кто станет слушать рабов!

Оба рассмеялись.

«По-нурмански я понимаю, – подумал Сергей. – А как с другими языками?»

Ромейский, хузарский, печенежский, латынь… В прошлой жизни Сергей знал как минимум дюжину.

– Ты меня успокоил, Вегест, – сказал вождь нурманов. – Давай я встану к веслу, а ты отдохни.

– Держи, – кормчий передал прави`ло. – Пойду поем. Что-то проголодался я.

Но, сделав несколько шагов, он остановился:

– Ты! – указал он пальцем на одну из пленниц, полную, миловидную, с головой, кое-как замотанной не слишком чистой тряпкой. – Со мной!

Глаза женщины расширились от страха. Сидящий рядом с ней мужичок привстал было, но тут же плюхнулся обратно на палубу, а женщина поднялась и безропотно последовала за нурманом.

Никто из пленников не вмешался. На лицах большинства читалось: хорошо, что не меня.

Нурман, приносивший еду, появился опять. Приволок корзину с рыбой, пару ножиков и ещё одну корзину, пустую.

– Ты и ты, – выбрал он первых попавшихся. – Чистить, потрошить. Плохое – сюда, – он указал на пустую корзину. – Грязь на палуба – наказание.

Сергея никто не трогал. Никто не пытался с ним заговорить. Никто не мешал ему вставать и ходить от борта к борту. И Сергей ходил, пытаясь освоиться с новым телом. Тело было неплохим, здоровым, но очень неуклюжим. Неправильным. Сергей с удовольствием сделал бы пару-тройку специальных упражнений, да просто поотжимался бы, чтобы определить выносливость.

Но не рискнул привлекать внимание.

Обед ничем не отличался от завтрака.

А примерно через полчаса Хродмара снова сменил кормчий, и драккар начал сбавлять ход.

Восьмерка нурманов ловко убрала парус.

– Сесть, не вставать, не говорить! Кто не так, делать больно! Очень больно! – внушительно сообщил пленникам нурман-«кормилец».

«Варяги, – подумал Сергей. – Мы подходим к варяжскому городу».

Это был шанс. Если их увезут в Скандинавию или ещё дальше, сменить статус станет сложнее.

Вопрос: что предпринять? Что сделать, чтобы обратить на себя внимание? Вегест прав. Кто станет слушать раба? Значит, надо сделать что-то такое особенное.

В голову ничего не приходило. Что ж, придётся импровизировать.

Драккар всё больше замедлялся. Нурманы выкинули за борт кранцы – мешки с шерстью.

Мягкий толчок, и корабль замер. Кормчий – мастер.

С места Сергея не было видно ничего, кроме неба, палубы и нурманов на ней.

Шаги на причале. Не меньше десятка человек. Шаг у всех мягкий, но слышно хорошо. Сергей в очередной раз порадовался улучшившемуся слуху.

– Кто такие? Откуда?

Вопрос был задан по-нурмански и довольно чисто. А голос молодой, звонкий. Вряд ли говорящему больше двадцати.

– Хродмар из Рогаланда, – с достоинством произнёс лидер нурманов. – Ходили с грузом в Смоленск. Теперь возвращаемся. Ты – конунг варяжский?

– Я его сын.

Судя по холодному тону варяга, лесть не сработала.

– Позволишь быть у тебя гостем?

Тот, кто назвался сыном конунга, с ответом не торопился.

– Ты не думай! Мы уж отдаримся за гостеприимство! – пообещал нурман.

– Что ж, Хродмар из Рогаланда, я…

Всё. Надо действовать. Как только Хродмара объявят гостем, он окажется под защитой варягов.