Варвара. Наездница метлы - Страница 1

Посвящается бабушке, ее предкам и потомкам.

Дверь с грохотом отворилась. На пороге из темноты возникла высокая фигура в длинной черной одежде. Острый конец шляпы упирается в потолок, с бортов текут ручьи, на полу остаются небольшие лужи и по щелям между досками стекают обратно на улицу.

В руке фигуры метла, длинной в полтора человеческих роста. Помело от воды распушилось, прутья торчат в стороны, словно усы рассерженной кошки.

Она стряхнула капли с плеч и постучала черенком по краям шляпы. В стороны полетели капли, и летели до тех пор, пока шляпа не стала сухой.

Поставив метлу у стены к двум другим, женщина проговорил резко:

– Погода никудышная. Что за срочность? Предупреждаю, если вызвали из-за пустяка, в следующий раз не полечу. Даже если небо рухнет.

Ведьма закончила отряхивать одежду, и закрыла дверь – брызги от ливня попадают на помело, а оно и так натерпелось за полет сквозь грозу.

Потом сняла шляпу и положила на полку, где аккуратным рядком застыла шляпа с повисшим краем, по последнему слову моды. За ней притаилась шляпа вообще без бортов.

Женщина покривилась, в голубых глазах сверкнул лед, она обернулась в середину дома. На сухом, почти без морщин лице, застыл вопрос, а длинный, крючковатый нос шевельнулся, будто пытается уловить едва заметные запахи.

– Носить чародейские шляпы – моветон, – презрительно проговорила она и провела пальцами по седому пучку на макушке. – Не верится, что в наш нерушимый Круг пробралась эта зараза.

– Не причитай, – отозвалась упитанная старуха за столом. – Легче отбиться от приставаний Асмодея, чем тебе угодить. Вон, даже погода попортилась от твоего злобства.

– Я не злобная, а прямолинейная, – сообщила первая ведьма так, словно это очевидная истина. – В такую погоду, ни одна приличная карга не вылетит. Одни неприличные летают.

Она подошла к печке и подставила ладони к огню. От одежды повалил пар, ткань расправилась и заблестела, как настоящий атлас. Ведьма довольно вздохнула и лицо расплылось, как у кота, получившего миску сметаны.

– Хорошие поленья, – проговорила она, – долгоиграющие. Надо и мне таких.

– Надо, – согласилась вторая. – Только за ними через горы в Тулуарский лес слетать придется. А там яга.

Первая ведьма резко обернулась, глаза округлились.

– Сдурела ты, карга, такое на ночь говорить? Еще яги нам не хватало. И так ее рой через Долину летает.

Старуха за столом достала мундштук, в котором торчит короткая, но толстая самокрутка, и щелкнула пальцами. Самокрутка вспыхнула, кончик затлел, тихо потрескивая, словно что-то шепчет на лишь ему понятном языке.

Откинувшись на спинку стула, вторая ведьма приподняла края мундштука. Самокрутка моментально прогорела, пепел осыпался прямо на пол, но ведьма даже не посмотрела.

– Зачем зажигать, если не куришь? – фыркнула остроносая.

Ее платье окончательно высохло. Она подошла к столу и чинно опустилась на деревянный табурет.

Вторая ведьма покрутила сгоревшую самокрутку перед носом. Левый глаз прищурился, всматриваясь в тлеющий огарок.

– Курить вредно, – произнесла она. – От этого кожа портится. Зато глянь, какая я загадошная. Прям как Дона Эльза на картине.

– Дона Эльза не курила, – произнесла остроносая карга и поправила выбившуюся из пучка седую прядь. – Так что за дело? Обратно по такой погоде не полечу. Дождь прекратится только утром, придется терпеть меня всю ночь.

– Да уж, счастье привалило, – хохотнула толстуха, ковыряя в зубе. – Но мы постараемся побыстрее.

Остроносая скривилась и произнесла едко:

– Премного благодарна.

Из темного угла шагнула третья ведьма, совсем молодая, с огненно-рыжими волосами и глазами цвета травы. В руках небольшой пузырящийся котел. По всем законам физики он должен оставлять ужасные ожоги на нежной коже, но ведьма держит чугунок и лишь улыбается.

Пройдя по скрипучему полу, рыжая поставила котел на середину стола, и все трое одновременно заглянули внутрь.

Прозрачная зеленоватая жидкость пенится, выплескивая на столешницу капли, похожие на изумруды. В середине что-то шипит и посвистывает.

Первая ведьма потянула носом и удивленно приподняла бровь.

– Ямайский перец? – поинтересовалась она.

Губы рыжей растянулись в кривой улыбке, она откинула непослушные космы, и проговорила:

– Он самый. Пришлось три дня за ним гоняться. Обычно кладу его в молодильное зелье, а тут решила в зрячий котел добавить. Для качества изображения. И знаете, что?

– Что? – хором спросили ведьмы.

– Ни черта он не помогает, – сообщила рыжая.

Ведьмы сочувственно закивали, потому, что все знают – когда долго готовишь варево, а оно не срабатывает, это бьет по репутации. А репутация для ведьмы самое главное.

Они еще немного покорчили скорбные лица, потом сделали вид, что обо всем забыли, и уставились в середину котла. То, что ямайский перец не улучшил качество изображения, вовсе не значит, что его нет.

Рыжая что-то пошептала, покрошила в бурлящую жидкость оранжевый порошок. Затем хлопнула в ладоши и смачно плюнула в варево.

Жидкость зашипела и пошла мелкими белыми пузырями, какое бывает на убегающем молоке. Пена быстро пошла вверх, когда достигла краев и едва не перелилась, ведьмы хором рявкнули. Пена осела.

В середине пузырьки разошлись и открыли чистую зеленую воду. Через секунду проявились картинки, замелькали дома, машины. На отдельных участках светофоры и крошечные человечки, которые бегут через выкрашенную полосками дорогу.

– Ну и варвары, – буркнула остроносая. – Несутся, как оглашенные, не видя света белого.

Картинка сместилась и на поверхности появилось молодое женское лицо с белыми волосами. Голубые глаза смотрят прямо на них, девушка сжимает губы, словно размазывает помаду. Потом покачала головой, и взгляд переместился куда-то вперед.

– Эт где она? – спросила пухлая ведьма и наклонилась пониже, чтобы рассмотреть.

Рыжая подняла палец и произнесла значительно:

– В машине.

Остроносая сосредоточенно смотрела, как блондинка крутит руль, что-то тыкает справа от себя. Потом картинка вновь переместилась, теперь на другую улицу, где на бешеной скорости несется еще одна машина – большая и черная.

– А это кто? – спросила ведьма строго.

Вторая закряхтела.

– Не знаю, – сказала она недовольно. – Но чую, с такой прытью, ничего хорошего не жди. Гляди как мчит, глаза круглые.

Первая ведьма наклонилась, едва не касаясь носом бурлящей жидкости, несколько секунд что-то разглядывала и бормотала, потом резко выпрямилась и сказала возмущенно:

– Вы чего сразу не сказали?

– Так ты бухтела, как карга, – ответила толстуха. – На мундштук мой обзывалась.

Остроносая кивнула.

– И еще обзовусь, – произнесла она. – Она та, кто я думаю?

– Да уж как иначе…

– Тогда высылайте ворона, – сказала она, поднимаясь с табуретки. – И охрану. Срочно.

Ветер колышет волосы и щекочет кожу. В динамиках машины орет рок-группа, с названием, похожим на имя экзорциста. Но слова легкие, будто специально подбирали, чтоб запоминались лучше.

Локоть выставлен в окно и ветер поднимает волоски, пуская мелкие мурашки до самого плеча. Я глубоко вдохнула, чувствуя, как внутри растекается сладкое чувство если не полета, то свободы, которую может дать только скорость.

Мимо пронесся белоснежный «порш», блестящий и сверкающий, только с мойки, потому, что даже из салона автомобили не пышут такой радостью и счастьем, как после нескольких этапов чистки.

– И тебе здрасте, – проговорила я, косясь на панель своей «приоры», которую купила в кредит и до сих пор за нее плачу.

На локоть села пчела. Я ойкнула, но махать за рулем не решилась. К тому же, где-то читала – они не любят машущих людей.