Варвар для особых поручений - Страница 60

— Я знаю, братья, что вы все готовы высказаться за такое наказание, но я скажу так. Он и вправду не умышлял против клана. Так сложилось, что у этого телка мозгов меньше, чем у пятилетнего ребёнка. Сначала сделал, а потом уж думать начал.

— Ты его защищаешь, Валдин? — удивился Свен, не веря собственным ушам.

— Я пытаюсь объяснить вам, как всё было на самом деле. Не хочу, чтобы на руках моих братьев была кровь невинного. Наказать его, чтобы научился головой пользоваться не только для того, чтобы шлем носить, надо. Но я против того, чтобы убивать или калечить его.

– Что ж. Слову книгочея я верил и всегда верить буду. Он всех нас от смерти спас. И раз он говорит — наказать, но не калечить и не убивать, значит, так тому и быть. Наденем на него ошейник и высечем кнутом. Что тебе ещё, Валдин? — спросил он, заметив, что Вадим снова поднял руку.

— После того, как он оправится после порки, посадите его на цепь рядом с моим местом. Будет служить мне, пока я не поправлюсь, — добавил Вадим.

— Так тому и быть. Забить в ошейник, сечь и приковать рядом с Валдином, — подвёл итог разговору Свейн.

Оробевший Гюльфи смотрел на Вадима неверящим взглядом. Мысленно он уже простился с мечтой о том, чтобы стать настоящим воином, и с собственным языком. Хорошо зная, какие обычно решения принимаются на подобных судилищах, парень испуганно вздрагивал от каждого услышанного слова. Но время шло, споры продолжались, а казнь всё откладывалась. И вот теперь, услышав решение ярла, он не мог поверить собственным ушам.

Его пощадили, и даже не сделают треллом. А самое главное, что защищал его тот, кто, по сути, должен был больше всех желать ему смерти. Окончательно запутавшись, Гюльфи покорно последовал за Рольфом, когда гигант, отвязав цепь от столба, потащил его на улицу.

Подведя пленника к другому столбу, гигант ловко связал ему запястья над головой, предварительно содрав рубашку, и, отступив в сторону, сделал знак Свей– ну. Экзекутором был назначен молодой Сигурд. Сам Рольф от этой роли вынужден был отказаться, удивив ярла одной фразой:

— Брат просил не убивать, а я боюсь, что не сдержусь. Уж очень он меня рассердил.

Взяв кнут из воловьей кожи, воин ловко взмахнул им, разминая руку и расправляя плетёный ремень, после чего нанёс резкий удар. Тяжёлый кнут свистнул в воздухе, хлестнув парня по плечам, и пляж огласился громким стоном. По решению Свейна парню отсчитали тридцать ударов, после чего, отвязав от столба, привели обратно в дом.

Бросив один только взгляд на окровавленную спину парня, Вадим сочувственно покачал головой и, повернувшись к Налунге, приказал ей принести облепиховое масло. Бочонок такого он приобрёл у поморов за одну серебряную монету, чтобы лечить ожоги и неглубокие раны. Велев Рольфу положить парня на пол, рядом с топчаном, он принялся объяснять рабыне, что та должна делать.

Аккуратно смыв кровь, девушка смазала рубцы на спине парня и, накрыв его оленьей шкурой, робко спросила:

— Зачем вы его защищали, хозяин?

— Он мне нужен для дела, — коротко пояснил Вадим, устало откидываясь на кожаный мешок с сеном, заменявший ему подушку.

Следующий месяц прошёл спокойно. Ровно до того момента, когда в бухту вошли сразу четыре корабля. В доме сразу стало тесно и шумно. Но даже в этом бедламе места ярла, Юргена и Вадима оставались неприкосновенными. Церемония принесения клятвы прошла на пляже, перед стоящими на киле кораблями. В землю был вкопан столб с изображением какой-то личности с повязкой на глазу.

Внимательно рассмотрев это произведение искусства, Вадим понял, что это, возможно, лик Одина и, хмыкнув, воздержался от комментариев. Голова у него уже почти перестала болеть, и теперь он целыми днями изводил сидящего на цепи Гюльфи различными разговорами. Очень скоро он довёл парня до состояния, близкого к помешательству. Все его познания об этом мире подвергались серьёзному и вдумчивому анализу, после которого голова у парня начинала болеть не хуже, чем когда-то у самого Вадима.

Попеременно доводя его до состояния депрессии, а то до икоты от дикого хохота, Вадим сумел внушить парню, что после всех его приключений, единственное место, где он сможет спокойно жить, это клан ярла Свейна Акульего зуба. Но дольше всего Вадиму пришлось объяснять, почему он воспротивился казни парня. Понимая, что понятия морали и нравственности у него и у Гюльфи сильно разнятся, Вадим решил говорить почти чистую правду.

Из всего услышанного парень понял только одно: Вадим его пожалел и решил оставить ему жизнь, чтобы воспитать ещё одного воина для клана. В ошейнике, гремя цепями, юный богатырь покорно следовал за своим спасителем туда, куда шёл он, внимательно следя, чтобы тот не напрягался и не делал резких движений.

Из врага огромный парень вдруг превратился в старательную сиделку. Даже Рольф иногда удивлённо качал головой, наблюдая, как Гюльфи препирается с рабыней, оспаривая у неё право принести что-то Вадиму Самому Вадиму частенько становилось неловко из-за такого усердия парня, но, сказавши «а», он должен был сказать и «б».

Поэтому, задвинув все свои ощущения подальше, он продолжал делать вид, что всё так и должно быть. Через три месяца после нападения Вадим, убедившись, что на парня можно положиться, привёл его к Рольфу, который в этот момент старательно размахивал огромным молотом у наковальни, и, ткнув пальцем в Гюльфи, попросил:

— Сними кандалы. Оставь только ошейник.

— Зачем? — моментально набычившись, спросил гигант, выразительно поигрывая кувалдой.

— Я ещё не до конца поправился, а он всё равно за мной по пятам, как телок, ходит. Вот и будет у меня вместо телохранителя, — усмехнулся в ответ Вадим.

— А зачем тебе телохранитель? — ещё больше насупился Рольф.

— На всякий случай. Чтоб был. Личная рабыня есть, теперь ещё и личный телохранитель будет, — улыбнулся Вадим.

— Так. Ну-ка, парень, пойди, погуляй пока, — решительно приказал Рольф, беря побратима за плечо.

Дождавшись, когда парень выйдет из кузницы, кое– как оборудованной в бухте, Рольф отложил кувалду и, уперев огромные кулаки в бока, решительно потребовал:

— Давай рассказывай, с чего тебе вдруг телохранитель понадобился?

— Сам знаешь, народу нового много появилось, а из меня сейчас боец, как из собаки рысак. Так что, если вдруг кто-то дурить вздумает, я на него этого бычка спущу. Не с оружием, конечно, но он и так справится.

Вадим не врал, когда говорил, что боец из него сейчас действительно плохой. Последствия удара, едва не отправившего его на тот свет, он всё ещё ощущал. Голова то и дело кружилась, особенно когда он начинал делать резкие движения или сильно напрягался физически. Была в его просьбе и ещё одна причина. Он хотел проверить парня, дав ему чуть больше возможностей и свободы передвижения.

Помолчав, Рольф старательно обдумал просьбу Вадима и, крякнув, проворчал, снова берясь за кувалду:

— Ладно, сделаю. Но было бы лучше, если б ты мне этих дурных показал.

— Ещё чего?! Чтобы ты из них ремней нарезал? — фыркнул Вадим.

— Зато другие не полезут, — огрызнулся гигант.

— Ага, а нам с ярлом и кормчим снова головы ломать, как свару в клане остановить. Ты же, как разойдёшься, краёв не видишь, бугай бешеный, — рассмеялся Вадим, хлопая побратима по плечу.

— Думаешь, этот бычок другой? — усмехнулся в ответ Рольф. — Не надейся. Такой же азартный в бою будет.

— Знаю. Потому и дрессирую его, словно пса бойцового. Чтобы хозяйский голос в любом грохоте услышал, — откровенно признался Вадим.

Удивлённо покосившись на побратима, гигант выглянул на улицу и, позвав парня обратно, принялся молча сбивать с его запястий кандалы. Оставив только ошейник, он молча отпустил Гюльфи и, проверив на нём заклёпки, криво усмехнулся:

— Что, голыми руками порвать пытался?

Смущённо тронув металлический брусок, который

гигант лично согнул, а потом и заклепал на его шее, парень молча кивнул. Усмехнувшись, Рольф покачал головой и, хлопнув его по плечу, проворчал: