Вардес. Лик Бога (СИ) - Страница 112

Так что же делать на фиг?! Идти за Чашей — скорее всего самоубийство, не идти, когда в трех шагах от нее, еще глупее. Я сцепил зубы: душа терзается в сомнениях, у меня выбор как у того поставленного посреди двух кормушек осла. И подобно ему я стою в ступоре, не в силах решиться, к какой из кормушек подойти.

Как тот осел рядом с пищей мог умереть от голода, я мог остаться, навеки прижавшись к этой стене.

Что делать, Вардес, что делать? Никогда еще проблема выбора не стояла так остро: я не хотел идти, куда толкают неведомые силы, но долг и разум повелевал достать такую близкую Чашу…

Я плотнее зажмурил глаза, в голове раздался звон, словно разом задрожали тысячи стекол. В удивлении распахнул веки и вспотел от ужаса: показалось, что частично ослеп. Белая пелена застилает весь мир, темнокожая эльфийка, серебристый оборотень и голубое небо видятся, словно через призму белого матового стекла. Но детали вроде разбираются нормально. Успокойся, Вардес, это все от нервов. Нужно взять себя в руки…

— Очнись, Хексен, — голос Эйры прорвался словно издалека, — мы не можем оставаться тут, если демоны вернуться, нас ничто не спасет. Чаша близко, я чувствую ее… Хексен, ты меня слышишь?! Ты идешь?!

— Иду, — вяло ответил я, тяжело вставая.

Миракл, словно обрадованный моим возращением в этот мир, бодро поднялся и повел мордой к моему лицу.

— Только не целуйся, Лейла, — попытался пошутить я.

Оборотень чуть прижал уши и, обиженно отвернувшись, скакнул ближе к эльфийке.

Женская солидарность даже здесь берет верх… Но что это я? В конце концов, они не виноваты в том, что меня гложут черные сомнения. Если бы были другие варианты, с удовольствием махнул на Чашу рукой. Но назад уже не повернуть, и вообще, может я ошибаюсь, и у меня паранойя?

О застилающей глаза пелене, как о временной трудности, я старался не думать.

Тем более, что она почти не мешает, вот только придает окружающему легкий оттенок нереальности происходящего…

Чем далее мы углублялись в город, тем сильнее я нервничал. Ожидание, что в любой момент на нас набросится сотня демонов, выпивало силы. А их, тварей, все нет и нет. Мне почудилось, что хитроумная эльфийка ведет нас кружным путем, наверно, избегая скопления демонов. Может быть, нам повезет, и мы останемся незамеченными.

Я, стараясь идти неслышно, оказался рядом с эльфийкой, зашептал ей в ухо:

— Куда ведешь? Ты знаешь, где Чаша?

Эйра кивнула, но не снизошла до ответа. Вместо него, махнула рукой, и продвинувшийся метров на двадцать отряд замедлился.

Пройдя меж двух развалившихся зданий Эйра жестом остановила меня. Миракл повел ухом, но тоже встал как вкопанный. Темнокожая эльфийка осторожно заглянула в щель меж чудом удерживающих друг друга камней. Последовав ее примеру, я удивился: впервые получилось так, что врага мы заметили раньше.

Несколько крупных демонов с перепончатыми крыльями за спиной, небрежно держа в руках двуручные мечи, бесцельно бродят у необычного здания. Башня, небольшая по меркам моего мира, этажей пять, на вершине установлен металлический шпиль – будто мощная антенна для приема радиоволн. И смотрится она в этих руинах как-то целостнее или даже новее. Словно ее построили на несколько веков позже других зданий в городе.

Ни слова не говоря, Эйра встала из-за кладки камней в полный рост. Синие, напоминающие молнии лучи, вырвавшиеся из обеих рук. Демоны запылали, будто на них обрушился гнев божий, но если и могут чувствовать боль, то ее явно не прочувствовали, спустя долю секунды от них остался только медленно оседающий пепел.

С гордо поднятой головой изящная эльфийка прошла в сторону башни. Сначала я подумал, что в ней проснулась жадность, еще немного и она поднимет пару кусочков мифрила, оставшихся в золе, но Эйра лишь обошла башню и остановилась перед темным проходом, что некогда был широченными дверьми.

Без труда угадывалось, что когда-то внутренняя обстановка башни была шикарна: стены расписаны в яркие краски, на них еще сохранились остатки гобеленов, всюду деревянная труха, видимо, остатки мебели. А уходящая вверх широкая винтовая лестница с золочеными перилами говорила о многом.

Перед лестницей я увидел первого человека. То есть то, что когда-то было человеком, а сейчас лежащий на полу ржавый, едва не осыпающийся под собственным весом рыцарский доспех. Скелета, костей и материи не видно, наверно, уже давно превратились в пыль. Рыцарь сражался до последнего, защищая лестницу, он положил за нее свою жизнь. Больше всего меня привлек длинный отливающий серебром меч, с красным, как кровь, рубином на рукояти. Меч по выражению Эйры из разряда хороших: он не думал ржаветь от времени и тем более рассыпаться. Я потрогал кромку лезвия, выступившая из-под рассеченной кожи капля крови уверила в небывалой остроте меча. Рядом с доспехами лежат черные красивые ножны.

— Прости, приятель, надеюсь, ты не расстроишься, — сказал я, аккуратно вдевая меч в ножны. Легкий для меня и тяжелый для врагов, как раз то, что нужно.

Эйра, повертев по сторонам головой, вместо того, чтобы пойти, как я бы хотел вверх по лестнице, совсем не по-эльфийски припала на колени и стала очищать песок с пола. Оказывается, под слоем земли и пыли пол выложен мрамором или чем-то его напоминающим. Правда, не с зеленоватым оттенком, а необычным темно-синим. Среди блестящих плит синего мрамора Эйра откопала одну красную.

Едва прижав к ней ладонь, эльфийка провалилась сквозь пол.

Пока я недоверчиво протирал глаза, недолго колебавшийся оборотень бросился на ее место. Матерый зверь разделил ее участь, исчез, словно пол сделался вдруг сверхскоростным зыбучим болотцем и мгновенно поглотил их. А я уже отключил разум и, положившись на интуицию, сделал шаг вперед…

И упал бы, возможно, даже разбившись о каменные ступени, если бы меня не поймала вновь обернувшаяся девушкой Лейла. Она, оказывается, очень сильна: держит меня, будто я ничего не вешу. Почему она и об этом скрывала? Лейла прижимает меня к себе словно ребенка, глядя при этом с ужасом в глазах. Наверно, боялась реакции, которая должна последовать с моей стороны.

Я вздохнул, ощущая терпкий и вкусный аромат ее тела. Кем бы она ни была на самом деле, но хитрая бестия надежно заперлась в моем сердце, я прощу ее, какие бы тайны она от меня не скрывала. Даже, если она окажется вклинившимся ко мне в доверие предателем…

Спохватившись, с силой вырвался из ее объятий, и не обращая внимание на виноватый взгляд, принялся разглядывать зал. Ступени лестницы уводят к самому потолку, сверху прямо над ними квадратом исходит свет. Наверно, тот кусок мрамора, куда провалились девушки, лишь магическая иллюзия, ширма, сквозь которую можно пройти…

Помещение, хоть разрушенное и темное, но большое, словно актовый зал. Пришла мысль, что оно выполняло как раз эти функции, вдоль стен тянуться ряды деревянной трухи, наверно, скамьи, на которых когда-то сидели маги, внимая кому-то в центре зала.

Кстати, о центре зала. Относительно высокий постамент стоит ни к селу ни к городу, а вот на нем…

— Вот она чаша, — с глубоким вздохом прошептала Эйра.

Чаша, или скорее большой граненый кубок, почти как у хоккеистов, лежит на этом самом столбе. Недолго думая, я, встав на цыпочки, ухватил ее на всякий случай обеими руками и потянул к себе.

Замер, прислушиваясь, — ничего. Все в порядке, никаких потоков воды, рушащихся потолков и уходящего из-под ног пола. Ожившие статуи и ветвящиеся молнии, слава богу, не показывались тоже. С подозрительностью я повертел кубок в руках. Кубок как кубок… то есть Чаша, разве, что даже в темноте отливает темным блеском.

— А это точно та самая чаша? — спросил я недоверчиво. — Уж больно легко мы ее получили.

— Ты, что, разве не чувствуешь плещущуюся в ней силу? Она может раздавить тебя, как насекомое, а потом заодно отправить на дно океана весь этот остров.

Я ничего не чувствовал, но не признаваться же в этом эльфийке? А еще я поймал себя на мысли, что готов простить Лейлу за маленькие обманы. Если Эйра при виде чаши у меня в руках, отстранено застыла, то Лейла смерила героя таким влюбленным и одобрительным взглядом, что спина сама собой выпрямилась, как стальной стержень.