Вампир на День влюбленных - Страница 9

— Потому что ты ведь тоже потеряла всю свою семью ещё в детстве, — тихо произнёс он. — Ты, как никто другой, должна понимать её переживания, хотя бы отчасти.

Мирабо почувствовала, что у неё всё сжалось внутри. Как будто что-то сильно сдавило её тело. Гибель её семьи всегда была запретной темой, Мирабо не позволяла себе даже думать о ней. Она предположила, что по какой-то причине Маргарет рассказала детективу об этом. Это её отнюдь не порадовало, она не смогла сдержать эмоции и поэтому почти с ненавистью произнесла:

— Её семья ещё жива.

— Но Стефани никогда не сможет их увидеть. Снова почувствовать их любовь и поддержку, — негромко заметил он.

— У неё есть Дэни, — мрачно настаивала Мирабо.

— Но не сейчас, — возразил Тайни, а затем добавил: — Поговори с ней. Она сейчас одна-одинёшенька. Как и ты.

В этот раз Мирабо не стала останавливать его, а просто наблюдала, как за ним закрылась дверь. Внутри неё бушевал небольшой ураган эмоций. Одна-одинёшенька? С чего, чёрт возьми, он это взял? Ведь между ней и Стефани существовала огромная разница. Хотя девчонка не могла, а точнее, не должна была сейчас приближаться к своей семье, она, по крайней мере, знала, что родные живы, и у неё была возможность время от времени проверять, всё ли у них в порядке, и счастливы ли они. Однако вся семья Мирабо — мать, отец и трое братьев — была мертва, как и любимый когда-то дядя, убивший их. Она подумала о том, что у неё никого нет, и с этой мыслью направилась во временную комнату Тайни.

Ля Рош вошла в ванную, признав по пути, что это не совсем правда. У неё были Аржено. Мирабо было семнадцать, когда убили её семью, и Люциан забрал её к своей невестке Маргарет. Эта потрясающая леди взяла её под своё крылышко.

Словно чувствуя, что, обращаясь с ней как с дочерью, она только причинила бы Мирабо излишнюю боль, напомнив бедняжке о её потере, Маргарет предложила ей любовь и дружбу, которую могла дать тётя своей племяннице. Она приютила Мирабо и поспособствовала тому, чтобы её радушно приняли в семье, и, в конце концов, весь клан стал относиться к ней как к дорогому другу, предоставив ей всю любовь и поддержку, какую она только могла пожелать… Но насколько бы прекрасным это ни было, они так и не заменили ей потерянную семью, и от этого Мирабо было неуютно. Хотя её всегда приглашали на особые праздники, вроде свадеб или Рождества, эти события всегда напоминали Мирабо о том, что у неё нет своей семьи… и она предполагала, что именно через нечто подобное придётся пройти и Стефани.

Ля Рош со вздохом включила душ и, быстро стянув с себя испорченную одежду, встала под горячую струю. Она повернулась, смывая с себя слой покрывавшей тело грязи, и взяла мыло, предоставленное отелем. Мирабо размышляла о том, что именно она могла бы сказать Стефани, чтобы помочь ей справиться с навалившимися бедами. К несчастью, подобрать такие слова, от которых бедняжке стало бы лучше, было почти невозможно. Даже Мирабо могла только сообщить девочке, что понимает её, и ещё, возможно, позаботиться о ней так же, как поступила по отношению к ней самой Маргарет Аржено.

Проблема была в отсутствии у Ля Рош уверенности в том, что она хорошо разбирается в таких вещах, поскольку практики у неё было немного. После смерти родителей она никому не доверяла, кроме Иши и семьи Аржено. К тому же, её откровенность с Аржено ограничивалась одной только Маргарет, представлявшей собой некую непреодолимую силу. Если уж она решила, что ты являешься членом семьи, значит, так оно и есть. И бесполезно сопротивляться. Что же касается Иши, то Мирабо потребовалась добрая пара десятков лет сотрудничества, чтобы довериться ей и признать одной из своих лучших подруг. Мирабо просто не нравилось привязываться к людям, поскольку она вновь испытала бы боль, потеряв их.

Она вышла из-под душа и завернулась в полотенце, но потом, нахмурившись, просто стояла, погружённая в свои мысли. Хотя она намылила и оттёрла каждый сантиметр своего тела, но чистой себя всё равно не чувствовала.

Кроме того, Мирабо не знала, чем действительно можно помочь Стефани. Девчонка была злой и обиженной, бросалась оскорблениями… совсем как сама Мирабо в дни после потери семьи… да и до сих пор, если не лукавить. На самом деле, Ля Рош так и не оправилась от своего горя, но просто отказывалась это признавать. А раз так, она и понятия не имела, как вызвать Стефани на разговор и помочь ей.

Глядя на пустую ванну, Мирабо решила, что Тайни возлагал на неё слишком много надежд. После чего подумала, что, возможно, горячая ванна с пеной, наконец, поможет ей почувствовать себя чистой и даже расслабиться достаточно для того, чтобы придумать слова, которыми она сможет поддержать Стефани.

Оглядевшись, Мирабо заметила на полке одноразовый пузырёк с пеной для ванны. Она взяла его, вылила в ванну почти всё содержимое и открыла кран. «Подумаю, пока буду отмокать».

Тайни вернулся в номер с добычей — несколькими пакетами в руке. В одном лежали сэндвичи, чипсы и безалкогольные напитки, другие были набиты сувенирной одеждой, какую покупают только туристы. Там были футболки, майки, спортивные штаны и куртки различных размеров с надписями «Я люблю Нью-Йорк» и прочей рекламно-туристической чепухой. Это, конечно, были не наряды «haute couture» [2], но Тайни полагал, что его покупки всё же лучше их погубленной одежды, и надеялся легко убедить в этом дам.

В одном из пакетов также лежал набор временных татуировок. Для Стефани. Пока они шли по канализационным сетям, девочка жаловалась, что из-за обращения много чего теперь не сможет сделать, и татуировки практически возглавляли этот список. Вроде бы она собиралась нанести себе одну сразу после восемнадцатилетия. А до этой даты родители отказывались даже слышать о чём-то подобном. Тайни надеялся, что его подарок слегка порадует девчушку.

— О-о, мне кажется, или я чую запах еды?

Тайни закрыл дверь номера и повернулся лицом к бегущей к нему Стефани. К его большому удивлению, она была закутана в гостиничный халат. Теперь такая услуга мало где предоставлялась.

— Я позвонила администратору, чтобы заказать халат. В большинстве отелей их можно купить. И они запишут эти расходы на номер, — рассеянно объяснила Стефани, пытаясь забрать у него сумки. — Что это? Ты и одежду раздобыл?

— Я нашёл круглосуточный рынок. Просто удивительно, что только ни продаётся в таких местах, — пробормотал он, когда девчонка подтолкнула его к столу. Как только Тайни положил пакеты, Стефани принялась рыться в них. Хотя её сначала и привлёк пакет с едой, теперь она не обращала на него никакого внимания, а стала вытряхивать содержимое остальных.

— Мило. — Она подняла чёрную майку с надписью «Нью-Йорк» на груди. Тайни выбрал её, думая о Мирабо. Вроде бы вещь в её стиле, и детектив надеялся, что и с размером не прогадал. На самом деле, Тайни даже мог представить Мирабо в ней. Видимо, Стефани прочла его мысли, поскольку бросила вещь на стол.

— Всё равно, на ней она будет смотреться лучше. У меня нет сисек для такой майки.

Тайни вздохнул про себя, думая, что преимущество бессмертия, наверное, и состоит в умении закрывать от других свои мысли. Когда каждый встречный взрослый бессмертный копается в его голове, это уже плохо, но ещё хуже, что Стефани роется в его периодически проскакивающих мыслях, которые попадают в категорию «детям до тринадцати лет не рекомендуется». Ему определённо нужно фильтровать свои мысли, находясь рядом с девчонкой.

— Эй, а это ещё что?

Тайни взглянул на Стефани и увидел, что она нашла татуировки. Прочистив горло, он произнёс:

— Это для тебя, так, по приколу. Я знаю, это не сравнится с настоящей тату, но ты можешь менять их по настроению, и тебе не придётся терпеть одну-единственную, которая может и надоесть.

— Полагаю, в этом есть смысл, — пробормотала она, пролистывая страницы с наклейками. — А как так вышло, что они все с сердечками и прочей любовной фигнёй?