Вайка-булкутенок, зверек удачи - Страница 2

-- Две монеты за булкута! -- возопил продавец. -- Эй, слушайте все -- за булкута хотят дать две монеты!

-- За умирающего булкута,-- уточнил Экка. -- Ну ладно, три монеты.

-- Восемь монет!

-- Четыре монеты.

-- Семь монет, и не грошем меньше!

-- Ну,-- махнул рукой Экка. -- Знаешь, моряк, продавай уж лучше попугаев. Красивые птицы! Всего тебе доброго, я...

-- Пять монет!

-- Четыре с половиной. Вместе с корзинкой.

-- Согласен! -- вскричал моряк с явным облегчением.

-- Смотри,-- предупредил Экка, отсчитывая деньги,-- если помрет дорогой, то деньги назад.

Моряк начал клясться бородой морского царя и оком тайфуна, но Экка не стал слушать. Он забрал корзинку с булкутом и сразу направился за кормом для зверька -- мелкой пресноводной рыбкой, что для булкутов была лакомством. Булкутенок и правда был плох, и хотя Экка не сомневался, что выходит его, в ином случае он бы его не взял. Но старый зантоец с первого взгляда заметил кое-что -- пять еле различимых полосок, что шли почти от самого носа топотунчика до хвоста. А пять полосок -- это было все равно что императорская корона, и Экка про себя решил обязательно купить булкутенка.

Он показал свое приобретение М'Нади, и кухарка поначалу рассердилась:

-- Экка, да ведь он же полудохлый! Я думала, ты принесешь котенка или мангуста, а это что!

-- Ничего,-- успокоил Экка,-- он оживет, это его укачало море. Булкуты, мута М'Нади, они совершенно не переносят качку. Сейчас мы его напоим молоком.

Он положил зверька на пол рядом с блюдцем, куда уже было налито молоко. Булкут слабо пошевелился и остался лежать на полу. Экка нахмурился.

-- Неужто ты, бедолага, так ослаб... Похоже, этот моряк совсем не кормил тебя!

Так оно и было -- матрос лишь изредка подкармливал зверька и не выпускал на палубу, где булкут и сам бы сумел себя подкормить -- топтыжки охотно поедали не только мышей и прочих грызунов, но и всяких мушек и насекомых, включая скорпионов и ядовитых пауков. Матрос, очевидно, не знал этого и считал, что булкутенок утомлен качкой, тогда как прожорливый зверек просто-напросто голодал.

Экка окунул палец в молоко и сунул в пасть зверьку. Булкут обсосал молоко и раскрыл глаза. Старый слуга повторил процедуру, и теперь булкутенок уже чувствительно укусил палец острыми зубками. Экка поднял зверька, придвинул к блюдцу и сунул носом в молоко. Булкутенок начал лакать лежа, потом поднялся и, стоя на дрожащих лапах, вылакал всю порцию. Он посмотрел вверх и громко щелкнул.

-- А, дело пошло на лад! -- довольно улыбнулся Экка. -Ну, то-то.

Слуга наполнил блюдце снова, и опять булкутенок вылакал его до дна. Он раздулся в боках и теперь напоминал маленький бочонок. Покончив с молоком, булкут тотчас свернулся клубком рядом с блюдцем и немедленно заснул. Экка налил новое блюдце и насыпал рядом небольшую кучку рыбешки.

-- Оставь его здесь, мута М'Нади. Зверек-то, видно, изголодался. Как проснется, пусть снова поест.

Кухарка, созерцавшая процедуру кормления, постепенно смягчалась: зверек был такой милый! -- что-то вроде миниатюрной помеси медвежонка и бурундука или соболя.

-- Хм,-- милостиво произнесла наконец властительница продовольствия,-- да он ничего, пушистенький... Так ты говоришь, пато Экка, он хорошо ловит мышей?

-- Даже змей и крыс, мута,-- заверил Экка,-- а еще всяких жучков и мух. Булкуты очень прожорливы, а до чего ловки! Лазают по стенам, как гекконы, хотя с виду такие медвежата. И еще,-Экка заговорщицки понизил голос,-- они -- лучшее средство от порчи и всякой злой ворожбы.

Он поведал поварихе, что булкуты -- единственные зверьки, которые смогли обжить самые зловещие немеречи и урочища Зантойи.

-- В джунглях и горах, мута, есть такие места, где водятся дэкети,-- полушепотом повествовал Экка. -- Это злые существа, они почти бесплотны, как призраки или духи, их трудно разглядеть. Но они живые и охотятся на живых -- присасываются, как пиявки, и сосут жизненную силу. Я сам однажды видал крокодила, мута М'Нади. На нем не было ни одной ранки, только крохотный укол возле затылка -- и что же? В крокодиле свернулась вся кровь, вот как!

Кухарка слушала, затаив дыхание и делая ладонью коробори против нечистой силы -- просовывала большой палец между средним и безымянным и сжимала кулак.

-- А вот булкуты никого их не боятся, мута. Никто точно не знает почему. В нашем народе было поверье, будто все дело в запахе, который отпугивает дэкети, но отец говорил мне, что на затылке у булкута растут невидимые шипы. Когда дэкети пытаются напасть на булкута, а нападают они со спины и стараются впиться в шею ниже затылка, так вот, они натыкаются на эти колючки и ранятся, и сами погибают! Дэкети, мута,-- торжественно заявил Экка,-- они сами боятся булкута. Вот так.

-- Только,-- добавил старый слуга,-- никому не говори этого, мута. Потому что, мне так кажется, какой-то злой человек наводит на наш дом плохое колдовство.

-- А,-- сообразила М'Нади,-- так вот почему ты уговаривал меня завести булкутенка. Ладно, пато Экка, я не болтлива -- ты ведь знаешь.

Это было правдой -- М'Нади была из тех немногих женщин, что умели, когда требуется, держать язык за зубами. Впрочем, Экка мог бы и не рассказывать ей про чудесные способности булкутов -- кухарка еще раньше приняла зверька под свое покровительство, едва топотунчик раскрыл смышленые бусинки-глаза и посмотрел вверх, в сторону людей.

-- Отодвину-ка я его с прохода,-- рассудила М'Нади,-- вот сюда, в уголок. А то еще кто-нибудь нечаянно наступит. Так, и блюдце сюда, и рыбку... Спи, клубочек,-- погладила она пушистое теплое тельце.

x x x

Всю ночь в доме Лувгалла то здесь, то там слышалось легкое постукивание коготков по деревянному полу. Конечно, это был булкут. Вечером он проснулся, вновь вылакал молоко и подкрепился горкой рыбешки. Немедля после этого зверек отправился исследовать неизвестную территорию. Обследовав первый этаж, он сразу определил, откуда исходят запахи добычи, и живо отыскал ходы в подвал и погреб. Поразмявшись внизу, топотунчик забрался еще на второй этаж, где располагались спальни, обошел комнаты, а потом спустился на кухню, к пустому блюдцу, и там снова уснул.

Остия, отправившись по приказу кухарки за провизией в погреб, завизжала от удивления и испуга -- она едва не наступила на дохлую крысу. Девушка позвала М'Нади, и старая служанка спустилась вниз вместе с Эккой.

-- Смотри-ка,-- удивилась Остия, -- а наш Гридо еще на что-то годится!

Она светила масляной лампой то туда, то сюда, и везде на полу лежали убитые грызуны.

-- Нет,-- отвечала М'Нади. -- Гридо спал у меня в ногах. Это, наверное, булкутенок.

-- Ну, мута,-- торжествующе сказал Экка,-- теперь ты сама видишь!

-- Это вот тот крошка зверек, что вечером спал на кухне? -- недоверчиво спросила Остия. -- Но как он мог справиться с этими страшилищами? -- он же такой маленький, меньше крысы!

-- Э, Остия,-- отвечал Экка,-- булкут умеет за себя постоять. Взрослый зверь и от собаки всегда отобьется. А на крыс он прыгает сверху или сзади, кусает за шею -- и тварь уже мертва. Вот увидите -- скоро крысы сами уйдут из дома, им теперь здесь не жить.

-- Надо будет накормить зверушку на славу,-- решила старая повариха,-- ничего не скажешь, заслужил.

-- Ну, нет, мута М'Нади,-- возразил Экка,-- как раз и не надо. Теперь булкут будет кормить себя сам. Если хочешь побаловать его, то наливай блюдечко-другое молока в день. Ну и, можешь иной раз угостить его мелкой рыбкой -- у булкутов это лакомство.

-- У котов тоже,-- вздохнула М'Нади, вспомнив лентяя Гридо.

Лувгалл, как всегда, ушел рано утром, и Адина завтракала вместе с детьми. В отсутствие мужа она восседала во главе стола, а напротив находилась кормилица с годовалым Товгиллом. Служанка кормила его с ложечки рисовой кашей на молоке, меж тем как старшие дети уминали десерт и пытались болтать с набитым ртом. Адина, проглотив ложечку ананасового желе, собиралась было призвать их к порядку, как вдруг -- в столовой послышалось постукивание по полу чьих-то коготков, от входа к столу катнулась какая-то рыже-бурая зверушка и вскочила на колени Онголлу. Зверек на миг замер, понюхал живот мальчика, понюхал край стола, катнулся на грудь мальчишке и, смело уставясь ему в глаза, принялся нюхаться нос к носу по обычаю всех зверей.