Вахтанговец. Николай Гриценко - Страница 19
в которых ему это дано режиссером, но и придумывать невероятное ко
личество характеров. Об артистах ходят легенды и пока они живы, жив
и тот артист, о котором эти легенды существуют. Николая Олимпиевича
вспоминают всегда с большой теплотой и юмором, радостью и нежно
стью. Он был своеобразный человек, ему, действительно, очень много
было дано от природы.
Так случилось, что я знал Гриценко с детства. Я родился и жил во дво
ре Театра имени Евг. Вахтангова. Мама моя никакого отношения к теа
тру не имела, просто мы жили там. Наш дом был как бы общежитием
для вахтанговцев. Если кто-то из жильцов нашего дома получал кввар-
тиру, то в освободившиеся комнаты вселяли вахтанговцев. Так, в нашем
доме жили: директор театра Пименов В.Ф., Лукьянов С.В. и Гриценко Н.О.
Мы с мальчишками гоняли в футбол и ходили в театр. Я помню Николая
Олимпиевича в его ранних спектаклях. Он играл эпизоды, но они запом
нились на всю жизнь. Крылатые фразы его персонажей запомнились сво
ей неподражаемой интонацией. Его знаменитые работы на радио в спек
таклях по пьесам В. Маяковского «Баня» и «Клоп».
Помню, мы с мальчишками разбили форточку у него в окне и он при
ходил к моей матери. Когда я был принят в театр, он, увидев меня, сказал:
«А, и ты тут». Так пересеклись наши судьбы еще в моем детстве.
У нас с ним была удивительная встреча в спектакле «Конармия». Я был
ассистентом у Рубена Николаевича Симонова и еще одним из авторов инс
ценировки. И мы на репетициях все время дописывали какие-то реплики.
Артисы все время спрашивали нас - это Бабель или не Бабель. И мы - авто
ры инсценировки, глядя на них прозрачными глазами отвечали, что, конеч
но, это Бабель. Гриценко в этом спектакле играл Вытягайченко, играл его
гениально и после смерти артиста никто так и не смог заменить его в этой
роли. Он так его играл, что зал хохотал каким-то обольстительным смехом.
Тогда не было ксерокса и текст роли и все правки, дополнения печатали
на машинке. У него в тексе была реплика - «… и примерялись они к нам
сонным порошком…», а машинистка вместо «к нам», напечатала «к нас».
77
ВАХТАНГОВЕЦ
Николай Гриценко
А Николай Олимпиевич уже выучил эту реплику так, как ее напечатала
машинистка, с ошибкой. И сбить его было невозможно, так и говорил -
«к нас», это было безграмотно, но ужасно смешно. Уже перед самой пре
мьерой я попросил его сказать одну фразу и вдруг Николай Олимпиевич
спрашивает, кто написал фразу, Бабель или мы. Я ответил, что Бабель
и тогда Гриценко абсолютно серьезно отвечает мне, что такую фразу Ба
бель написать не мог.Тогда во мне взыграл обиженный автор и я ему ска
зал, что, если бы он читал Бабеля, то увидел бы, что там нет фамилии Вы
тягайченко. Он был удивлен и обескуражен, я же со свойственным моло
дости максимализмом посоветовал ему прочесть «Конармию». Гриценко
очень обиделся и два года мы с ним не разговаривали. Но потом он отошел
и мы помирились. Николай Олимпиевич был очень непосредственным,
он по- детски легко обижался, потом отходил, был он очень гостеприим
ным хозяином, всегда радовался, когда к нему приходили в гости. Но еще
раз повторюсь - артист он был уникальный. Я много встречался с ним
как с партнером на сцене. Мы поехали на гастроли в Грецию и играли там
три спектакля, где у Николая Олимпиевича были главные роли: «Идиот»,
«Живой труп» и «Принцесса Турандот». И зрители, которые ходили на все
наши спектакли никак не могли поверить, что князя Мышкина и Тарталью
играет один и тот же артист. Их убеждали, им говорили, но они никак
не хотели в это верить. О нем в Греции уже слагали мифы. Это был актер
мирового уровня. А когда мы через несколько лет вновь должны были
«Конармия». Сцена из спектакля
78
ВАХТАНГОВЕЦ
Николай Гриценко
ехать туда на гастроли, то спектаклей, где Гриценко играл главные роли
в нашем репертуаре для Греции уже не было. Но Николай Олимпиевич
так хотел поехать, что попросил дирекцию взять его в массовку спектакля
«Антоний и Клеопатра» и дирекция согласилась. Но когда об этом узнал
греческий импрессарио Критас, то он категорически не захотел брать Ни
колая Олимпиевича в таком качестве. Он сказал, что в Греции до сих пор
ходят легенды о великом русском артисте и, если греческая публика уви
дит своего любимца в массовке, то разразится скандал. Он убедил дирек
цию театра не делать этого. Стали убеждать самого Гриценко. Он вначале
обиделся, но потом подумал и согласился не появляться в массовке перед
публикой Греции.
Я не рассказываю о его великих работах в кино. Сейчас все вспоминают
его гениальный эпизод в «Семнадцати мгновениях весны». Гриценко читал
его по листам, т.к. не мог запомнить такое количество текста, но сыграл
этого немецкого генерала так, что эта великая роль уже вошла в историю
кино и все помнят его огромные глаза все понявшего, задолго до трагиче
ского для всех немецких военных финала гитлеровской Германии.
Хочу сказать, что Николай Олимпиевич был еще в своей профессии
великим тружеником. На репетиции у Рубена Николаевича он мог пред
ложить пять вариантов характера своего персонажа и надо было только
выбирать. На глазах у всех он играл пять разных образов и Рубен Нико
лаевич говорил, что каждый образ хорош. Рубен Николаевич даже плакал
от радости общения с артистом.
Я играл вместе с Николаем Олимпиевичем спектакль «Память сердца»,
где у него была роль старого эстрадно-циркового артиста. Так он, практи
чески, сам придумал себе всю роль. Он играл одновременно на пяти му
зыкальных инструментах. Он научился играть на концертино, сзади у него
стучал барабан, потом он играл на кларнете и из глаз у него еще лились
струи слез, как у клоунов в цирке. И еще он как-то пронзительно грустно
пел романс, заставляя зрителя смеяться сквозь слезы. Он играл человека,
который физически старел, оставаясь молодым душою и это действова
ло очень трогательно на зал. Это сочетание эксцентрики и лиризма было
у него бесподобно и зал смеялся и плакал вместе с его героем!
Говорят, что нет незаменимых. Есть незаменимые артисты и таким был
и остался в нашей памяти великий, могучий артист Николай Олимпиевич
Гриценко, великий артист Вахтанговского театра!
Вячеслав Шалевич
79
