Вахта Арамиса, или Небесная любовь Памелы Пинкстоун - Страница 8

Гулкое ворчанье под ногами усиливалось. Паола перешагнула через порог, неожиданно подпрыгнула, видно, Симона сняла анергию с генераторов гравиполя, и тяжесть, и без того составлявшая что-то около шести десятых земной, уменьшилась еще наполовину. Паола забралась на подвесную койку, поджала ноги. Она знала, что ничего страшного нет, что Симона напевает себе за пультом и ничего не боится, и Ада ничего не боится, и Ираида Васильевна боится только потому, что она всегда за всех боится, - но внизу, в машиннокибернетической, рычало и потряхивало, и ноги невольно подбирались куда-нибудь подальше от этого низа.

Паола подняла руку к книжной полке, не глядя вытянула из зажима алый томик Тагора. И книга раскрылась сама на сотни раз читанном и перечитанном месте:

"О мама, юный" принц мимо нашего дома проскачет - как же могу я быть в это утро прилежной?

Покажи, как мне волосы заплести, подскажи мне, какие одежды надеть.

Отчего на меня смотришь так удивленно ты, мама?

Да, я знаю, не блеснет его быстрый взгляд на моем окне; я знаю, во мгновенье ока он умчится из глаз моих; только флейты гаснущий напев долетит ко мне, всхлипнув, издалека.

Но юный принц мимо нашего дома проскачет, и свой лучший наряд я надену на это мгновенье..."

Страха уже не было, а было повторяющееся каждый раз ожидание какого-то чуда, вызванного, как заклинанием, древней песней о несбыточной - да никогда и не бывшей на Земле - любви.

"О мама, юный принц мимо нашего дома промчался, и утренним солнцем сверкала его колесница.

Я откинула с лица своего покрывало, я сорвала с себя рубиновое ожерелье и бросила на пути его.

Отчего на меня смотришь так удивленно ты, мама?

Да, я знаю, он .не поднял с земли ожерелья; я знаю, в красную пыль превратили его колеса, красным пятном на дороге оставив; и никто не заметил дара моего и кому он был предназначен..."

А станция все летела и летела вокруг Земли, и вместе с Землей, и вместе со всей Солнечной, и вместе со всей Галактикой, и вместе с тем, что есть все это все галактики вместе, и то, что между ними, и то, что за ними; и только, затихая, мурлыкали сигматеры первой зоны защитного поля, и только чуть посапывал регенератор воздуха, и только жемчужным, звездным блеском мерцал люминатор, и никаких чудес не могло быть на этом белом свете... "Но юный принц мимо нашего дома промчался, и драгоценный камень с груди своей я бросила ему под ноги"[- Перевод А. Израйлита. ]

ВСТРЕЧА В ПРОСТРАНСТВЕ

- "Арамис", "Арамис", я - "Первая Козырева", связь, связь...

- Есть связь. Ада, возьми-ка связь, надоели до чертиков со своими информашками...

- Подтвердите готовность к приему американского планетолета НУ-17 "Бригантина".

Ираида Васильевна оперлась на Адино плечо, наклонилась над чашечкой короткого фона:

- Вспомогательная таможенная станция "Арамис" к приему планетолета НУ-17 "Бригантина" - готова. Начальник станции Ираида Монахова.

- "Бригантина" легла в дрейф на расстоянии шесть с половиной тысяч "километров от вас, геоцентрические координаты...

- Сейчас соврут! - шепнула Симона и заслонила своими плечами широченный экран гравирадара. Радужная мошка выползла на его сетчатое поле.

"Первая Козырева" выдала координаты, и, как всегда, приврала. Симона отошла от гравирадара и наклонилась над Адой с другой стороны, так что все три женщины легонько стукнулись головами.

- Ламуйль, котик, это ты там порешь?

"Первая Козырева" невозмутимо продолжала:

- "Арамис", "Арамис", передаю вам связь с "Бригантиной". Корабль идет без повреждений, дополнительной бригады на прием не запрашивалось. Дежурный диспетчер Шарль Ламуйль, - и уже другим, сердитым голосом: - Да, это я. А что?

- С тебя пол-литра "московской", за вранье. Когда Колька приземлится.

- А что, действительно была связь?

- А ты не знал?

- Знал, да как-то не верилось... Ну, берите "Бригантину".

"Первая Козырева" сошла со связи, из фона понесло писком, визгом и улюлюканьем.

- Чистый зверинец. - Симона подтолкнула Аду плечом, чтобы та освободила ей место. - А еще - Пространство. Всего две сотни лет тому назад здесь была тишь да гладь да божья благодать.

- Симона, - мягко сказала Ираида Васильевна, - может быть, Аде пора самой принять хоть один корабль?

- Нос не дорос.

Ираида Васильевна тихонько вздохнула, - нервничает человек. И еще сколько кораблей ей принять, прежде чем вернется - или совсем уже не вернется -, Николай Агеев.

И Симона понимала, что Ираида Васильевна жалеет ее, как всегда, и боится за неё, как за всех, и поэтому предлагает - слава богу, что еще не приказывает! - передать прием "Бригантины" Аде, дублеру по кибернетике и механизмам, Симона фыркнула, как сердитая лошадь, и тотчас же из коричневого овала возник негромкий, тоже темно-коричневый баритон:

- ...пеленг... Я - "Бригантина", я - "Бригантина", прошу пеленг.

Симона оглянулась - Паола сидела в дальнем углу, руки подложены под коленки, а ноги до пола не достают. Ишь как трогательно.

- Иди-ка поближе. Тоже мне - Золушка.

Паола легко перебежала через всю центральную, ткнулась носом в лохматый затылок Симоны. Та одной рукой включила тумблер автопеленга, а другую закинула за голову и поймала Паолу за короткую жесткую прядку; больно дернула - "ой!".

- Девочки! - строго сказала Ираида Васильевна. Точка на экране двинулась и поползла к центру, увеличиваясь и теряя радужные оболочки. Корабль подходил к станции на своих маневровых двигателях. Планетарные были уже застопорены, потому что на них не только станцию проскочить можно, но и всю систему "Первой Козырева", и очень даже просто; а во-вторых, планетарное топливо стоило ой-ой-ой сколько, надо было беречь. А уж "эти проклятые Капиталисты" дрожали над каждым килограммом.

- Дорогие космонавты, - обратилась Симона к "этим проклятым капиталистам" с традиционной формулой приветствия, - рады поздравить вас с благополучным завершением рейса.

- Благодарю вас, мадам, - ответил красивый коричневый баритон. - Идем на сближение по пеленгу. Через четыре минуты начну торможение.

- Рановато, - сказала Симона. - Подойдите поближе. Как слетали?

- Благодарю вас, как всегда, - без происшествий.

- Везет. Занудное благополучие. А нас одолевает пыль.

- Рад за вас, мадам, если все обошлось без последствий. Одному из наших кораблей не удалось избежать некоторых неприятностей.

- А, "Киллинг". Слыхала. Сами виноваты. Курицы.

- Симона, - сказала Ираида Васидьевна.

- Не знаю подробностей, мадам. Это случилось вчера.

- Зато я знаю. Тормозите. Покруче.

Симона оглянулась на экран. Точка была у самого центра.

- Потише, рыбонька, - сказала она шепотом этой самой точке и положила руки на пульт управления.

- Стоп, стоп, капитан. - Симона повернула рычаг энергораспределителя и одновременно повела влево контакте? гравитационного поля. У всех появилось ощущение, что они приподнимаются вверх, - Симона снизила поле гравитации до двух десятых земной. Мягко, пухло, словно разрастаясь в объеме, возник ухающий, вздыхающий гул. Это заработали на холостом ходу -маневровые двигатели самой станции.

- Легли в дрейф, - доложили с "Бригантины", расстояние до "Арамиса" восемьсот двадцать семь метров.

Ну, ясно, опять влетит от диспетчера. Хорошо еще -свой. Так что неизвестно, кто кому будет "московскую" ставить.

- Восемьсот пятнадцать, - сказала Симона с легким вздохом. - И не кричите на все Пространство.

Пол дрогнул, поддал по пяткам, вильнул туда-сюда, - и стало непонятно, куда летишь, но было ясно, что летишь очень быстро.

Станция шла к планетолету. Он уже был виден сквозь толстый иллюминатор, и Симона взяла вверх, чтобы особенно долго не крутиться вокруг него, а сесть прямо ему на хребет. С каждой минутой становилось ясно, какой это гигант, и когда станция пошла над ним, то со стороны могло показаться, что эта маленькая проворная каракатица пристраивается на спину мирно отдыхающего дельфина.