В зоне особого внимания (СИ) - Страница 9

Наблюдаю за обстановкой. Опасность моему другу вроде не угрожает, да и за соседним столиком его приняли радушно. Бейбут в гражданке, она у него давно куплена для самоволок, и трезвый он вдобавок. Впрочем, за нашим солдатиком ещё и Ленка присматривает, а у той не забалуешь. Бейбутика она обидеть не даст, да и общая атмосфера в зале вполне дружелюбная. Вот и девочки из кабаре подтянулись, выступать будут! Четыре красотки в пышных юбках, которые, уверен, будут сейчас задраны выше головы. Думаю, они уже приняли для храбрости и сейчас будут отрабатывать гонорар. Мы скинулись с человека по четвертаку за место, и по десятке за программу. Угадал я, развеселая музыка в виде старой «Тодо пасара, Мария», послужила основой для их выступления. Чулки, туфли, трусики красные — по нынешним временам смело! Народ ещё и подпевать принялся, неприличным образом коверкая смысл песни. У нас, правда, только Алла, уже изрядно принявшая на грудь, этим занимается.

— Похабщина! — резюмирует через некоторое время Ленка.

— «Такова жизнь, Мария», — перевел я на всякий случай припев песни.

— Да, такова жизнь, Мария, а что делать? — тут же пьяно подтвердила Алла, имея в виду точно не песню.

— Я не про песню, а про вульгарных девиц, — споткнулась в словах Ленка, ибо что-то собиралась сказать соседке по столу, но, как ни странно, задавила в себе это желание.

— Девчонки стараются, что не так? — заступился за квартет я.

— И мне тоже не понравилось, — высказала свое мнение Софья.

— Хорошо, а что заказать вам? Из музыкального? — решаю не спорить с женской частью нашей компании, ведь и Аркашкина деваха тоже не в восторге от выступления кабаре-группы.

Аня, так зовут девушку, из семьи кооператоров, которые держат два убойных цеха и магазин и ездят по деревням, скупают мясо. Не сильно уж и благородное занятие, но Аня держит себя как минимум за примадонну. Она, кстати, уже высказалась по поводу Пугачевой — мол, время той проходит. Я только усмехнулся на это. Пока ходил заказывал «Зеленоглазое такси», которое сменит сейчас 'Новогодние игрушки, внезапно приметил знакомого.

— Привет чемпионам! А я смотрю — ты, не ты? — окликнул меня Вадим Григорьевич Ашанин, зам генпрокурора РСФСР.

— Я это! И вам здрасьте, — немного растерялся я.

Этот важный чин сидит в компании двух мужиков своего возраста, и из спиртного, кроме шампанского, на столе у них ничего нет, что выглядит весьма подозрительно, ведь остальное всё присутствует. Селёдочка, например.

— Присаживайся, поболтаем, — радушно предлагает дядя. — Накладывай себе, не стесняйся. Вот икорка, вот рыбка.

— «Как же вы будете селедку без водки есть? Абсолютно не понимаю!» — ответил я цитатой из известного фильма «Дни Турбиных».

Народ за столом рассмеялся.

— Да закончилась, собственно, сейчас ещё принесут, — ответил веселый дядя с глубоким шрамом над бровью.

Знакомлюсь с обоими. Меня, что характерно, представили как работника крайкома, а не как олимпийского чемпиона по боксу.

— Решили без семьи встретить Новый год? — интересуюсь я у Ашанина.

— Дочь Лариска, выгнала. Друзей своих позвала в дом, сказала, не мешать им до утра! Вот нашлось мне местечко в ресторане, — пожаловался прокурор. — Да я сам виноват — вчера прилетел из Москвы, не предупредил никого.

— Как дела у дочки? — из вежливости поинтересовался я. — С друзьями, значит, отмечает?

— Как обычно. Не друзья, а оболтусы местные. А мне Лариска на тебя жаловалась, мол, упустил ты свой шанс, — смеется мужик.

— На-а-а маленьком плоту-у-у-у, — завыл певец местной группы совсем не голосом Лозы.

Действительно, официант вскоре принес водку и компания трёх мужиков из подозрительной тут же стала нормальной. Иду покурить уже с Вадим Григорьевичем, несколько терзаемый совестью — совсем я забросил свою Софью.

— Верховенство республиканского закона может рассматриваться как неуважение к другим союзным республикам, поскольку союзный закон должен приниматься с их участием. Если мы признаем приоритет международного права, то логическим продолжением этой тенденции должно быть и признание верховенства союзного закона над республиканскими, — горячо убеждаю я прокурора, ведь не мог не поинтересоваться, как он относится к выкрутасам Прибалтики.

— Вот точно так же сказал и мой начальник Емельянов Сергей Андреевич, — поддержал меня Ашанин. — Это всё гласность! На каждом углу принялись обсуждать исторические, этнические, культурные отличия русских и титульных наций Латвии, Литвы и Эстонии. Прибалтику заштормило.

— Так, а что Москва, не видит? — пытаю я.

— Видит, но что делать, не знает. Что-то, кстати, и делают, вот «Интерфронт» летом организовали.

— Отменить республиканские законы, арестовать тех, кто их принимал. Но в первую очередь надо «брать» не вокзал и почту, а газеты, радио и телевидение. Разные программы аналитические, дискуссии и дебаты транслировать только под контролем государства, — перечисляю методы, которые в будущем будут иметь успех, в том числе и на «продвинутом» демократическом Западе.

— Про средства массовой информации согласен, хорошая мысль, только некому её развивать. А арестовывать за что? За принятый закон? Так там такое начнётся…

— Арестовать можно хоть за что… хоть за переход дороги в неположенном месте.

— Не пойдет на это наше политбюро, это шаг назад, отход от принципов гласности. Только летом обсуждали на пленуме это. Михаил Сергеевич смотрит и на международную обстановку. У него информации больше, может, есть какие свои доводы.

— Но выход из состава СССР должен проходить по закону хотя бы, — вздохнул я.

— Так нет ещё такого закона, его принимать надо, — напомнил прокурор. — Ладно, Толь, я рад, что наши мнения совпали в таком сложном вопросе, даже твоя идея о контрпропаганде мне понравилась. Идём уже праздновать Новый год! Куранты скоро бить будут!

Совершенно ясно, что рассказывать, например, про скорое вхождение Прибалтийских республик в НАТО или про будущую дискриминацию русских нет смысла. Как и про то, что Тартуский договор, на который ссылаются эстонцы, не числится даже в реестрах действующих договоров ООН!

Ну, да ладно, Новый год ведь, в самом деле, чего я на уши мужику присел? Возвращаюсь на своё место и вижу Соню, мирно беседующую с Пашкой, Аллу, танцующую с каким-то мужиком и Бейбута за соседним столиком, которого обнимают сразу две узкоглазые дивы. Хорошо хоть Аркаша с подругой и Илья с Ленкой парами. Все хорошо, значит, у них. Соня, хоть и сидит рядом со мной, но знаки внимания от Павла принимает благосклонно.

— Наливай! — командую я не пойми кому, но быстрее всех подсуетилась моя соседка.

— Родственник твой так на меня смотрит… мне аж не по себе, — таинственно прошептала она мне на ухо.

— Так ты ж красавица признанная, и корона у тебя есть, — шучу я.

— Пусть за своей Аллой лучше следит, она сейчас уже с третьим танцует. Хотя мне по секрету сказала, что Пашка ей не нравится вообще, страшный он. Да я не спорю, но зачем тогда голову мужику морочить? — сказала Софья и погладила меня по коленке под столом, немного примирив с будущей несправедливостью в политической жизни страны.

Хех, обломают дядьку сегодня, ну, а что я сделаю? Извини друг, слишком ты страшный, сказали. Но беспутную Аллу, как и Бейбута, надо за стол возвращать — вот-вот часы двенадцать часов пробьют!

— Тащ сержант, ком цу мир! — кричу я другу и иду к Алле, которую некий дядя настойчиво тянет за свой столик.

— Идём, подруга, потанцевала и хватит, — говорю я и добавляю для её ухажера: — Кто девушку ужинает, тот её и танцует!

Мужик благоразумно не спорит.

Тут в зале ресторана откуда ни возьмись появился уже явно датый Дед Мороз со Снегурочкой, и народ радостно зашумел. А после боя курантов началось безудержное веселье, лично у нас виновницей которого стала Ленка. У неё, оказывается, были заготовлены подарки, конкурсы и поцелуи. Поцелуи только для мужа и Бейбута в макушку, остальное — всем.