В защиту реформы образования (СИ) - Страница 2

Глава вторая.

Об успехах реформ.

В данной главе, как мы и предупреждали в конце предшествующей, будет прояснено все то доброе, разумное и прогрессивное начало, что было выдвинуто в качестве программы Высшей Школой Экономики и реализовано правительством нашей правящей партии «Единая Россия», но не только об этом. Успехи нашего правительства в деле проведения образовательной реформы лишний раз свидетельствуют о всей ничтожности и лживости постулатов австрийской школы экономики о мнимой «неэффективности государственного регулирования» и «мудрости рынка», что не может нас не радовать, двигая нас еще и к тому, чтобы вторая глава стала начальным разбитием рыночных постулатов, а посему мы решили запихнуть сюда еще и критические заметки о частнических школах, где мы докажем вам всю их асоциальность и противность обществу. Итак, поговорим же сначала об успехах проведения реформы образовательного сектора в нашем великом Отечестве, дабы оправдать ожидания постоянных читателей. Начать, пожалуй, следует с самого общего замечания, состоящего во все большей связи и схожести нашего образования с общемировыми его стандартами, занявшими уже господствующую позицию в европейских местах, а ныне все более укореняющуюся в самое чрево Евразии. Все более в нашем отечестве укореняется процесс приобщения нашей социалистической молодежи к т.н. Болонскому процессу – прогрессивному движению стран и народов к объединению и взаимному пониманию в сфере высшего образования, что уже достаточно давно предъявило положительные результаты. Несмотря на возражения многочисленных критиков, это нововведение не только сохранило наши лучшие традиционные результаты, достигнутые при СССР и Империи, но даже и принесло нам новейшие победы в тех областях, что наилучшим образом следует из видения на примере ВШЭ, где внедрение множества новшеств, которые еще опишем, привели только к успеху выпускников последней, сделав ее не просто рядовым высшим заведением, но одним из лучших таковых в России, по многим показателям перегнав и МГУ, что был в этой области извечным рекордсменом. ВШЭ – это наше генеральное достижение, наша общегосударственная, почти национальная гордость и главнейшая витрина успехов реформирования, сияющая на зло всем чертям и бесам, способным жить лишь во мраке реакции, но гибнущим в лучах света прогресса. За что не взялась бы наша Высшая Школа Экономики, везде ее сопровождает успех: когда там стали обучать техническим наукам, то реакционеры ехидной выли о грядущем провале, но заткнулись при первом же успехе; когда же наша Школа устроила публичные лекции, которые показали, насколько широко к ней доверие населения, то поклонники мракобесия взвыли не на шутку и вовсе разорвались от своей ненависти ко всему разумному и доброму. Ранее, пользуя это как один из самых важнейших своих аргументов, мелкобуржуазные идеологи говорили об успехах уроженцев оборонных КБ в инородных государствах, но теперь времена сменились, ныне ВШЭ признана в Европе как эталон, именно она, а не гнилостные местечки, оккупированные реакцией. Само собой, успехи этого учреждения, связанные прямейшим образом с успехом реформы в целом, показывающие что ждет наши высшие курсы при условии торжества ее, не могут не вызывать ненависти у части реакционной интеллигенции, видящей в том успехе погибель свою. Интеллигенция эта, само собой, множит лживые слухи о неких мифических связях Высшей Школы с «вражескими агентами», обвиняя это учреждение в «предательстве интересов России», каковые приживаются у части нашей мелкой буржуазии, проникают в пролетариат и наносят вред моральному и умственному развитию наших сограждан. Но давайте вслушаемся в слова различных критиков реформы образования, понимая всю их фальшь и лживость, которую с огромным обожанием пьют многие наши жители, не видя ядовитости таковых, отвергнув всякую логику и научное мировоззрение. Вот, к примеру, что пишет мелкобуржуазный кадетско-эсеровский публицист Артем Басманов в своей статье «Реформа образования: идем до «победного» конца?» (в квадратных скобках даны мои комментарии): «В советской психологии и педагогике главное место занимала проблема формирования личности и самостоятельного мышления, что и обуславливало достоинства советского образования. [Тут возникает вопрос, состоящий в сомнении верности этого утверждения; неужели формировала советская система именно личность, да и могла ли формировать? Неужели действительно были проведены некоторые реальные меры, направленные на «формирование личности», да и что, собственно, могут быть за меры в пользу этого? Понятие «личность» есть номинализация, не определяющая фактически ничего, не несущая непосредственного смысла, а всякий автор трактует его так, как ему вздумается, что вынуждает меня задать вопрос о том, что же для нашего автора оно значит, а также спросить о методах ее формирования. Однако же система советских знаний была продуктом своего времени, индустриальной эпохи, когда «личность» в том определении, какое обычно ей дают, не только в нашем Отечестве, но и повсеместно не имела особой ценности и признания по ряду причин как надстроечных, так вместе с тем и базисных. Индустриальная цивилизация на поздних этапах своего развития, с присущими ей дикими формами тоталитаризма, поклонению ВПК и неистовому служению ему, постоянным поиском внутренних и внешних врагов, империалистической экспансией, примитивной массовой культурой и прочим, никак не способствует развитию независимой личности.] Возражения большинства преподавателей против реформы были связаны, прежде всего, с угрозой слома этого подхода, органичного русской истории и культуре, ориентированного на человека. [Едва ли подход к обучению, который господствовал при СССР и Империи, можно назвать «органичным русской культуре», учитывая, что он был занесен к нам в девятнадцатом столетии из Пруссии, если не считать жалких потуг в этой области на протяжении XVIII столетия, едва отметив свое двухсотлетие. Касательно же самого понятия «органичности культуре», то это посыл идеалистический и ложный.] Однако никакого ответа на боль всех этих людей за дело их жизни не было дано: реформаторы неизменно рассуждали про эффективность и соответствие рыночным запросам, следуя своим либеральным фетишам. Реформа образования наиболее ярко показала, что либеральный режим в современной путинской России не желает считаться с базовыми ценностями русской российской цивилизации и не собирается вступать в дискуссии с обществом по этим вопросам. [Интересно, о какой «русской российской цивилизации» толкует автор, о каких ценностях он молвит? Под этими вещами действительно каждый понимает свое: я встречал людей, которые «ценностями русской культуры» считают альтруизм, коллективизм и социализм; людей, понимающих под ними идеи русских религиозных философов; сторонников постулата «Православие, самодержавие, народность»; людей, верящих в «народный социализм» крестьянской общины; сторонников «России – всей Азии» и «России – части Европы». Словом, все эти «русские цивилизации» и соответственные ценности – это лишь пропагандистские клише, основанные на желании объявить свои собственные взгляды «органичными для русской культуры».] Можно обсуждать частности, технические и правовые детали реформы, но её суть априорна и не является предметом диалога. [Таким бездоказательным утверждением автор как бы заявляет, что спорить он ни с кем не собирается, а желает лишь рассказать вам свою правду, все возражения против нее заранее объявив ложными.] Почему мы пошли именно по этой сомнительной и скользкой дорожке, несмотря на предостережения и протесты множества компетентных людей? [Тут очень хорошо видно, что автор идеалист: материалисту такой вопрос не придет в голову, ибо он знает, что это действующая экономическая ситуация толкает нас на это решение, что оно не зависит от мнения отдельных людей, а лишь от факторов экономики. Для развития международных связей, необходимых нам для продолжения возрастания экономики, нам нужно меняться, иначе же нас ожидает изоляция.] Этот вопрос не предполагается нынешней властной системой, т. к. он затрагивает самое её идеологическое ядро. [Какое ядро он затрагивает именно, да и каким образом непосредственно?] Опасный вирус, который внедряется в плоть нашего общества реформаторами — это социал-дарвинизм, которым подспудно проникнута и реформа образования. [Тут мы видим, что автор не мог сказать далее ничего вразумительного, сменив тему разговора на более приятную, но совершенно бестолковую – при чем тут социал-дарвинизм?] Специалисты отмечают, что система образования в России перестаёт быть гуманитарной, человечной, все более строится на принципах жесткого отсева и отбора: к высшему образованию будут допущены только сильнейшие, конкурентоспособные и платёжеспособные. [Тут нам открывается очень древний прием пропаганды – ссылка на анонимный авторитет неких «специалистов», о магическом действии которой на малый ум написано в каждом соответствующем пособии. Второе же мое замечание к тексту можно свести к данным о перманентном и ежегодном умножении числа бюджетных мест в высших школах страны, не требующих комментария «специалистов».] Этому во многом служит и инструмент ЕГЭ, на словах призванный служить совершенно иным целям — повышать доступность образования. В действительности он представляет собой не что иное как прокрустово ложе, не учитывая разные особенности умственного устроения детей и предъявляя ко всем предельно жесткие требования. [ЕГЭ предоставляет действительную возможность поступления в высокие заведения для всех, притом об строгости их заданий едва ли можно рассуждать, учитывая всю простоту последних.]». Думаю, товарищи, этого рассуждения, в принципе типичного для строя критиков Великой Реформы, достаточно во обнажение всей ничтожности заявлений последних. Дальнейший рост знаний и уровня культурного развития нашей молодежи все более свидетельствует об новых успехах Родины в вопросе решения проблемы образования, где наша отсталость ликвидируется особенно отчетливо. По всем физическим, нравственным и умственным показателям сегодняшние школьники превосходят старые поколения нередко во много раз, показывая, что те, кто всю жизнь провел в XXI веке, преобразовали ее в величайшие достижения нашего образования, явив прорыв, превышающий тот, что свершили коммунисты после Октября. Современные школьники обрели наконец то, чего так долго не могла извлечь из них система образования – самостоятельный действительный разум, способность к критике и аналитике, диалектическое сознание. Нынешние подростки доросли до уровня, когда они могут пользовать уже самообразование, когда они понимают верную суть своей жизни, стремясь к исполнению своего плана. Ранее, в имперские и советские времена дети по большей части пребывали в своеобразном сне: они учились, притом нередко успешно, они имели свои интересы, но не могли связать даже увязать эти две категории между собой, не говоря уже о связи их с жизнью. Школьник тогда существовал сразу в нескольких параллельных мирах, на которые делилась жизнь в его сознании: школа с одними правилами, дом и друзья с иными, булочная и прочие общественные заведения с особыми требованиями. В сознании его не возникало связи меж этими явлениями, а господствовала фрагментарность: даже «отличник» учился лишь потому, что так положено, не видя ничего далее следующей недели, хотя бывали и редкие исключения. Ныне же любой ученик по уровню общей эрудиции, грамотности, пониманию и сознанию себя в жизни и жизни самой по себе, вероятно, обойдет лучших учеников периода СССР. Ныне истреблено среди школьников курение и потребление вина, молодежь отвернулась от этих асоциальных нападок на разум, повернувшись к истинному свету – науке, в которой она только и нашла свое спасение. Поля, ждущие засева под самостоятельное творчество и новые горизонты интересов открыли новые технологии нам, сделав школьника из пассивного усвоителя знаний творца их, активного юного гражданина, альтруиста и будущего защитника Родины. Теперь, собственно, о частных школах. Если ранее, в старые времена, при Императоре, когда, не имея возможности и надобности обучать все население обширно, мы вынуждены были лишь элите открывать двери школ, частные и элитарные заведения были мерой вполне нормальной и оправданной тогдашней ситуацией. Ныне, однако, подобные учреждения стали крайне вредны для общества и опасны для государства, поскольку положение существенно изменилось: общий доступ к образованию стал теперь высок, что лишает надобности существование элитарных заведений, ибо теперь подготовку высших кадров могут решить и без них. Таким образом, лишившись надобности, эти заведения сохранили все же гнилостный дух элитарности, фактически не подкрепленной ныне реальной пользой, формируя у своих учеников чувство необоснованной гордыни и презрения к остальным, чрезвычайно вредное для современного общества. Особенно касается это частных школ, не несущих ответа перед народом за качество в них образования. Следуя нашей логике, когда, действуя по программе ВШЭ, правительство доведет уровень образования в большинстве школ страны до результатов и состояния, превышающего лучшие результаты Итонского колледжа, то все частные и элитарные заведения, будут уничтожены. Пока еще сохраняется переходное состояние, элитарные школы будут постепенно ликвидироваться, подобно старым домам в городах, но процесс этот будет длителен; польза элитарных школ ныне уже совсем незаметна, а вред их очевиден, да и все более видное гниение ученического состава заметно. Словом, поднятие уровня всех школ до состояния элитарных – это и есть краткая суть современной реформы образования в России.