В замке и около замка - Страница 17

— Иди и не показывайся мне на глаза, я знаю все.

Сара была ошеломлена и тут же догадалась, что барыня все подслушала. Она спросила Иозефа, когда та вернулась, и догадка ее подтвердилась, так как он ответил с плохо скрываемой насмешкой:

— Она пришла в самый разгар вашего приема.

Все злило мамзель, выводило из себя, а помощи не было ниоткуда. Она злорадствовала, когда ночью началась беготня и люди шепотом сообщали, что барыне плохо, что у нее холера. Тут Сара радостно захлопала в ладоши и принялась укладывать вещи, забирая с собой многое, что ей и не принадлежало.

Перед отъездом она отправилась к Жаку проститься. Он тоже укладывал вещи и был очень раздосадован, что рухнули планы, обещавшие ему легкую жизнь. Он дал это почувствовать Саре, чем сильно огорчил ее. Услышав, что она уволена, он стал ласковее, пообещал навестить ее по возвращении в Прагу и просил остаться ему верной.

Холодно простилась Сара с домом, где вела себя так дурно и где не было ни одного человека, относившегося к ней хорошо, за исключением барыни, которой она отплатила за все черной неблагодарностью.

Узнав, что у хозяйки замка холера, гости разлетелись, как стая голубей в горохе от выстрела. Остались только два приятеля господина Скочдополе: старый майор и лесничий. Остальные под разными предлогами уехали один за другим. Господин Скочдополе никого не удерживал.

Барыне было плохо. У нее на самом деле была холера, после которой она заболела еще серьезнее. Клара и ее мать беспрерывно чередовались у постели барыни, не желая доверять уход за ней посторонним.

Калина редко и ненадолго виделся со своей невестой, но Войтех с Жолинкой часто навещали его на полях; никто не запрещал этого мальчику, и Жоли охотно бегал по дороге, был весел, ничего плохого с ним не случалось, потому что Войтех берег его как зеницу ока; мальчику было как-то жаль песика, который вдруг точно осиротел, он играл с ним, и песик не хотел оставаться без него ни минуты. Войтех брал его с собой, когда ходил к Сикоре, и туда сбегались все с насыпи, чтобы посмотреть на редкостную собачку, но они говорили, что это все-таки только пес. Дети Сикоры сравнивали его со своим шпицем, а Анинка говорила:

— Иди, шпиц, уходи, ты не такой красивый, у тебя не такие красивые уши и не такая мягкая шерсть.

— Скажи ей, шпиц, что зато Жолинка не умеет так хорошо сторожить, как ты,— защищал шпица Войтех, который любил его; они не раз вместе спали в сторожке.

Доктор приходил в замок несколько раз в день и весь свой опыт и знания направлял на то, чтобы побороть болезнь барыни, но, когда барин спрашивал, есть ли надежды на выздоровление, он пожимал плечами.

Хотя господин Скочдополе ходил со своими приятелями на прогулку, выезжал на охоту, играл в шахматы и шашки, беседовал — все же он был очень расстроен; сколько раз в день, находясь у барыни, слышала Клара в соседней комнате его шаги и всегда выходила, чтобы сказать ему, как себя чувствует больная. Долгое время ее состояние оставалось без перемен. Она лежала без сознания, но в один прекрасный день как бы проснулась от тяжелого сна. У нее, правда, отяжелели веки, и она не могла открыть глаз, члены ее были как свинцовые. Она была не в силах двинуться; но сознание к ней вернулось: она слышала голоса, различала их и, чем больше прислушивалась, тем яснее все понимала. Это были голоса Клары и ее матери.

— Иди пройдись, дитя, а я останусь здесь; ты очень бледна, как бы не расхворалась; Калина тоже боится за тебя.

— Не беспокойтесь, мамочка, я сплю сколько нужно, аппетит у меня хороший, и я не устала. Бледность моя ничего не значит. Вы старше, а спите меньше, чем я.

— Я привыкла, деточка, мне это не трудно. Сжалился бы только бог и облегчил бы болезнь барыни. Та черная (она подразумевала Сару) была для нашего дома настоящим антихристом. Между ними произошло, наверное, что-нибудь серьезное, раз барыня так разволновалась. Даже когда Сара потеряла песика, барыня не так сердилась. Конечно, много лишнего делали, но человек никогда не бывает достаточно разумен, каждый должен отвечать перед своей совестью. Я, как говорится, выкормила нашу барыню, люблю ее и молюсь, чтобы бог послал ей здоровья.

— Я тоже, мамочка. Мне жаль и барина, он ходит совсем расстроенный. Несколько раз в день приходит сюда и мальчик с собачкой. Они словно неприкаянные какие-то. Войтех хороший паренек и ухаживает за Жолинкой, как за ребенком.

— С этой собачкой все-таки не надо было так обращаться; такая греховная любовь бога не радует, и я всегда боялась возмездия. Дай только бог здоровья барыне, она поймет, что друзья не те, кто хочет, чтобы их такими считали. Видишь, как все разлетелись, когда она захворала, и этот барон, и граф Росоль...

— Не Росоль, маменька, а Росиньоль,— поправила Клара.

— Ну, это все равно, они уехали первыми, а чем они только не пользовались в доме! И только эти два старика остались с барином. Ох, этот свет, этот свет! Когда же придет доктор?

— Сейчас, маменька, ты же знаешь, что он приходит в это время. Честный он человек, маменька, очень заботится о барыне и вовсе не такой чудной и грубый, как о нем говорят.

— Не берись судить о мнении света, дитя мое, это может плохо кончиться для тебя.

— Как сказал однажды господин управляющий, люди часто нападают именно на самое лучшее в человеке.

— Да, правда, господин управляющий — почтенный человек.

Тут раздался третий голос, и барыня не могла сразу распознать — чей. Это был Войтех.

— Барин послал меня узнать, как себя чувствует барыня,— прошептал он.

— Скажи, что она спит спокойнее и дышит легче, чем ночью,— ответила ключница,

— Как я рад! Послушай, Жолинка, барыне лучше, видишь, что я тебе говорил, когда ты плакал.

— Что ты говоришь, мальчик, разве собаки плачут?

— Ну да, тетушка, плачут; папаша Сикора сказал, что плачут. Когда он однажды заболел, его шпиц ничего не хотел есть, лежал все время около постели и плакал. А как только я рассказываю Жолинке о барыне, когда мы с ним находимся где-нибудь близко от ее комнаты и он слышит, как она говорит во сне,— он всегда старается броситься к ней, но я не пускаю. Тогда он ложится ко мне на колени и плачет такими же слезами, как человек. Господин Калина тоже сказал, что собаки умные, что они преданнее, чем многие люди.

— Это правда. А теперь иди с ответом к барину, а я пойду к барыне.

С этими словами ключница откинула тяжелую портьеру, висевшую вместо двери, и вошла в комнату. Не успел Войтех уйти, как она выглянула оттуда и позвала:

— Иди сюда с песиком!

Мальчик покраснел, удивился, но вошел в комнату и остановился у двери. Войтех привык видеть барыню нарядной, всю в драгоценностях, а теперь он был поражен ее бледностью — она была бела, как его мать, а песик смотрел то на него, то на постель и сначала не шевелился, пока барыня не позвала громче:

— Жоли!

Тут только песик спрыгнул с рук Войтеха, подбежал к кровати, вскочил на нее и стал лизать барыне руку. Видно было, что он необычайно рад и вместе с тем робеет, так как барыня опять замолчала. Только когда она начала его легонько гладить, он стал вилять хвостом и прижался к ее руке.

— Как тебя зовут? — прошептала барыня.— Не могу вспомнить твоего имени.

— Не знаю,— испуганно проговорил мальчик. И он на самом деле не знал, как ответить.

Он помнил, что барыня не хотела называть его Войтехом, но во время ее болезни никто не называл его Альбертом, и в эту минуту он не мог вспомнить свое новое имя.

— Не глупи, Войтех,— сказала ключница,— разве ты не знаешь, как тебя звать?

— Войтех,— так тихо произнес мальчик, что барыня едва расслышала.

— Подойди ближе, Войтех,— сказала она, а когда мальчик подошел, спросила: — Ты хорошо смотрел за Жолинкой?

— Берег его как зеницу ока, все делал, как вы велели. С ним ни разу ничего не случилось, потому что мы всегда вместе.

— Тогда ухаживай за ним и дальше, Войтех; когда я поправлюсь, я скажу тебе кое-что,— и, потрепав песика за ушами, кивнула, чтобы мальчик ушел.