В ядре - Страница 1

Не знаю, назвать ли это рисунком, рельефной фреской, скульптурой или бесформенной массой, но то был центральный экспонат в Секции Искусств Института Знаний на Джинксе. Странные, должно быть, глаза у кдатлинов, подумал я. Мои собственные глаза слезились. Чем дольше я смотрел на «Сверхсветовое пространство», тем сильней оно расплывалось перед моим взглядом.

Я уже было решил, что оно для того и предназначено, чтобы видеть его размытым, когда меня осторожно прихватила за руку пара зубастых челюстей. Я подскочил на добрый фут. Мягкое, волнующее контральто произнесло:

– Беовульф Шеффер, а вы ведь мот.

Этот голос сделал бы певцу карьеру. И мне показалось, что я узнал его – но этого быть не могло, ведь тот находился на Нашем Достижении, в световых годах отсюда. Я обернулся.

Кукольник отпустил мою руку и продолжал:

– И что же вы думаете о Хродену?

– Он губит мои глаза.

– Разумеется. Кдатлино слепы, если не считать радиолокации. «Сверхсветовое пространство» предназначено не для того, чтобы смотреть, а чтобы осязать. Проведите по нему языком.

– Языком? Нет, спасибо. – Я попробовал провести по нему рукой. Если хотите знать, на что это было похоже, берите корабль и летите на Джинкс, эта штуковина до сих пор там. Я просто отказываюсь описать это ощущение.

Кукольник в сомнении покачал головой.

– Я уверен, что ваш язык чувствительнее. Сторожей поблизости нет.

– Забудьте об этом. Знаете, по голосу вы в точности региональный директор «Дженерал Продактс» с Нашего Достижения.

– Это он передал мне ваше досье, Беовульф Шеффер. Несомненно, у нас был один и тот же преподаватель английского. Я – региональный президент на Джинксе, как вы, конечно, поняли по моей гриве.

Ну, не сказал бы. Рыжеватая копенка над мозговой коробкой между двумя шеями кукольника должна указывать его касту, если вы научитесь принимать в расчет вариации простого стиля. А для этого надо самому быть кукольником. Вместо того, чтобы признаться в своем невежестве, я спросил:

– В досье сказано, что я мот?

– За прошедшие четыре года вы потратили больше миллиона стар.

– И это мне пришлось по душе.

– Да. Скоро вы снова залезете в долги. Вы не подумывали продолжить авторский труд? Я в восхищении от вашей статьи о нейтронной звезде BWS-1. «Остроконечное дно гравитационного колодца»… «Синий свет звезд сыпался на меня, словно неосязаемый град»… Чудесно.

– Спасибо. И заплатили за нее тоже недурно. Но в основном я пилот космических кораблей.

– Какая удача, что мы здесь встретились. Я собирался вас найти. Вам не нужна работа?

Вопрос, на который нелегко ответить. Последний и единственный раз, когда я получил работу от кукольника, он принудил меня к ней шантажом, зная, что это меня, вероятно, убьет. Так едва и не случилось. Я не держал зла на регионального директора с Нашего Достижения, но позволить им снова посмеяться надо мной?

– Я отвечу вам условным «может быть». Вы считаете, что я профессиональный пилот-самоубийца?

– Вовсе нет. Если я продемонстрирую вам детали, согласны ли вы, чтобы эта информация осталась конфиденциальной?

– Согласен, – официально ответил я, зная, к чему это меня обязывает. Устный контракт связывает так же, как лента, на которую он записан.

– Хорошо. Идемте. – И он прогарцевал к будке передатчика.

Будка-передатчик выпустила нас где-то в безвоздушных районах Джинкса. Стояла ночь. Высоко в небе болезненно-яркой точкой повис Сириус Б, заливая рваный лунный ландшафт ясным голубым светом. Я посмотрел вверх и не увидел Двойняшки – пухлой оранжевой планеты-спутника Джинкса, так что мы, должно быть, находились на Дальнем Конце.

Но кое-что над нами все-таки было.

Корпус «Дженерал Продактс» N4 представляет собой прозрачную сферу в тысячу с лишним футов диаметром. Нигде в известной части галактики не строили кораблей крупнее. Покупать их в состоянии только правительства и применяются они только для проектов колонизации. Но использовать таким образом этот корабль было невозможно: он весь состоял из механизмов. Наша будка-передатчик стояла между двумя посадочными опорами, так что выпуклый борт корабля смотрел на нас, как сова на мышь. От будки к шлюзу вела сквозь вакуум соединительная труба. Я сказал:

– «Дженерал Продактс» стали строить готовые космические корабли?

– Мы подумываем о расширении деятельности. Но есть проблемы.

С точки зрения этой принадлежащей кукольникам компании время для подобной акции должно было выглядеть подходящим. «Дженерал Продактс» изготовляет корпуса девяноста пяти процентов всех кораблей в космосе, главным образом потому, что никто другой не знает, как сделать неразрушимый корпус. Но этот корабль был бы плохим началом. Единственное место, которое я мог присмотреть для команды, груза или пассажиров, были несколько кубических ярдов пустого пространства у самого днища, прямо над шлюзом – как раз достаточно по величине для пилота.

– Нелегко вам будет это продать, – заметил я.

– Верно. А еще что-нибудь вы замечаете?

– Ну… – аппаратура, заполнявшая прозрачный корпус, была очень плотно упакована. В целом это выглядело так, будто раса гигантов десятимильного роста пыталась прибегнуть к миниатюризации. Я не видел и следа соединительных труб; следовательно, не может быть никакого ремонта в космосе. Четыре реактивных двигателя просовывали сквозь корпус свои соответствующей огромности ноздри, расходящиеся под углами от днища. Вспомогательных двигателей поменьше нет; значит, гироскопы-переростки внутри. Остальное…

– Большей частью это выглядит, как гиперпространственные двигатели. Но это глупо. Разве что вы нашли вескую причину передвигать луны?

– Некогда вы были штатным пилотом на «Линиях Накамура». Сколько занимал времени перелет с Джинкса на Наше Достижение?

– Двенадцать дней, если ничего не сломается. – Как раз вдоволь времени, чтобы свести знакомство с самой хорошенькой пассажиркой на борту, пока автопилот делает за меня все остальное, только что форму не носит.

– Расстояние от Сириуса до Проциона – четыре световых года. Наш корабль проделал бы этот путь за пять минут.

– Вы потеряли рассудок.

– Нет.

Но это же почти световой год в минуту! Я не мог себе этого представить. Потом вдруг я это представил и челюсть у меня отвисла, потому что я увидел раскрывшуюся передо мной галактику. Нам известно так мало за пределами нашего ближайшего галактического соседства. Но с таким кораблем!..

– Это чертовски быстро.

– Совершенно верно. Но оборудование, как вы замечаете, громоздко. Постройка этого корабля обошлась в семь миллиардов стар, не считая сотен лет исследований, но он понесет только одного человека. Таким образом, этот корабль – неудачный. Не войти ли нам внутрь?

Система жизнеобеспечения состояла из двух круглых комнат, одна над другой, и маленького шлюза с одной стороны. Нижняя комнатка служила рубкой управления с рядами переключателей, циферблатов и перемигивающихся лампочек, над которыми довлел огромный сферический указатель масс. Стены верхней комнаты были прозрачными и голыми, сквозь них виднелись устройства, снабжающие воздухом и водой.

– Это будет комната отдыха, – пояснил кукольник. – Мы решили предоставить пилоту самому ее украсить.

– Почему я?

– Позвольте, я продолжу объяснение сути проблемы, – кукольник принялся расхаживать по полу. Я присел на корточки у стены и смотрел. Наблюдать, как двигается кукольник – одно удовольствие. Даже при тяготении Джинкса его оленье тело выглядело невесомым; крошечные копытца беспорядочно барабанили по полу. – Сфера распространения человеческих колоний имеет в поперечнике около тридцати световых лет, не так ли?

– Самое большее тридцать. Это не совсем сфера…

– Регион, занимаемый кукольниками, намного меньше. У кдатлино сфера вполовину меньше вашей, а у кзинов – незначительно больше. Это важнейшие путешествующие в космосе виды. Внешних можно не брать в расчет, поскольку они не пользуются сверхсветовыми кораблями. Разумеется, сферы распространения отчасти совпадают. Полеты из одной сферы в другую почти сведены к нулю, не считая нас самих, так как область нашего влияния простирается на всех, кто покупает наши корпуса. Но суммируйте все эти регионы и вы получите область шестидесяти световых лет в поперечнике. Этот корабль может пересечь ее за семьдесят пять минут. Положим шесть часов на отбытие и шесть на приземление и мы получим корабль, способный попасть куда угодно за тринадцать часов, но никуда – меньше, чем за двенадцать, несущий одного пилота и никакого груза и стоящий семь миллиардов стар.