В темно-синем лесу (СИ) - Страница 3

Да, Роджерс был определенно старше и зубастее Поттера. Определенно.

Магическую клятву и ее закрепление при помощи магии тот воспринял спокойно, но под этим спокойствием Северус улавливал жестко взнузданное нетерпение, жажду действий.

— Следуйте за мной, — наконец, покончив с формальностями, пригласил Северус. Обычно он не приводил клиентов-магглов в лабораторию, но Роджерс знал, с кем имеет дело, а потому частности уже не имели особого значения. — Присядьте на табурет и постарайтесь не задавать мне идиотских вопросов.

— Не знаю, с кем вы раньше имели дело, мистер Снейп, — усевшись на указанное место, заметил Роджерс. — Но я не страдаю ни провалами в памяти, ни словесным недержанием. А потому намерен соблюдать ваши условия. Не беспокойтесь.

Определенно не Поттер.

— Надеюсь, вы сохраните эту решимость до самого конца ритуала, — только и заметил Северус, стараясь не грубить. — Окажите любезность, закатайте левый рукав и не дергайтесь, когда я стану брать у вас кровь непривычным для вас способом.

Роджерс молча обнажил предплечье и не шелохнулся, когда Северус вскрыл одну из вен кривым серебряным ножом, подставив под неестественно алую струйку венозной крови глубокую чашу.

— Часть крови пойдет на исследования ее состава, я должен знать, что в ней намешано, прежде чем добавлю ее в зелье поиска, — Северус коротким заклинанием зарастил порез и убрал лишние потеки с кожи. — Зелье готовится два часа, и мне нужно будет ваше присутствие для его активации. Приходите завтра в полдень. И озаботьтесь обменять свои деньги на приемлемую для меня валюту. Фунт или галеоны.

— Галеоны? — переспросил Роджерс, застегивая манжет рубашки.

— Большие золотые монеты. Вам их взять неоткуда, так что, — он быстро написал на листке сумму в фунтах и протянул его Роджерсу, ожидая хоть какой-то реакции. Но тот лишь бросил «Хорошо» и ушел, даже не потрудившись лишний раз осмотреть оборудование лаборатории. Похоже, несмотря на остановленную кровь и яркие вспышки палочки, закреплявшей Нерушимый Обет, Роджерс принимал Северуса за фокусника.

Впрочем, если тот согласен платить фокуснику такие деньги, пусть считает его, кем хочет.

***

Стив шел по заснеженному Лондону, высоко подняв воротник пальто. Концы длинного шарфа трепало ветром, лицо было мокрым от растаявшего снега. Толкнув дверь ближайшего кафе, он уселся за пустующий антикварный столик у самого окна, стряхнув с себя пальто и снег, вытер лицо носовым платком и огляделся. В кафе было пусто и как-то уютно. Горел камин — боже мой, в Англии кругом камины! — пахло кофе, корицей, деревом, благородной горечью старины и еще чем-то неуловимо притягательным, таким несовременным. Юностью. Здесь пахло их с Баки довоенной юностью.

Отогнав мысли, вот уже полтора года не приводившие ни к чему, кроме бессильной усталости и головной боли, Стив смотрел на падающий снег и думал о сегодняшней встрече с мистером Снейпом. Он не любил судить о людях по первому впечатлению, да и не был Снейп человеком в привычном смысле этого слова, но тот не слишком ему понравился. Необоснованно резкий и заносчивый, — Стиву хотелось верить в то, что его эго имеет под собой основу. Что тот профессионал до мозга костей, как, например, Тони.

Очнулся от невеселых мыслей он только тогда, когда почувствовал, что не один. Напротив него за слишком маленьким для двоих столом сидела странная женщина. То ли цыганка, то ли с изрядной примесью восточной крови, она, похоже, была одного со Стивом возраста. А именно — ей было ну никак не меньше девяноста лет.

— Мэм? — он поспешно убрал руки со стола и вопросительно взглянул на нее, удивляясь, как та могла незаметно подойти и даже сесть напротив.

— Это ты пришел ко мне в канун Большой Охоты, гаджо. Не я. Спрашивай.

Стив удивленно почесал бровь, думая, что за несколько дней в Лондоне он, пожалуй, видел не меньше странных вещей, чем за всю жизнь в Штатах.

— Я не… я зашел выпить кофе, — Стив собрался уйти, хотя очень не хотелось. — Извините, если…

Цыганка схватила его за запястье, и при этом браслеты на ее сухой смуглой руке мелодично звякнули.

— Никто не приходит к старой Радде просто так, дорогой. Тем более сейчас, — она ткнула длинным узловатым пальцем в сторону окна, где уже стемнело, но снег так и не перестал. Сыпал и сыпал, попадая в лучи фонарей и витрин. Прохожие почти бежали, подняв повыше воротники, на проезжую часть выгнали технику.

Уходить совсем не хотелось. Когда удалось отвести взгляд от снегопада за окном, Стив обнаружил перед собой крошечную чашечку с кофе и длинный узкий рулет с джемом на блюдце.

Радда молчала, изредка качая головой, глядя на него почти с жалостью, и длинные серьги, достававшие почти до плеч, при этом позвякивали и переливались в неярком свете, будто рассеянном по помещению.

— У меня есть друг, — начал Стив, решив, что ничего не потеряет, если, наконец, выговорится хоть кому-то. — Мы были вместе, раньше. Давно. Потом я долго думал, что он погиб. Почти перестал ждать, а потом вдруг увидел его. И будто… будто проснулся. Вот так, рывком, посреди улицы. Стоял и смотрел на него, как ребенок из бедного квартала, впервые увидевший елку, наряженную к Рождеству. И теперь я хочу найти его.

— Зачем? Если он ушел и до сих пор не вернулся, то, значит, не хочет, чтобы ты шел за ним.

— Он не помнил меня. И это было странно. Когда-то мне казалось, что мы можем забыть свое имя, но не друг друга.

Радда вдруг взяла его руку и перевернула ее ладонью вверх. Подслеповато щурясь, долго рассматривала переплетения линий и, отпустив, достала колоду старых потрепанных карт.

— Я не… — начал Стив, но замолчал, посчитав вдруг невежливым признаваться в том, что не верит ни в гадания, ни в предсказания.

— Тебе и не нужно, гаджо. Карты сами знают, что тебе открыть, а что нет.

Она быстро выложила фигуру в виде креста и прицокнула языком.

— Твой друг совсем рядом. Ближе, чем ты думаешь. И он не один. В голове его живут демоны. Ему спокойно там, где он сейчас. Подумай, хочешь ли…

— Я хочу, чтобы он вспомнил меня. Хочу как-то исправить все то, что ему пришлось пережить.

— Исправить может только тот, кто сделал. Не бери на себя чужие грехи, дорогой.

— Он…

— Он свободен, — спокойно сказала Радда. — Насколько может быть свободен человек, привязанный к другому.

Стив почувствовал, как что-то оборвалось внутри. Лопнуло, опаляя кислотой, выжигая уголки глаз.

— Сходи туда, — Радда похлопала его по руке и тяжело поднялась. — Только много раз подумай, прежде чем разрушать то, что он так тяжело строил. Если любишь, думай не о себе.

Она ушла куда-то в темноту, и, оглядевшись, Стив понял, что засиделся. Кофе был по-прежнему горячим, но, судя по освещению, прошло несколько часов. Допив кофе, он оставил под блюдцем с нетронутым рулетом деньги и вышел в метель.

На душе было погано.

Еще хуже, чем последние полтора года.

***

Снейп действительно был волшебником, но Стив потерял способность удивляться чему-то уже очень давно. Во всяком случае, удивить его сверхъестественным с каждым годом становилось все труднее. Какой-то технической новинкой — да, но не магией. Не после Ванды и Локи, не после того, как он видел, на что способен тессеракт.

Разве что магия Старого Света была менее зрелищной и… злой, что ли. Более уютной. Неспешные взмахи палочкой, произнесенная нараспев искаженная латынь, утробное бульканье странной ярко-красной субстанции в котле, запах трав. Все это было так непохоже на яростную, разрушительную силу Ванды, что Стив почувствовал, как успокаивается. Баки жив. Он не в плену, его не пытают электричеством и не посылают убивать. Он просто живет себе где-то в маленькой квартирке под самой крышей, как та, что была у них в Бруклине. Только там тепло, скрипят деревянные полы. В углу красуется елка, наряженная по всем правилам: мандарины, конфеты, яркие шары. Не то, что у них когда-то — отломанная тайком в парке еловая ветвь, украшенная завернутыми в фольгу картофелинами и фантиками от двух праздничных конфет. Правда, Баки тогда добыл два мандарина и немного вина, и у них был настоящий праздник.