В темно-синем лесу (СИ) - Страница 14

— Иногда придушить тебя охота, — признался Брок.

— Я тоже тебя люблю, — Баки отсалютовал ему кружкой кофе и продолжил список: — Новое постельное белье, цветное не берите, только небеленое. Мед закончился, мука. Иногда мне кажется, что мы жрем одно мясо.

— Не то чтобы я жаловался, — вставил Брок. — Подумай, как мы все это дотащим.

— Стив один полтонны поднимает. Так что донесете. Игрушки не забудьте. Елочные.

Брок проворчал что-то не особо разборчивое и явно не вполне цензурное, но спорить не стал.

— Давай, Роджерс, доедай. День в горах короткий, особенно зимой, никто нас до обеда ждать не будет. Тем более, с тобой на двоих придется тащиться.

— Можешь на четырех бежать, я тоже разомнусь, — Стив быстро доел свою порцию и поднялся. — Ботинки выдержат. Должны.

Стоило им выйти во двор, как Брок разделся и, всучив Стиву свою одежду, перекинулся. Принюхался, поведя из стороны в сторону чутким носом, и припустил по расчищенной дорожке в сторону основной деревни оборотней.

***

Северус не любил оборотней. Они были слишком непредсказуемыми, агрессивными и жили по своим полузвериным законам, которые цивилизованному человеку было не понять.

После Второй Магической в министерство пришли вчерашние мальчишки и девчонки, выигравшие войну. Они хотели перемен, а особо настойчивые (такие, как Грейнджер) получили для этого полное магическое образование и засучили рукава. В частности, многие нововведения касались магических существ с природой, сходной с человеческой. К ним относились оборотни, кентавры, гоблины, русалки и даже великаны. То есть все, кто мог дать смесков, общее потомство с людьми, получали с ними равные права. Для тех же оборотней открывались отдельные школы, не Хогвартс, конечно, но желающих получить магическое образование отправляли в Трансильванию по госпрограмме.

Это вскоре принесло свои плоды, например, конфликтов стало гораздо меньше. Оборотней меньше травили благодаря программе Министерства, разъяснявшей их природу, развеивающую мифы про полнолуние и пожирание детей. Все это происходило от конфликта человека и волка, вынужденных уживаться в одном теле. В полнолуние зверь становился сильнее и вырывался на волю, проламывая собой стены и желая успеть за короткие несколько ночей как можно больше.

Все эти пляски вокруг оборотней не делали терпимее к ним старшее поколение, и Северус не был исключением, правда, скорее, по личным причинам, чем из-за предубеждений.

В общину Вудстока он таскался исключительно ради выгоды: тот был крупным заказчиком аконитового зелья для новообращенных, не родившихся оборотнями, а принявших укус по какой-либо идиотской (по мнению Северуса, все причины стать оборотнем были идиотскими) причине. Плюс община Вудстока занимала огромную территорию заповедных лесов, в которых водились крайне редкие ингредиенты, начиная от горных магических эдельвейсов и заканчивая шкурками каменных горных мышей и прочих редких зверушек.

За это приходилось иметь дело с недолюдьми, которые теперь, в свете всеобщего магического равенства, не считали нужным скрывать свою истинную суть. Вудсток хотя бы не перекидывался при Северусе, видимо, тоже был человеком — оборотнем! — старой закалки. А вот молодежь не особо стеснялась. Трое его внуков постоянно грызлись прямо на полу, сцепившись в разноцветный шерстяной ком, и раздражали до мигрени.

Поэтому, отправив Роджерса к Блэкки (Мерлин, бедный символ большой и гордой нации, тот оборотень действительно был невыносим), Северус попросил Вудстока перенести обсуждение дел на свежий воздух. Подальше от звонкого тявканья молодняка и запаха псины.

— Ты привел ко мне этого маггла, — начал Вудсток, — из-за которого Блэкки наверняка взбесится. За тобой обязательно по пятам притащится половина аврората с героем во главе. Ты желчный, несдержанный мудак, Снейп. Напомнишь мне причины, по которым я пускаю тебя на свою территорию?

— Я отлично плачу за ингредиенты. Готовлю для твоей стаи адаптированные зелья. Ищу магов, которые, не являясь оборотнями, согласны поддерживать ваши щиты и вообще делать всю ту прорву работы, с которой не справляются твои самоучки.

Вудсток, прищурившись, смерил его взглядом прозрачных голубых глаз и совсем по-волчьи фыркнул.

— И то верно. Кто этот Роджерс?

— Расспроси его сам.

— Знаешь, если он сунется к щенку Блэкки, спрашивать будет некого.

— Не уверен, что поставил бы в этой ситуации на чокнутую псину.

— Зря. Блэкки слишком долго жил с людьми, приученный не высовываться. Только поэтому он еще не альфа.

— Как Соул? — спросил Снейп, потому что теперь видел местного блаженного совсем по-другому.

— Хорошо. Правда, из-за него мы чуть не начали грызню с северным кланом, но обошлось.

— Мне нужна будет…

Северус уже хотел озвучить новый заказ, так как уже узнал больше, чем ему было интересно, но Вудсток вдруг оскалился, отчего даже у Северуса встала дыбом несуществующая шерсть на загривке.

— А вот и авроры. Одна головная боль от тебя, Снейп.

— Кто? — тут же спросил он.

— Угадай, — рыкнул Вудсток, разворачиваясь в другую сторону, к магическому входу на территорию.

Северус пошел за ним, давя в себе раздражение — Поттер за те несколько лет, что он вернулся в магический мир, успел достать до печени. То извинялся, то пытался дружить, то развелся и теперь непонятно зачем пытался влезть к нему в постель. Будто Северус обязан потакать любому капризу избалованного маль… ну, мальчишкой Поттер, надо признаться, перестал быть довольно давно, лет пятнадцать назад. Но вот голова от этого работать у него лучше не стала.

Едва завидев знакомую высокую фигуру в обычной маггловской одежде, Северус прошел сквозь барьер, ухватил поганца под локоть и аппарировал с ним в Лондон, пока тот не открыл рот и не испортил Северусу так тщательно налаженные отношения с Вудстоком.

Едва они оказались в гостиной Северуса, он развернул чертова надоедливого героического придурка к себе и упер кончик вибрировавшей от бешенства палочки ему в шею.

— Кто дал вам право… — начал он, но Поттер вдруг светло, обезоруживающе улыбнулся и развел в стороны пустые ладони. — Можешь меня проклясть, — просто сообщил он. — Мне не семнадцать, Северус. Ты не сможешь запретить мне ходить туда, куда я хочу.

— Вы и в семнадцать не больно-то слушались, мистер Поттер. Что вам от меня нужно? Я тешил себя мыслью, что ясно дал вам понять…

— И я, в свою очередь, тоже дал понять, что не отступлюсь, если у меня есть малейший шанс. Я у тебя спросил — ты меня ненавидишь? И ты ответил, что мне много чести. Моей любви хватит на двоих, Северус. Просто дай мне шанс. Я больше не тот наивный идиот, я понимаю, что на взаимность…

— Ты все-таки идиот, — Северус вздохнул и убрал палочку. — Только теперь не наивный, а самонадеянный.

— Я тебя люблю, — Поттер подошел ближе и уткнулся лбом Северусу в плечо. — Уже два года. Как раз на позапрошлое Рождество понял. Думал, пройдет, а оно никак — хоть тресни. Мне тридцать пять, и я иногда жалею, что не могу утешить себя мыслью, что это просто подростковая влюбленность, взгляд снизу вверх на кого-то, кто несоизмеримо круче меня, и это пройдет.

— Тебе тридцать пять, и ты болван, Поттер.

— Ага.

— Будешь моим болваном, я за тобой присмотрю.

Поттер, не поверив своим ушам, вскинулся, и яркая зелень его глаз на мгновение ослепила Северуса, полоснула по сердцу остро отточенным ножом. Он не заметил, как ответил на поцелуй: жадный, обидно-умелый. Никто никогда не целовал Северуса так: будто хотел выпить душу, как дементор.

Стоило признаться хоть самому себе, что его душа давно ему не принадлежала.

***

Она пришла в Сочельник. Объятая внутренним пламенем, как саламандра. Слишком юная, чтобы быть стихийщицей, и слишком много повидавшая, чтобы не быть ею.

— Полагаю, вы — Ванда, — вместо приветствия произнес Северус, отступая вглубь своего офиса. Он зашел сюда всего на час — написать несколько писем и разослать настоявшиеся зелья заказчикам. Поттер не отлипал от него ни на секунду, и, признаться, вырваться из его геройской хватки, чтобы закончить дела, было нелегко. Потому что совсем не хотелось вырываться.