В стране легенд - Страница 49

— Да, молва не лгала! Как она хороша, как божественно хороша! — вскричал король, вскочив с кресла.

— Это Прекрасная Елена? — заговорили дамы злым завистливым шёпотом. — Но она даже не затянута в корсет. Какая широкая талия! Бог ты мой, как у прачки!

— Взгляните, государь, какая большая нога, — засмеялась Диана. — А голова маленькая…

Но король не слушал её:

— Елена, богиня красоты, взгляни на меня!

Он сбежал с возвышения и протянул руки к Елене.

— Остановись! — закричал Фауст. — Назад, дерзновенный!

— Прочь от меня, плут, мошенник! Забыл, с кем ты говоришь? Завтра же ты у меня в петле повиснешь. Красотка, ну же взгляни на меня! — И король схватил Елену за руку.

Раздался громовой удар, видение исчезло. Король упал на землю, как сражённый молнией.

— Чародей убил короля. Схватить негодяя! — закричали придворные. Десятки рук потянулись к Фаусту…

— Ну вот и конец комедии! Придётся дать занавес. — И Мефистофель взмахнул своим плащом.

Поднялись клубы белого дыма и скрыли Фауста с Мефистофелем.

— Ну, доктор, — с издёвкой сказал Мефистофель, когда Фауст оказался на одной из парижских улиц, — поздравляю с успехом! Хорошо, что чёрт поспел вовремя. Не лучше ли нам бежать прочь из Франции, пока вас не вздёрнули на виселице или не сожгли на костре?

— Нет, демон, нет, ты не испугаешь меня, — ответил Фауст. — Я хочу говорить с королём и буду говорить с ним.

— Это значит: «Чёрт, берись за дело!» Придётся мне шепнуть придворным, чтоб они смягчили гнев короля.

— Делай что хочешь, я остаюсь.

Через несколько дней в гостиницу «Весёлый кабан», где остановился Фауст, пришёл молодой паж и пригласил его во дворец.

Король принял Фауста с улыбкой.

— Ну, чародей-чернокнижник, славно же ты перепугал весь двор!

— Простите великодушно, государь, но я предупреждал вас…

— Знаю, знаю. Так вот, я поверил в тебя.

— О государь, доверьтесь мне, и с моей помощью вы обратите Францию в цветущий сад!

— Да, да, каналы, дожди и прочее. Но это потерпит, это потом. А пока вот что! Казна моя пуста. Можешь ли ты добыть клады? В моей стране похоронено много сокровищ.

— Постараюсь, государь.

— Хорошо. А теперь самое главное. Ты слышал, верно, что я побывал в плену у Карла Пятого? И он меня отвратительно содержал. Он, владыка Испании, Нидерландов и ещё бесчисленных стран! Скупец кормил меня тухлой дичью и чёрствым хлебом. А чёртова скука! Я изнывал от тоски. Чародей, помоги мне отплатить Карлу Пятому той же монетой. Я хочу ещё раз встретиться с ним на поле битвы.

— Повинуюсь, государь. Силой своих чар я создам целую армию могучих, закованных в латы воинов. Они пойдут на врага с развернутыми знамёнами, под бой барабанов. Враги увидят это полчище и в страхе побегут.

— А твои солдаты погонятся за воинами Карла: ату их! И всех перебьют. А Карла Пятого приведут ко мне, как осла на поводу. Воображаю, ха-ха, какую физиономию он скорчит.

— Но, государь, вы меня не поняли. Воины мои будут призрачными, как столбы тумана. Они наведут ужас на врага, а потом рассеются в воздухе… Вы сами должны будете завоевать победу.

— А-а, новый фокус! Солдаты твои, верно, будут в пернатых шлемах, как древние греки, а впереди пойдут Ахилл и Одиссей. То-то будет зрелище!..

И Франциск захохотал, но потом помрачнел и добавил:

— Но оружие-то мне нужно не призрачное, а настоящее, слышишь? Посильнее пороха. Ты, говорят, владеешь многими знаниями. Сделай для меня такое оружие, чтобы всё войско врага — одним ударом!

Фауст, бледнея, отступил к двери.

— Простите, государь, это невозможно. Я…

— Ты не можешь? Ну так ступай! Я призову тебя, когда понадобишься.

И король небрежным взмахом руки отпустил Фауста.

— Ну, доктор? — злорадно спросил Мефистофель. — Кто из нас двоих лучше знает сердца королей?

— Наверное, ты! Но вот моё сердце ты знаешь плохо. Я не успокоюсь на первой попытке.

Доктор Фауст посетил императора Карла Пятого, английского короля, папу римского, турецкого султана, Великого Могола[91] и столько королей и герцогов, что их и перечесть нельзя.

Все они просили у него денег и оружия. Просили его построить властью своих чар дворцы и замки, подарить им волшебных коней и соколов. Королевы и герцогини умоляли сделать их молодыми и прекрасными.

А под конец каждый из них шептал: «Убей моего врага!»

Но едва Фауст начинал говорить о своих великих замыслах, как собеседники его становились глухи и немы. Всё красноречие Фауста не могло тронуть их сердец.

А Мефистофель поглядывал на него и криво усмехался.

Наконец Фауст понял, что все попытки его бесполезны. Опечаленный, сумрачный, решил он вернуться к себе домой, в Виттенберг. В свой учёный кабинет, к брошенным книгам, забытым ретортам.

Когда Фауст открыл дверь кабинета, на него пахнуло знакомым запахом пыли и плесени. За столом, усердно скрипя гусиным пером, сидел Кристоф Вагнер.

— Как, это вы, доктор? — радостно удивился он. — Подумать только, как давно вы не бывали здесь! А странствия пошли вам на пользу. Помолодели — и не узнать. До нас доходили удивительные слухи! С позволения сказать, я за это время тоже во многом преуспел, стал магистром, читаю лекции…

— Рад этому, друг мой Вагнер. Вижу, вы стряхнули пыль с моих книг.

— Как же, я составил им полную опись. Никому не давал читать — переплёты портятся. Книги ваши стоят на полках в порядке…

— Более строгом, чем раньше. А что там в колбе?

— О, это секрет! От всех, кроме вас. В книге алхимика Парацельса я нашёл рецепт, как создать в колбе гомункула[92] — живого маленького человечка. Я выращиваю его, как кристалл.

— Любопытный опыт! Я помогу вам создать гомункула, Вагнер, он будет мыслить — это главное — и, может быть, когда-нибудь выйдет из своей колбы и станет настоящим человеком.

И Фауст накрыл колбу своей мантией.

Когда же на другой день он снял её, в колбе, свернувшись в розовый клубок, лежал гомункул.

— Солнце, я вижу солнце! — засмеялся он тоненьким голоском. — О радость, о счастье рождения! Откройте окно настежь, я хочу глядеть на солнце.

Колба с гомункулом взлетела на воздух и начала кружиться по комнате.

Гомункул глядел на солнце, радовался и протягивал к нему ручки.

С тех пор Фауст полюбил беседовать с гомункулом. Это маленькое существо обладало великим разумом и угадывало мысли Фауста лучше, чем Вагнер или даже Мефистофель.

— О чём вы думаете? — спрашивал гомункул Фауста. — Нет, не говорите мне ничего. Я закрою глаза и увижу. Это словно сон. Круглые горы, оливковые рощи, стада кудрявых овец. А на пороге угрюмого дома, сложенного из гигантских каменных плит, плачет женщина — образ самой красоты. Золотые волосы завитками падают на чистый белый лоб.

— Это Елена, царица Спарты. Такой я вообразил её себе и показал другим. Но если б я мог увидеть живую, настоящую Елену!

— Перенестись в Древнюю Грецию? Но для этого надо создать волшебный корабль.

— Ты прочёл мои мысли, гомункул! Смотри, я уже начал делать чертёж этого корабля.

И вот во дворе застучали топоры, завизжали пилы. Мефистофель, посмеиваясь, доставлял из далёких стран всё, что приказывал ему Фауст: самое лёгкое дерево и самое твёрдое. Немало топоров иступили и переломали плотники.

Наконец корабль был готов, остроносый, узкий. Паруса из тонкой, как паутина, ткани висели неподвижно: их мог надуть только ветер времени.

Фауст взял колбу с гомункулом и взошёл на палубу корабля. За ним нехотя последовал и Мефистофель.

— Право, доктор, вы тащите меня за собой, как собачку на привязи. Далась вам эта Елена! По мне, любая ведьма милее. Ох, служба, горькая служба! Тащись за Фаустом, Мефистофель! Ведь если вы провалитесь в Тартар,[93] пропали все мои труды. В греческой преисподней я на чужбине. Лететь к Елене за три тысячи лет назад! И это, по-вашему, путь познания?