В сладостном бреду - Страница 9

Вэр знал, что она там будет. Она всегда находилась там. Он приходил сюда, к крепостному валу, каждый вечер и смотрел на этот огонек, бросающий ему вызов из темноты, напоминающий, что он никогда не будет в безопасности и за этими толстыми стенами.

– Добрый вечер, Ваден, – тихо поприветствовал он кого-то у далекого костра.

Он не сводил с него глаз, пока не спустилась полная тьма. Затем направился к двери, ведущей внутрь.

– Лорд Вэр. – Жасмин вышла из тени внизу лестницы, ведущей в зал. У нее вошло в привычку поджидать его возвращения оттуда. Мудрая Жасмин. Каким-то образом она чувствовала горечь отчаяния, что скребла его сердце, и всегда была готова смягчить это дикое напряжение.

– Женщину? – спросила она. – В ваши покои?

Его покои находились слишком близко к комнате гречанки, а он не расположен быть близко от нее сегодня ночью. Ее язык жалил и раздражал, а тело вызывало слишком сильное вожделение.

– Пришли ее в зал. – Он спустился по лестнице, опередив ее. – И вина, много вина.

– Я пришлю Ташу, – сказала Жасмин вслед ему. – Она всегда доставляла вам удовольствие.

Ему этого не нужно, он хотел лишь освободиться от наваждения, вызванного белокурой Tea из Димаса.

И забыть о крошечном, неумолимом огоньке, горящем на склоне третьей горы.

Tea остановилась на нижних ступенях каменной лестницы, нерешительно глядя на арку, ведущую в зал. Всего минуту назад она слышала голоса под аккомпанемент лиры, но сейчас оттуда не долетало ни звука. Близилась полночь, и он, должно быть, уже поднялся в свои покои. Скорее всего ей придется подождать до утра. Она почувствовала облегчение. Скрип кресла… Он все еще здесь.

Значит, предлога избежать еще одного столкновения нет. Что ж, возможно, это к лучшему, ей не придется ждать. Она и так слишком долго собиралась с духом, чтобы пойти на эту встречу.

Tea сделала глубокий вдох, прошла через прихожую в зал и… замерла на пороге, широко открыв глаза от изумления.

Вэр с бокалом в руке лениво растянулся в большом кресле с высокой спинкой возле огромного очага.

Он был совершенно голый.

Увидев Tea, он поднял бокал в знак приветствия.

– Добрый вечер, Tea из Димаса. – Его слова звучали несколько невнятной – Как мило с вашей стороны присоединиться к нам.

Голый и совершенно пьяный.

– Прогоните ее прочь.

Взгляд девушки скользнул к очагу. Кресло стояло на коврике из овечьих шкур, расстеленном на полу перед очагом, но она разглядела пару женских обнаженных ног.

– Нет, Таша, ты не можешь быть так негостеприимна. Ведь это частично и ее заслуга, что ты оказалась здесь сегодня ночью. – Он махнул рукой. – Иди сюда и возьми бокал с вином. Таша поиграет для тебя на лире. – Он улыбнулся лежащей на полу женщине. – Но это не единственное ее достоинство.

– Я не стану для нее играть. Пусть уходит.

Он нахмурился.

– Ты грубишь. Мне это неприятно.

– Я не собираюсь ее слушать, – поспешно сказала Tea. Она все еще мялась у двери. Было совершенно ясно, что происходило в этой комнате. В воздухе висел тяжелый запах воскурений, вина и мускуса. И все же она не может уйти, не объяснив причину своего появления.

– Я пришла поговорить с вами.

– Не уверен, что сейчас это получится, довольно затруднительно. А ты уверена, что не предпочитаешь другой способ общения.

– Нет! – Таша вскочила на ноги. Она, конечно, тоже была нагая и очень красивая. На вид лет двадцать пять, кожа золотистая, длинные темные волосы, рассыпавшииеся по соблазнительной груди. – Отправьте ее прочь, мой господин.

– Ты начинаешь раздражать меня, Таша. – Вэр помахал слегка нетвердой рукой. – Если не можешь быть вежливой, убирайся отсюда к себе.

– Но, мой господин… – Не договорив, она яростно взглянула на Tea и стремительно вышла из комнаты.

– Вам не следовало отсылать ее. – Tea облизала пересохшие губы. – Я пришла сюда не ради вашего удовольствия.

– Нет? Жаль. – Он поднес бокал к губам. – Не важно. Я все равно не уверен, что в состоянии двигаться. Сегодня ночью я достаточно потакал своим желаниям, к тому же немного пьян.

– Больше, чем немного.

– Иногда это успокаивает меня. – Он сделал большой глоток. – Иногда нет. А иногда я нуждаюсь, – он взглянул вслед ушедшей Таши, – в других способах.

Внезапно она почувствовала приступ гнева.

– Женщины не должны использоваться для таких целей. Это грубо и…

– Разве она выглядела недовольной?

– Если она не знает иной жизни, кроме как лежать и расставлять для вас ноги, это еще не значит, что вы должны употреблять ее.

Он откинул голову и расхохотался.

– У тебя язык, как осиное жало. Твое счастье, что я пьян. Вино смягчает меня.

Услышав его последние слова, она поняла, что сделала правильно, придя сюда. Если вино смягчает и сглаживает его жесткий характер, тогда, возможно, она добьется от него обещания, которое он вряд ли дал бы ей, будучи трезв.

– Вы не слишком пьяны, чтобы выслушать меня и понять?

Он перевел взгляд на окно.

– Я никогда не бываю слишком пьян.

– Тогда я останусь и поговорю с вами.

Она подошла к стулу возле очага и села.

– Как вы добры.

Она старалась отвести взгляд от его обнаженного тела.

– Не будет ли вам более удобно разговаривать, если вы оденетесь?

– Нет. – Он отпил еще вина. – Почему ты не спишь? Кадар будет расстроен, ты теряешь силы.

– Я не могла спать, мне надо было вас увидеть.

– И в то же время ты утверждаешь, что не хочешь провести со мной ночь.

Она постаралась подавить раздражение.

– Женщины существуют не только для этого.

Он вновь откинулся на спинку кресла и посмотрел на нее из-под полуопущенных век.

– Не все, согласен. Но ты как раз очень подходишь. – Нахмурившись, он взглянул на ее косу, перекинутую через плечо. – Мне не нравится, что твои волосы связаны. Я хочу, чтобы ты распустила их, как днем.

Она вспыхнула, вспомнив всю эту сцену наверху.

– Я всегда ношу волосы именно так.

– Распусти их.

– Они останутся так, как мне нравится.

– Если ты хочешь, чтобы я выслушал тебя, расплети косу.

Она стиснула зубы в раздражении. В конце концов, это требование вызвано скорее плохим настроением, чем деспотизмом. Он вел себя, словно маленький мальчик, которому отказано в невинном удовольствии. Она расплела косу и встряхнула головой, волосы свободно расплескались, по плечам.

Он одобрительно кивнул.

– Очень хорошо. – Он перевел взгляд на ее белое платье, и она сжалась от тревоги.

Но он только заметил:

– Ужасно. Ты в нем утонула.

Понятно, что именно этого и хотела Жасмин, но платье ее вполне устраивало, и она не возражала.

– Оно чистое и опрятное.

– Ты бы выглядела лучше без…

– Я пришла просить об одолжении, – быстро сказала она, пытаясь увести его с того опасного направления, которое принял их разговор.

– Я их не оказываю. Попроси Кадара.

– Я обращаюсь к вам. У меня нет выбора. Это надо сделать немедленно, иначе…

– У меня кончилось вино. – Он встал и подошел к столу, на котором стоял кувшин. – Продолжай, я слушаю. Я говорил тебе, что у тебя очень приятный голос? Как мед…

Она не могла отвести от него взгляда. Странно, как такой огромный мужчина мог двигаться так грациозно, подобно большому дикому зверю. Если он и животное, то великолепное. С гривой буйных волос, рассыпанных по плечам, со следами шрамов, он напоминал ей льва. У него были мощные бедра и икры, мускулистый живот и гладкие ягодицы. Треугольник черных волос покрывал широкую мощную грудь.

Он взглянул на нее, наливая себе вино в бокал.

– Ну, так говорил или нет?

Понадобилось несколько мгновений, чтобы вспомнить, о чем он спрашивает ее. Что-то о голосе.

– Нет, вы сравнили меня с осой.

– Что ж, как знать, насколько это больно – быть укушенным осой? Быть может, это – сладость меда и смертельная мука. – Он поставил на место кувшин и повернулся к ней. – Как ты думаешь?