В сердце Сумрачного царства (СИ) - Страница 14

– А вы, София, скучаете по дому?

– Не могу сказать, – пожала я плечами. – Я не была там больше десяти лет. Поначалу тосковала, но со мной, по крайней мере, первое время были родители. А после, когда меня захлестнула учеба, мне было уже все равно, лишь бы справится с экзаменами. Так я и привыкла. А вот родные нет, и как только поняли, что я адаптировалась и их помощь мне больше не нужна, вернулись к себе.

– Вы ведь с границ, верно?

 – Все верно, Стефэния, – кивнула я и вновь сделала глоток. Несмотря на повышенную влажность, от высокой температуры и горячей воды постоянно хотелось пить. К сожалению, в моем распоряжении было только прохладное вино, что делало его невозможно вкусным. Потому даже загрустила, когда бокал опустел. Но грустила я недолго, так как один кивок императрицы, и мой бокал почти сразу же наполнили до краев новой порцией, пока я медленно осознавала, что меня, похоже, спаивают. Потому решила притормозить с напитком и отставила бокал на бортик отшлифованной купели, под видом того, что хочу поправить на себе одежду.

– И ваши родители не побоялись возвращаться? Десять лет назад был разгар войны и границы, насколько мне известно, были наиболее опасны для людей. Куда разумнее было оставаться в защищенной столице.

– Мы жили южнее эпицентра событий. Солнце там светило довольно часто, потому нападок вампиров не было. Во всяком случае, на моей памяти был лишь один случай нападения на человека, – старательно держа лицо, произнесла я, досадуя, что алкоголь против обыкновения на меня действовал и сейчас упорно теряла бдительность.

– Серьезно? Всего один? – удивленно подняла вампирша брови.

– Да, – кивнула я и мимолетно улыбнулась, с тоской поглядывая на бокал вина, так как пить захотелось вдвое больше. А все потому, что сейчас нужно было быть весьма аккуратной в своих словах, лавируя между правдой и ложью. – На человека напал раненый вампир, неизвестно как там оказавшийся. Несчастный чудом выжил, – уже тише добавила я и отвела взгляд, чтобы пораженно замереть, наткнувшись на удивительную и аморальную картину, как две фрейлины, хитро посмотрев на меня, стали целоваться.

Оглушенная этим зрелищем, я с трудом смогла распознать небрежное фырканье со стороны императрицы, которая прочно игнорировала происходящее напротив:

– Чушь! Вас нагло обманули, София. Этого не могло быть на самом деле, – заметила Стефэния.

– Почему? – искренне поинтересовалась я, чуть было не ляпнув, что учувствовала в событиях непосредственно, но вовремя остановилась.

– Потому что человек не мог выжить, – уверенно произнесла белокурая красавица. – Раненный вампир, особенно серьезно раненный, не может контролировать свою жажду крови, которая способна его быстро исцелить и вернуть силу. Не может, – твердо добавила она. – Потому априори невозможно, что человек выжил бы после встречи с таким, потому что вампир не остановится, пока полностью не утолит жажду. И одного человека для этого всегда недостаточно. Я уже молчу о том, что в неконтролируемом состоянии, вампир банально порвет горло своей жертве, чтобы поток крови был более быстрым. Много людей выжило с разодранной глоткой и порванной артерией? – задала мне риторический вопрос императрица, не скрывая иронии. – Вот и я думаю, что немного, – подвела она итог. – Потому вас печально обманули, София. Ваша история не могла иметь место в реальности.

Я сцепила зубы и не стала спорить. Что я ей скажу? Что плевать хотела на ее слова, потому что сама была свидетелем и участником, и вот она я, сижу живая и относительно здоровая?

– Полагаю, вы правы. Мне жестоко обманули, – покорно кивнула я, а мое внимание привлек звонкий смех, который заставил вновь посмотреть в сторону компании полуобнаженных фрейлин. Рядом с уже виденными мною целующимися девушками, образовалась новая… троица. Пока одна целовала губы стонущей вампирши, третья облизывала ее шею, медленно спускаясь к бесстыдно подставленной груди, с возбужденными сосками. Судорожно вздохнула, когда розовый язык обвел сморщенную, ярко-красную горошину, а после ее накрыли губами, заставив вампиршу застонать громче и прогнуться в спине, подставляя себя под ласки. Из-за головокружения и плотного тумана, картина казалась какой-то нереальной…

– София? – отвлек меня голос императрицы. С трудом обернулась к ней, на грани сознания отметив, что она стала как будто ближе ко мне, чем была прежде. Внимательно разглядывая мое пораженное и смущенное лицо, императрица снисходительно улыбнулась мне и спросила: – Вы что, никогда не видели близости?

– Не между женщинами, – пришлось мне произнести, старательно опуская взгляд и пытаясь абстрагироваться от звуков сбивчивых шепотков, коротких смешков, стонов и плеска воды.

– Вас это оскорбляет? – вкрадчивым голосом спросили возле моего уха, а я вздрогнула и подняла взгляд на придвинувшуюся почти вплотную императрицу, что гипнотизировала меня взглядом.

– Нет, – сдавлено отозвалась я.

– Я помню про то, что ваших женщин воспитывали в любви исключительно к мужчине, – произнесла белокурая вампирша завораживающим голосом. – И этот факт вызывает во мне жалость к вам.

– Почему? – запнувшись от очередного громкого стона со стороны и близости Стефэнии, спросила я, с ужасом осознавая, что меня посадили в угол, который не позволяет отстраниться.

– Посмотри туда, София, – улыбнувшись мне, потребовала Стефа. – Только посмотри, – уже тише добавила она. – Я же не заставляю тебя в этом учувствовать. Смотреть можно.

Неуверенно закусила губу и нехотя посмотрела в сторону громких звуков, пораженно всхлипнув от увиденного. Та темноволосая вампирша, которую ласкали сразу две девушки, сидела на бортике, широко распахнув бедра, а между ее ног покоилась белокурая голова одной из любовниц, в то время как русая страстно целовала губы брюнетки до крови. Багровые струйки текли по ее подбородку и капали на вздрагивающую грудь, чтобы быть слизанными ловким языком русоволосой девушки, что оторвалась от окровавленных губ. Языком она вырисовывала на бледной коже груди только ей понятные кровавые узоры и щедро ласкала темные ореолы сосков.

– Женское тело такое прекрасное и загадочное, – тихо произнес низкий, завораживающий голос мне на ухо, а кожу щеки опалило горячее дыхание. – Не хватит и всей жизни, чтобы постигнуть все его тайны и возможности. Стоит ли говорить, что мужчинам этого не дано? Они грубые, жадные на ласки и нежность, лишь потребляют и используют, утоляя только свои потребности.

Мой взгляд вернулся к паре, которая привлекла мое внимание в первую очередь. Рыжеволосая вампирша продолжала облизывать задыхающийся рот шатенки, которая ласкала пальцами острую грудь подруги. А вот рука рыжеволосой была спущена к скрытым под водой бедрам шатенки. Но даже туман и вода не оставляла сомнений, что именно заставляет вскрикивать и выгибаться в экстазе шатенку.

– Другое дело женщины, которые лучше в этом разбираются и по природе своей более внимательные и чуткие. Только они знают, как нужно доставлять удовольствие, ведь желания женщин и их анатомия схожа, вне зависимости от расы, – продолжил шептать голос, пока я до боли кусала губу, стараясь отогнать наваждение и предательское чувство томления. – Вампиры давно поняли, как глупо лишать себя удовольствий глупыми предрассудками и пережитками прошлого. Жизнь так прекрасна, зачем портить ее запретами и ограничениями в любовниках?

– Как вы можете так говорить? Вы же замужем! – в отчаянно попытке отвлечься, спросила я непослушными губами, но так и не нашла в себе сил отвести взгляд.

– Ох, прелесть моя, ты же такая умная девочка, – хохотнули мне в ухо. – Должна понимать, что брак династический, продиктованный лишь политическими выгодами.

– Я слышала, что вы хорошо ладите с вашим мужем, – всхлипнула я, когда заметила, как рука шатенки стала опускаться по животу партнерши, миновала пах и погладила бедро с внутренней стороны, а я явственно ощутила дрожь и тянущую боль внизу живота. Против воли заворожено следила за тонкими пальцами, что опустились на лоно рыжей, чтобы погладить по всей длине половых губ, а после медленно проникнуть двумя пальцами в щель девушки. И, несмотря на всю аморальности ситуации, я продолжала смотреть, словно находясь во сне и ненавидеть себя за то, что ощущаю возбуждение от открывшейся картины.