В рядах борцов - Страница 10

Мальчик шел, дрожа от холода, и не отрываясь смотрел вниз. Со стороны казалось, что он что-то потерял и не может найти. Одна женщина даже остановилась, глядя на него.

— Ты что-нибудь ищешь, мальчик? — спросила она.

Майк поднял голову. Стоило ли выдавать свой секрет?

Но он подумал, что женщина идет совсем в другую сторону, и успокоился.

— Да, — ответил мальчик. — Я ищу шиллинг.

— Ты потерял здесь шиллинг? — посочувствовала женщина и тоже начала смотреть вниз.

— Нет, — сказал Майк и подумал о том, какой он был бы дурак, если бы потерял шиллинг. — Конечно, нет. Просто мне нужно шиллинг и я его ищу. Бывает, что некоторые находят.

Женщина улыбнулась:

— Сейчас не такое время, малыш, чтобы люди бросали на дороге шиллинги.

Она пошла дальше, а Майк продолжал свои поиски. Мальчик совсем озяб, но, сколько он ни вглядывался в щели между плитами тротуара, ни там, ни на покрытой грязью мостовой ничего не было. Очевидно, ему так и не удастся посмотреть «Свет славы». Но тут случилось «чудо».

На противоположной стороне улицы какой-то мужчина уронил на панель пакет. Он пытался поднять его, но никак не мог этого сделать.

Майк сразу понял в чем дело: мужчина был на протезе. Он хотел присесть на одну ногу, вытянув другую в сторону, но потерял равновесие и, качнувшись, чуть не упал. Тогда мужчина попробовал нагнуться, стоя на одной ноге и держась рукой за стену дома, но, наверно, ему было больно нагибаться. Он выпрямился и отвернулся к стене. Майк перебежал улицу, поднял пакет и протянул его мужчине:

— Возьмите, мистер.

Тот повернул к мальчику красное, с капельками пота лицо.

— Спасибо, сынок, — сказал он, вытирая лоб.

— Пожалуйста, мистер, — и Майк повернулся, чтобы продолжать свой путь.

— Подожди минуту, мальчик. — Мужчина достал из кармана пальто полшиллинга. — Вот возьми.

Он сунул монету в руку Майка и пошел к трамвайной остановке, подпрыгивая и скрипя протезом.

Мальчик стоял на месте и удивленно смотрел на блестящую монетку у себя на ладони. А еще говорят, что на свете не бывает чудес.

И главное, он совсем не собирался получать что-нибудь с этого человека.

Многие мальчики зарабатывают тем, что открывают дверцы автомобилей или носят покупки из магазина богатым женщинам. Майку было уже десять лет, но ему еще не приходилось ни продавать газет, ни бегать с каким-нибудь лотком по улице. Мать говорила, что, пока она работает, Майк будет учиться в школе. Поэтому мальчик вовсе не думал о деньгах, когда помогал человеку с протезом.

Теперь полшиллинга лежало у него на ладони. «Свет славы» шел здесь совсем недалеко. Майк сжал монету в кулаке и пустился бегом к кинотеатру.

Кассирша взяла у Майка монету и отворила перед ним дверку в барьере, который перегораживал маленькое фойе. В программе было всего три вещи: комедия, хроника и боевик «Свет славы». Майк отодвинул тяжелую портьеру и вошел в полутемный зал. Комедия еще не началась, и пока на экране мелькали пояснительные надписи. Майк отыскал себе место и уселся недалеко от входа. Справа от мальчика, деревянно выпрямившись, сидел капитан авиации с блестящими погонами и маленькими черными усиками. Он беспрерывно ел конфеты. Слева поместился сутулый мужчина в очках и в белом воротничке — наверное, конторщик.

Комедия началась, и Майк, ухватившись руками за подлокотники, так и застыл. На экране двое людей намазывали смолой крышу деревенского дома. Один такой неловкий — вот-вот свалится. Дикая лошадь вырвалась из конюшни и бегает по двору. За ней гоняются три человека и никак не могут поймать. Лошадь остановилась под самой крышей и никого не подпускает. Ой! Этот чудак на крыше опрокинул ведро. Смола льется сверху на спину лошади. А сам чудак свалился с крыши и как раз сел верхом на лошадь. Как она брыкается! Почему же чудак не падает? Да ведь он приклеился. Теперь, конечно, не упадет, раз приклеился. Лошадь вдруг перескочила через забор и помчалась по дороге.

У Майка даже живот заболел от смеха. Какое это было блаженство смотреть такую картину! Когда Майк придет в школу, он расскажет об этой комедии мальчикам, и все станут ему завидовать. А ведь это еще не всё. Впереди «Свет славы» — пираты и штормы.

Конторщик рядом улыбался, а капитан от смеха едва не сполз со стула. Сначала он старался соблюдать достоинство и время от времени застывал неподвижно. Но потом всё чаще стал разражаться лающим смехом и даже топал ногами в лакированных туфлях. Когда комедия кончилась, Майк сказал ему:

— Я бы тоже не упал, если бы приклеился.

Но капитан уже успокоился и, бросив косой взгляд на мальчика, снова принялся за свои конфеты.

Началась хроника. На экране появился премьер-министр Эттли. Он долго и скучно говорил что-то о самоопределении Индии. Майк, отвернувшись от маленького, чем-то похожего на мордочку хорька, лица премьер-министра, рассматривал соседей.

Капитан понравился мальчику. Его рукава были покрыты золотыми нашивками, а волосы уложены завитками, так же, как у главного героя фильма «Свет славы» на рекламном щите. Конторщик показался Майку неинтересным. Когда комедия кончилась, он перестал улыбаться, лицо его стало грустным и чем-то напоминало Майку лицо отца.

Мальчик предпочел бы, чтобы его отец походил на капитана или на того мужественного человека за штурвалом на рекламном щите. Майк думал, что капитан несомненно храбрец, жаль только, что он такой гордый и даже не ответил ему.

Во время речи Эттли в зале разговаривали. То там, то здесь вспыхивал огонек сигареты, слышалось шуршанье конфетных бумажек. Потом как будто легкое дуновение прошло по залу и люди насторожились.

Майк повернулся к экрану. Там вспыхнуло короткое светящееся слово: «Война».

В тишине из-за экрана раздался голос:

«Как вы относитесь к войне? Наш корреспондент обратился с этим вопросом к нескольким деятелям искусства, промышленности и к некоторым рядовым жителям Лондона. Вот что ответил нам один из директоров пароходной компании «Транс-пассифик».

На экране появился сухой, сморщенный старик в черном костюме с сигарой в руке. Поглаживая тонкие губы, он сказал: «Последняя война значительно двинула вперед наше строительство. Я не вижу причин, по которым мы должны были бы сокращать военные расходы, если они способствуют оздоровлению пароходного дела».

«Строительство!» — чуть не крикнул Майк. О каком строительстве говорит старик, если целые улицы стоят разрушенными! Неужели он не был в их районе? Неужели старик не знает, что многие люди живут чуть ли не под открытым небом? И всё это из-за войны. Когда у них дома заходит разговор о том, что хорошо бы поехать за город или сходить в театр, мама всегда говорит: «Вот если бы не война, мы бы сейчас…»

Да, если бы не война, отец Майка был бы сильным и здоровым человеком. Он работал бы, а мама не приходила бы домой такая усталая.

Старик на экране просто врал. Майку хотелось крикнуть об этом, но он не решался.

Директора пароходной компании сменила на экране певица мисс Хэй. В зал понеслось ее щебетанье. «Война, — говорила мисс Хэй, — вызывает самые высокие чувства. Я ничего не пою с таким подъемом, как наши военные песенки. Только на войне человек проявляет силу и мужество — качества, которыми должен гордиться всякий мужчина».

Майк с ненавистью смотрел на накрашенное лицо певицы, улыбавшееся с экрана. Ей-то, наверное, не приходилось жить в одной маленькой комнатке.

Неожиданно капитан встал. Только сейчас Майк заметил, что тот немного пьян.

— Правильно! — крикнул капитан и захлопал в ладоши. — Браво, мисс Хэй!

Майк в негодовании оглянулся на него. И это говорил человек, который так похож на храброго рулевого на рекламном щите!

Майк сам любил читать о схватках мужественных людей, про которые писали в книгах о пиратах. Но война — совсем другое дело. Война — это бомбы, которые сыплются откуда-то сверху, это голод, рушащиеся здания и труп девочки на панели, который Майк запомнил на всю жизнь. Из-за войны его отец стал инвалидом.