В простор планетный - Страница 42

Рашков был чуточку грузен. Но полнота скрадывалась высоким ростом. Выражение лица живое, чуть насмешливое. Быстрые, хотя и не порывистые движения. Волосы русые, а глаза темно-коричневые, как и на портрете, и в глубине их, когда Николая что-нибудь волновало, вспыхивали мимолетные яркие искорки.

Приветствуя Герду, вошедшую в его врачебный кабинет, Рашков так весело посмотрел на нее, таким легким, изящным движением пододвинул ей кресло, что она подумала: "А говорят, ему пятьдесят. Он выглядит по крайней мере лет на двадцать моложе".

Сходство двух Николаев Рашковых не ограничивалось внешностью и чертами характера. В большой мере совпадали и их научные интересы; только у нынешнего диапазон был значительно обширнее - ведь за это время сильно расширились горизонты науки. Уже стало невозможно быть физиологом, не будучи одновременно врачом, и невозможно лечить, не будучи физиологом, не зная многого из химии и физики.

- Ну что же, Герда Лагерлеф, - сказал Рашков, держа развернутый рулон с выкладками аналитико-диагностической машины, - твой организм сравнительно легко справляется с последствиями травмы. Есть еще некоторая слабость результат шока и большой потери крови. Но скоро ты будешь вполне здорова... насколько это возможно при утрате конечности.

- Значит, скоро покину вас?

Рашков взглянул на нее серьезно, но в глазах его мелькнула лукавая усмешка.

- Нет, Герда, - сказал он, - тебе придется пробыть у нас долго.

- Долго? - растерянно спросила Герда. - Но почему?

- Потому что ты вернулась с Венеры не для того, чтобы уйти от нас с одной рукой.

- Да, припоминаю... мне говорили. Но разве изготовить протез... долго?

- Протез? Нет! Мы должны отрастить тебе руку.

Герда с недоумением смотрела на него. И вдруг преисполнившись захватывающей надежды и в то же время боясь разувериться, спросила прерывающимся голосом:

- Неужели... возможно? И ты гарантируешь - у меня будет... вторая живая рука?

- Полной гарантии не даю, - сказал Рашков, - это дело еще новое. Однако...

Он включил теле, набрал индекс. В комнате очутилась молодая девушка. Она дружески поздоровалась с обоими, бросив украдкой участливый взгляд на Герду. Но та заметила этот взгляд. "Теперь редко встречаются такие инвалиды, подумала Герда, - все удивляются и жалеют".

- Что сейчас по расписанию в детском городе для среднего возраста? спросил Рашков.

- Свободный час.

- Ого, это удачно! Вызови, пожалуйста, к теле Марину Колоскову.

Через несколько минут вприпрыжку вбежала девчушка лет десяти, весело поздоровалась с врачом и смущенно с Гердой, на мгновение уставившись на ее забинтованную культю.

- Ты хотел меня видеть, - обратилась она к Рашкову.

- Я хотел, - сказал Рашков, - показать тебя этой девушке (он кивнул в сторону Герды), чтоб она не очень расстраивалась.

- Ей совсем не надо расстраиваться, - серьезно, как взрослая, сказала Марина, - у нее все будет хорошо.

Герда улыбнулась ей.

- Ты что сейчас делала, Марина? - спросил Рашков.

- Мы играем в пятнашки! - воскликнула девочка. - И я только-только догнала Таю...

- Как вдруг я тебе помешал!

- Помешал, - призналась Марина, но тут же добавила: - Но я так рада тебя видеть! Я по тебе соскучилась.

- Ну иди играй!

Девочка попрощалась и, повернувшись на одной ножке, убежала.

- Ты заметила, на какой ножке она повернулась? - спросил Рашков, выключив теле.

- Нет... А разве имеет значение?

- Имеет. Это была правая нога. Как раз та, которую ей ампутировали три года назад.

- Не может быть!

Рашков расхохотался:

- Я вспомнил анекдот, который прочитал в какой-то старинной книге. Одна женщина, впервые увидев жирафа, воскликнула: "Не может быть!"

Герда улыбнулась.

- Но это так невероятно. А почему ей ампутировали ногу? Теперь это редко...

- Тут были не совсем обычные обстоятельства. Родители Марины - гляциологи, работали тогда в Антарктиде. Они очень соскучились по дочке и взяли ее на время из детского города к себе. Она много резвилась, бегала. Недосмотрели, упала со склона крутого снежного холма на твердый, как сталь, лед и сломала ножку, да так неудачно, что часть костей ниже коленной чашки была совершенно раздроблена. Ее доставили к нам, мы посоветовались с хирургами. К тому времени в восстановлении тканей организма были уже достигнуты немалые успехи. Ну и решили: ампутировать...

Герда с ужасом смотрела на Рашкова: как можно было принять такое отчаянно смелое решение?

А он продолжил:

- ...чтобы заменить ее заново выращенной. - Рашков улыбнулся: - Дети играют в пятнашки. Как сто и триста лет назад!

Глава 27

Наблюдения и предположения

Дежурил Жан. Пост установили на крыше палатки, чтобы расширить поле наблюдения.

Приняв таблетку от утомления (на Венере их приходилось принимать часто), Жан в бинокль рассматривал грибы. Но рассматривать, собственно, было нечего: они продолжали стоять неподвижно, утратив, казалось, всякую способность к движению. Почему это? Переваривают пищу, что ли? Как удав кролика?

В бинокль все отчетливо видно. А грибы, наверно, не видят Жана. Есть ли у них вообще органы зрения? А может быть, есть, и гораздо более совершенные, чем наши? Но как бы то ни было, они, по-видимому, никак не реагируют на близкое присутствие людей. И вообще не проявляют признаков жизни.

Или они в самом деле умерли? Тогда и излучения не должно быть.

Ничто не меняется. Утомительно однообразное зрелище. Жан невольно прикрыл глаза. Нет, нельзя это делать! Часовой должен быть бдительным.

То, что он увидел в следующее мгновение, показалось ему обманом зрения. Гриб-вожак внезапно рассыпался. Словно беззвучно взорвался. Там, где он только что стоял, - пустое место.

Второй...

Третий!..

Жан сильно постучал в крышу палатки. Вряд ли друзья крепко спали: слишком напряженным было ожидание. Может быть, они даже оставались в скафандрах? Во всяком случае, что-то уж очень быстро миновали шлюз, стремглав взобрались на крышу. Приставив к глазам бинокли, они еще успели увидеть, как рассыпались последние грибы.

Теперь надо, не теряя времени, посмотреть, что же осталось от них. Но и об осторожности забывать не следует. Потихоньку стали подбираться туда, где недавно стояли опасные грибы.