В прицеле черного корабля - Страница 4

Еще, как все на северном мегаконтиненте ведают, Грапуприс безмерно уважал подводные лодки. Однако все ж менее чем танки. Видите ли, когда влезаешь по лесенке на трехэтажную высоту какого-нибудь тяжелого «Масиса», а тем паче нисходишь в его объемное, но тесное из-за напиханного оборудования нутро, то ощущаешь чудесную, почти детскую защищенность, но вот когда такую же операцию производишь с, на вид вроде бы, куда более вместительным подводным крейсером, то здесь получается диаметрально наоборот. Ибо как только вспоминается нависающий за относительно тонкой переборкой двухсотметровый, а то и более столб океанской воды, тут же тухнет радость от присутствия в большой просторной кают-компании. Да и вообще, хоть основное количество потенциальных заговорщиков, да и претендентов на таковые, давно отправились в царство вечного покоя на луну Странницу, или же в мир вечной муки Мятой, тем не менее, вероятность все же имела место. И значит, может быть всякое. Вот решится Высокочтимый забраться на подлодку, а она «оп-па-па!» – и уйдет на погружение. Попробуй потом с километра, или даже с половины той дистанции, где при прорывах оболочки, струя воды режет человека как масло, поуправлять великой Империей? Так что правитель Эйрарбии не слишком-то любил заглядывать в нутро субмарин, разве что во времена их надежного крепления на стапелях. Однако некую платоническую любовь он к подводному судостроению все-таки испытывал.

И вот именно от такой гибридной любви и создалась однажды головная боль флотского адмиралтейства экваториальной зоны. Ибо как-то в непогожий денек, еще гораздо ранее, циклов так за несколько, до кризиса островной гряды Слонов Людоедов, у Солнцерожденного обнаружилась удивительная мысль – свести свою любовь в единое «тело». Вот что если подлодка, еще одновременно будет и неплохим танком? Суждением своим Грапуприс поделился с группой разработчиков намедни созданного конструкторского бюро при гига-заводе «Мощь и сила». Выслушали предложение с явным вниманием. Правда, награжденный не так давно почетным знаком «Мозг флота» главный конструктор попытался несколько убавить энтузиазм Верховного, и весьма корректно напомнил, о том, что дно океана в среднем принято, по прикидке Центральной Геянской Академии, где-то в районе шести тысяч метров, а потому… и кроме того, «иловые отложения на дне…». Однако мнение не имело большого значения, ибо уже на следующий день неожиданный оппонент был лишен не только новенького почетного знака, но иже с ним и других орденских планок, а также многочисленных должностей. Ибо действительно, как большим КБ, по сути целым институтом, может командовать человек который совершенно не умеет выслушивать альтернативную, новаторскую мысль, естественно, имеющую некие недоработки общего характера. Но ведь на то и содержатся государством институты и прочие ведомства, правильно? Именно чтобы доводить всяческие конструкторские вдохновения до ума. И более того, при чем тут «иловые отложения на дне»? Разве скромный гений императорской фамилии имел в виду катание подводных крейсеров по дну морскому? Ведь совершенно же нет! Наоборот, он считал, что подводным лодкам не хватает именно свойства перемещаться по суше. Пусть, допустим первое время, на гусеницах. Не суть важно как, зато введением таковой новации получится даже несколько охладить задравших носы южан. Ибо их «горы-свиноматки» рассекают вообще-то как сушу, так и море, но все-таки под воду нырять не умеют.

– И как дела? – спросил приблизительно через пол цикла император новоиспеченного директора давешнего КБ.

– Дела идут превосходно, Ваше Величество, – ответствовал ему один из прошлых замов, сумевший вовремя сориентироваться в обстановке и весьма удачно избегнуть как застенок «патриотов», так и геройской лопаты на Большом Береговом. – Однако как Ваше Солнцеподобие понимает, я не решился сразу же поставить на гусеницы подводный артиллерийский крейсер. Начали мы тут с маленького. Надо ведь доказать всяческим генерало-адмиральским окостенениям новаторство самой идеи. Для закваски процесса неплохо сотворить нечто типа «лодки-разведчика, способной самостоятельно исследовать побережье хотя бы на пару-тройку километров от моря».

– А не маловато будет? – несколько удивился Грапуприс, являющийся по совместительству еще и Верховным Главнокомандующим вооруженных сил, и с данной высоты плохо воспринимающих столь малые величины.

– Да конечно, Ваше Солничество, гораздо лучше будет, если данные ПЛ-разведчики сумеют углубляться на незанятую территорию на десять и более км.

– А на занятую? – чуть поразмыслив поинтересовался император.

– Да-да, Ваше Верховенство, Вы правильно заметили, – привстал от стола со схемами и низко поклонился конструктор. – Именно для этого мы решили свести лодки в эскадры. То есть, как вы понимаете, одна единственная ПЛ не способна прорвать даже слабую береговую оборону. А вот эскадры – другое дело. Представьте одновременный залп…

– Пусть лучше называются «дивизиями», – сказал Тридцать Первый.

– Как? В смысле, что Вы изволили заметить?

– Я говорю, уважаемый, что пусть они называются «дивизиями». В смысле, объединения лодок. По крайней мере, когда действуют на суше. Это понятно?

– О да, о да! Но то компетенция наших генеральских лбов. А вот я вам хотел показать схему нашей лодочки. Вот смотрите! – и с ловкостью фокусника главный конструктор выхватил из стопочки покоящихся на столе хронопластин самую нужную. – Видите? А вот и цветной рисуночек. Это сделал наш художник, дабы было нагляднее и виднее. И даже…

– Чо-то пушечка маловата, – наклонился над листом император. – Калибрик-то как?

– Но тут, видите ли, возникает некая диспропорция в плане устойчивости и круговой азимутальной досягаемости…

– Как?

– В плане того, что разумеется, мы уже начали проработку в новой вариации с более толстым стволом. Так правда несколько снизится скорострельность, однако…

– А почему нельзя оставить и этот вот, и новый тоже? – ткнул в схему Его Величество.

– Гениальное решение, Ваше Солнцеизбрание. Гениальное, и просто таки…

– Да ладно, вам преувеличивать, – скромно отмахнулся Грапуприс. – В общем, работайте. Ассигнования будут, я позабочусь.

– Премного, премного обязаны, Ваше…

– Только уж и контролировать буду. Учти!

Затем отпрыск царской крови снова исчез из института на некоторое время.

Уж с кем с кем, а со своим старшим – а по флотскому – линейным – помощником – Дором Пелеко – штурм-капитан спорить не любил, по крайней мере, в вопросах оторванных от непосредственных обязанностей. Если рассматривать чужие личности как истинно существующие, то они с баритон-капитаном являлись абсолютной противоположностью друг другу. Однако по служебному статусу они были наиболее близки, так что даже для поддержания дисциплины обязались производить впечатление четко спаянного механизма. И значит, время от времени Стату Косакри все-таки приходилось общаться с Пелеко на неслужебные темы. Вот и сейчас их разговор в комнате поклонения богу Эрр, являющейся как бы запасной кают-компанией, начав с патриотически отъюстированных молитв, соскользнул в политический диспут, могущий в случае более активной позиции шторм-капитана перелиться в жаркую дискуссию. Но мало того, что Стат Косакри в силу особого отношения к жизни не собирался тратить нервы и пыл понапрасну: какой толк развлекать оживленно жестикулирующие фантомы? (Как раз эти свои догадки командир судна очень тщательно от этих самых фантомов маскировал). Однако кроме того, капитан «Кенгуру» прекрасно ведал: спорить с Дором Пелеко – все равно что пробивать жесткий корпус подлодки головой. Суеты и эманаций матерщины много, но КПД на выходе нулевое. Так что он только иногда вверчивал ничего не значащее словечко, или величаво кивал головой в знак согласия. Старшего же помощника это, кажется, совершенно устраивало, и он, распаляя себя больше и больше, вещал без перерыва.

– Разве вы не согласитесь, капитан Стат, что эти убогие недоноски – браши – не изобрели за последние три-четыре сотни циклов ничего оригинального?