В поисках невидимого Бога - Страница 41

Рассмотрев разные названия Духа в греческом оригинале, а также возможности их перевода, видный богослов Джеймс Хьюстон заметил, что все они, по сути, означают — «друг». А подлинный друг всегда обо мне печется. И ради моего же блага Дух Святой — именно как друг — проявляет решительность, напоминая мне о необходимости меняться. Бог знает меня изнутри и указывает на недостатки, которые я предпочел бы не замечать. Вместе с тем, когда мне пусто, одиноко и тоскливо, Дух утешает, прогоняет грусть и страх. Он вдохновляет меня на благие поступки. Но прежде всего Он напоминает о Божьей любви. Действительно, само Его присутствие — залог того, что по милости Божьей я являюсь наследником Царства, возлюбленным Божьим чадом.

Христианский психолог Лэрри Крабб отмечает, что при решении проблем мы, христиане, часто даем друг другу один из двух советов: «делай то, что правильно» или «исправь то, что неправильно». Нельзя сказать, что эти советы неразумны. Но Новый Завет предлагает нам иной подход: «Развивайся! Расти! Дай свободу тому благому, что в тебе есть!» Благ же Дух Святой, Который живет в нас и располагает неиссякаемыми Божьими ресурсами.

Иногда упоминания о Святом Духе вызывают смущение и даже опасения, и в этом есть нечто парадоксальное. Люди боятся Утешителя! Честно сказать, иногда мне и самому хочется зримого знака Его присутствия — экстаза, чудесных ответов на молитву, исцелений и воскрешений. Но Дух ведет меня к поставленной Богом цели — к исцелению моего падшего «я» — медленному и постепенному.

Не так давно, затеяв писать эту книгу, я принял участие в одном семинаре. Руководитель сказал, что проводит такие семинары по нескольку раз в год, и ни разу не было случая, чтобы за четыре дня занятий Бог не заговорил с участниками. Мы должны были хранить безмолвие, читать то, что посоветовал руководитель, и молиться не менее четырех часов в день. Должен признаться, скепсиса у меня было немало: я затратил месяцы на книгу, посвященную молчанию Бога. И ожидания, соответственно, у меня были такие: сначала день скуки и неприкаянности, потом день сопротивления, потом, возможно, нечто вроде голоса Божьего, но неизвестно в какой форме. Все же я решил попробовать: пусть будет, как будет.

К моему величайшему изумлению, Бог начал говорить со мной сразу. В первый же день, сидя на замшелом камне в ближнем лесу, я прислушался — и начал записывать в дневнике, что мог бы сказать мне Бог, если бы задумал указать мне духовный «план действий» на оставшуюся жизнь. И чем больше я слушал, тем длиннее становился список. Вот несколько пунктов из него:

• Ставь под сомнение не только веру, но и сомнение. То ли я по характеру такой, то ли все никак не сведу счеты со своим религиозным прошлым, но мне свойственно подолгу предаваться сомнениям, тогда как вера заявляет о себе короткими вспышками. Не пора ли все делать наоборот?

• Не путешествуй в одиночку. Найди спутников, для которых ты — не проводник, а паломник или даже солдат, отставший от своего войска. Мне, как, впрочем, и многим протестантам, свойствен индивидуализм («Я и Бог»), а это неправильно, ибо не согласуется с Библией. Одинокое ученичество или общение с Богом не входит в замыслы Создателя.

• Впитывай доброе — красоту природы, здоровье, ободряющие слова — не меньше, нем злое. Почему требуется целых семнадцать писем с поддержкой от доброжелательно настроенных читателей, чтобы перебить эффект одного послания со злобной критикой? Если я буду засыпать и просыпаться без самоедства, а с чувством благодарности, жизнь заиграет свежими красками!

• Сделай жизнь проще, убери лишнее. Скажем, уделяй каталогам, рассылкам по электронной почте и уведомлениям книжного клуба ровно столько времени, сколько требуется, чтобы выбросить их в мусор. Если бы у меня хватило духу, туда отправился бы и телевизор.

• Найди в своей жизни что–нибудь приятное Богу. Выдающийся спринтер и миссионер–мученик Эрик Лидделл сказал своей сестре: «Бог сделал меня быстрым. Когда я бегаю, я чувствую, как Ему приятно». А от чего приятно Богу в моей собственной жизни? Надо разобраться — и побыстрее!

• Не стыдись. «Я не стыжусь благовествования Христова», — писал апостол Павел римской общине (Рим 1:16). Почему, когда незнакомые люди спрашивают, кем я работаю и какие именно книги пишу, я отделываюсь общими словами? Почему в ответ на вопрос о моем образовании начинаю не с христианских, а со светских учебных заведений?

• Помни, что Бог избрал и тех христиан, которые тебя сильно раздражают. Почему мне проще выказывать приязнь и симпатию к неверующим, чем к христианам, которые вечно судят остальных? Но так ты и сам превращаешься в христианина, вечно судящего остальных, только на другой лад.

• Каждодневно прощай людей, которые нанесли тебе раны. Все больше и больше я нахожу, что для благих перемен и во спасение Бог использует именно наши раны. Лелея зло на обидчиков, я перечеркиваю ценность ран, которую способна влить в них великая Жертва Христова. То есть в конечном итоге теряю возможность исцеления.

«Как именно говорил с тобой Бог?» — спросите вы. Не было ни голосов, ни видений. Скорее всего, мои прозрения вообще не явились ко мне со стороны: все это я знал и раньше. А в тишине подспудное знание поднялось из глубин. Может быть, я знал это всегда, и вдруг — осознал. Но если бы я не сделал усилия, чтобы вытащить себя из повседневной рутины и погрузиться в молчание, я бы ничего не понял, не услышал. Возможно, Бог говорил (и говорит) со мной все время, а я в кои–то веки удосужился Его выслушать.

Однажды в Аризоне я совершал пробежку по незнакомой пыльной дороге. Она вилась среди зарослей полыни, над которыми тут и там огромными канделябрами возвышались гигантские цереусы. Дорога вывела меня к какому–то зданию. Оказалось, что в нем размещался Центр реабилитации от пищевой зависимости для состоятельных клиентов. Я свернул на утоптанную гаревую дорожку. Вдоль дорожки были развешаны плакаты с призывами «Жди чуда!» и с текстами каждого из двенадцати шагов к выздоровлению. (По программе «Двенадцать Шагов» работают «Анонимные Алкоголики» и другие движения самопомощи). Первый плакат посоветовал мне признать, что я утратил контроль над своей жизнью, а заодно — и телом, и что я не властен над собственными привычками в еде. Следующий плакат пояснял: только Высшая Сила, более могущественная, чем моя собственная, может вернуть мне трезвомыслие. Он же указывал на необходимость опираться на эту самую Высшую Силу и на друзей. Возле стендов стояли скамеечки, чтобы участники реабилитационной программы могли отдохнуть и поразмыслить, далеко ли они продвинулись в своем исцелении.

Затем дорожка привела меня к крошечному кладбищу, заполненному игрушечными могилками. Я остановился и, отирая обильный пот (пустынный климат!), стал читать надписи на надгробиях. «Здесь покоится мой страх перед близким общением» — написала тремя днями ранее, 15 сентября, некая Донна. Надгробие она разрисовала желтой, красной и синей красками. Другие люди хоронили сигареты, страсть к шоколаду, диетические таблетки, отсутствие самодисциплины, желание контролировать других, лживость и прочие свои страсти, слабости и недостатки.

Многое здесь напомнило мне христианский подход, который призывает шаг за шагом распинать плоть и оставлять позади ветхое «я». Я понимал, что недавно похороненный страх Донны перед близким общением, скорее всего, однажды воскреснет. Темные духовные силы, захватившие человека в плен, не исчезают и не умирают столь легко и быстро.

А что похоронил бы я? Я задумался. Лечись я в клинике духовных болезней и возьмись воздвигать подобные надгробия, сколько их у меня вышло бы? И насколько сильно я изменился бы, если бы глубоко и подлинно осознал, что Высшая Сила на самом деле есть Сила Внутренняя, Которая обитает во мне в этот самый миг? Способна ли она, эта Сила, Дух Божий, умертвить всякую пакость — гордыню, сомнение, эгоизм, равнодушие, нечуткость к несправедливости, похоть, — словом, все, что я столь часто и в основном безуспешно пытался распять и похоронить?