В поисках Белой ведьмы - Страница 49

Меня била дрожь, но, несмотря на то, что я так долго ожидал, когда же это начнется, не мог понять, что происходит. Малмиранет двинулась ко мне, и волна тьмы поглотила ее. Потом выплыло ее лицо, и я снова прочел на нем жалость. Я хотел произнести ее имя и не мог этого сделать; ноги мои подкосились, и я упал на колени.

Я почувствовал прикосновение ее холодных рук, а потом все исчезло.

Когда мне было девять лет, меня укусила змея. Это случилось в Эшкореке Арноре, и лекарь уложил меня в холодную воду, чтобы снять жар. Я кричал, что мне холодно, что я умираю от холода, но они не обращали внимания. Наконец пришел мой отец.

Худой и смуглый, он наклонился ко мне, и иссиня-черные волосы упали ему на плечи.

– Ты должен лежать смирно, – сказал он. – Это она приказала. Я тут ничего не могу поделать. Она наказывает тебя и не остановится, пока ей это не надоест.

Длинным, унизанным перстнями пальцем он указал туда, где стояла моя мать. Она стояла в белых одеждах с обнаженной грудью, упругой и высокой девичьей грудью. Лицо ее скрывала золотая маска в виде кошки, а в длинных светлых волосах ползали золотые пауки. Она смотрела на меня с палубы корабля с огромными синими парусами; на рее болтался повешенный, вокруг кружили чайки, утоляя голод его внутренностями.

Таков был мой первый сон.

Всего их было два. Во втором Уастис заперла меня в горящей башне и на несколько веков оставила меня там кричать от боли и кары.

Постепенно до меня дошло, что лед растаял и потушил огонь.

Удивительный покой проник в мое тело и сознание.

Я различил неясное мерцание. Я не мог понять, что это такое, но по тому, как перемещалось сияющее нечто, догадался, что это светились светлые девичьи волосы. Я ничего не мог понять. Затем все вспомнил.

– Айсеп, – прошептал я. Волосы колыхнулись, и из них выплыло лицо. – Айсеп, я очень болен?

Она посмотрела на меня прямым мальчишеским взглядом и сказала:

– Вы очень больны, мой господин. Но вам уже лучше. Говорят, вы выздоровеете.

Наш разговор разбудил врача, дремавшего в углу комнаты. Он подошел ко мне, потрогал лоб, посмотрел в глаза и положил мне руку на сердце.

– Да, невероятно, – произнес он. – Сутки у вас был озноб, но никакого кровотечения не была, а теперь и лихорадка спадает. У вас необычайно сильный организм, мой господин, да и боги были к вам благосклонны. Немного терпения – и вы поправитесь, обещаю вам. Говорят, что вы – волшебник, правда? Да, теперь я этому верю.

У меня было такое чувство, будто я могу вскочить с постели и полететь. А почему бы и нет? Я снова волшебник Я победил проклятие смерти. Это не их боги улыбнулись мне, а боги моих далеких предков. Я чуть не рассмеялся вслух но вдруг страх вновь охватил меня, и я сжал руку доктора. – Где императрица?

Ответила мне Айсеп, высокомерно бросив:

– Она круглые сутки сидела у вашей постели, пока сама с ног не свалилась от усталости. Можете быть довольны.

– Она больна?

– Всякий заболеет, слушая ваши дикие вопли. А в остальном она здорова. Говорят, что Желтое покрывало отступает.

– Да, господин мой, это правда, – произнес врач, принося какую-то липкую мазь, чтобы намазать меня ею, как намазывают жиром гуся, перед тем, как сделать из него жаркое. – Эпидемия уменьшилась. Конечно, потери огромны, и среди ушедших – Сорем, наш повелитель. Но сегодня, по крайней мере, смертельных случаев уже меньше, и никаких новых вспышек чумы, даже в трущобах.

Я оттолкнул его, сказав, чтобы он приберег свое мерзкое лекарство для кого-нибудь другого, но он принес что то еще на блюдце и заставил меня проглотить. Сделан это, я погрузился в сон, и мне снилось, что я плыву, как по волнам, по ярким волосам Айсеп.

Я проснулся уже за полночь и с такой полнотой и ясностью представлял себе свою цель, как будто я все продумал во сне.

Айсеп слегка вздремнула и, когда я позвал ее, встрепенулась, недовольная, как молодой солдат, которого застали спящим на карауле. – Да, мой господин?

– Вот что: принеси мне воды и раздобудь одежду – неважно какую.

– Одежду? Но, клянусь моей правой рукой, вы не сдвинетесь с места.

– Оставь эти клятвы, девочка. В этой комнате командует мужчина.

Она хотела бежать за доктором и, как я догадывался, за подмогой, а я еще не знал, вернулась ко мне моя Сила или нет. Я схватил ее за запястье и сказал:

– Если бы у тебя был противник враг, который убил твоих близких и пытался отнять жизнь у тебя, что бы ты сделала?

– Убила бы его, – ответила она, не колеблясь.

– Вот, – сказал я. – Именно это я и хочу сделать. Но если я буду голым, это может создать дополнительные трудности, поэтому я предпочел бы путешествовать в штанах.

– Нет, – произнесла она, но видно было, что она колеблется. Наконец она спросила:

– А ваш враг из хессеков?

– Гораздо древнее, но и хессеки к этому тоже причастны.

Она нахмурилась, и я понял, что она сделает все, о чем я ее попросил.

Одно время я думал, что Уастис управляет ими, находясь в самом болоте. Потом мне казалось, что она живет далеко оттуда. Наверное, эта неуверенность происходила оттого, что я был опутан ее чарами. Я разобрался во всем только после разговора с Гайстом. Но тогда она уже поймала меня в свою сеть, и я, как ни старался, не мог из нее выбраться. Но теперь… Теперь мне было известно ее местопребывание: я увидел его во сне. Я чудом избежал гибели. Теперь мы должны встретиться в последний раз. Если моя сила покинула меня или еще не полностью вернулась ко мне, я буду действовать как простой наемный убийца. Вот и все.

Лихорадка еще не прошла, но большой беды в этом не было. Меня это только подбадривало.

Меня постоянно преследовала ее тень, сковывая страхом, парализуя. Но я выжил, хождение по мукам закончилось. Худшее, на что она была способна, уже позади.

Непроглядная тьма ночных улиц местами освещалась красноватым мерцанием. В неярком, приглушенном свете я разглядел множество гниющих трупов. Четыре пятых жителей Пальмового квартала, где раньше ночью было светло, как днем, ушли в горы, унеся с собой светильники. Но костры продолжали гореть, к ним то и дело бесшумно подъезжали телеги, наполненные безмолвным грузом. Пьяный часовой, стоявший на крыше башни, в страхе отпрянул, когда я галопом проскакал мимо. Удары копыт, прозвенев по мостовой, эхом отдавались по соседним улицам, как будто скакала не одна лошадь, а двадцать.

Рядом с доками, как раз за Рыбным базаром был сложен еще один костер. Склады, разрушенные в ночь восстания, так и не были восстановлены, над ними в беззвездное небо поднимался голубоватый дым костра, на котором жарилась человеческая плоть.

У ворот храмов, как и прежде, виднелось скопление больных. Если число их и уменьшилось, как сказал доктор, то я этого не заметил.

Моя кровь бурлила, как молодое вино. Я искупил свою вину, страх исчез.

Да, было отчего испугаться часовому при виде этой неистовой скачки между темнотой и красным сиянием – как будто бог смерти пронесся мимо.

Было нетрудно, позаимствовав чью-то рыбацкую лодку, выгрести в темное море. Патруля на набережной не было. Мачты кораблей возвышались над водой дремучим лесом. Где-то хрипела музыка и раздавались пьяные голоса, звучащие среди неподвижного молчания, как удары кувалды, – эти люди молились о спасении винным бутылям.

«Иакинф Вайн-Ярд» стоял в стороне от дока, куда хессекам с большим трудом удалось его оттащить во время пожара. Мой южный корабль с нежным южным именем. Давным-давно на острове Пейюана я предвидел, что он приведет меня к моей матери-ведьме.

Силы вернулась ко мне увеличенными во сто крат. Весла казались легкими, как стебли тростника, и темный берег с точками горящих костров быстро отдалялся. Я оглянулся через плечо и увидел очертания высокой галеры. На верхней палубе мерцал неяркий свет, три или четыре черных силуэта безмолвно ожидали моего прибытия. С борта была спущена веревочная лестница. Никто не помешал мне привязать лодку и подняться.