В плену желания - Страница 3

В последние два года он дважды виделся с Эвелином за границей, а в Англию приехал лишь раз в связи с похоронами скоропостижно скончавшегося отца, которые состоялись ранней осенью 1816 года. С тех пор минуло уже без малого пятнадцать месяцев.

Леди Денвилл заметила, что ее младший сын ничуть не изменился, но затем, передумав, сказала:

– Глупости! Конечно, ты возмужал… Просто я помню, как ты выглядел раньше. Эвелин тоже повзрослел, и я к этому привыкла. Ты по-прежнему очень похож на брата. Расскажи, дорогой, как получилось, что тебе удалось столь внезапно приехать. Ты привез депешу? Ты вынужден возить депеши, как это делают некоторые офицеры?

– Нет, боюсь, что нет, – с серьезным видом произнес сын. – Для этого имеются королевские дипломатические курьеры. Я приехал, чтобы заняться неотложными личными делами.

– Господи, Кит! Не знала, что у тебя здесь есть дела! – воскликнула вдовствующая графиня. – Ты ведь не пытаешься подшутить надо мной?

– Нет, у меня и впрямь есть дела в Англии, – возразил молодой человек. – Теперь я стал вполне состоятельным человеком. Обычно таких называют толстосумами.

– Фи! Как вульгарно! К тому же твои слова не соответствуют истине.

– Почему вы столь категоричны, маменька? Мой крестный был так любезен, что оставил мне свое состояние, – укоризненно произнес молодой человек.

– А-а-а… это… Однако отнюдь не состояние, Кит. Мне бы весьма хотелось, чтобы твой крестный оставил тебе состояние, но… Я и сама думала, что ты унаследуешь от него хорошие деньги. Мистер Бембридж то и дело говорил о своем богатстве, однако на поверку оказалось – он обладал лишь тем, что Адлстроп, ужаснейший человек, называет достатком. Впрочем, в том не его вина. Нехорошо нам упрекать за это крестного.

– Я и не упрекаю. На мой взгляд, достаток тоже неплохо, маменька.

– Ты выражаешься в точности как Адлстроп. Я не хочу этого слышать, сын мой! – возмутилась леди Денвилл.

Кит и прежде знал, что поверенный в делах семьи не пользуется симпатией графини, но столь явная враждебность по отношению к этому человеку требовала дальнейших пояснений.

– Что такого сделал Адлстроп, чтобы вызвать вашу немилость, маменька?

– Лучше не будем о нем. Этот скаредный и мелочный человек не заслуживает нашего внимания. Я упомянула его лишь потому, что после кончины мистера Бембриджа он сказал мне, что тебе незачем приезжать домой, ибо нет никакой недвижимости, о праве передачи которой пришлось бы хлопотать лично. Есть лишь эти отвратительные ценные бумаги… Ума не приложу, что в них может быть ценного… Только не надо начинать нести всякие нелепицы об их прибыльности! Как я поняла, толку от бумаг никакого! Продать их нельзя! И не спорь со мной! Я вполне отдаю себе отчет в том, что они священны, однако на его месте ни в коем случае не вложила бы деньги во что-нибудь столь глупое!

– Конечно, маменька, но, смею заметить, деньги никогда подолгу не задерживались в вашем кошельке, поэтому о вкладывании их в дело и речи идти не может.

– Ты прав, – задумавшись, тяжело вздохнула графиня. – Весьма неприятно осознавать такие вещи. Я несколько раз принималась экономить, однако, право слово, это просто невозможно. Все Клиффы таковы! И самое несносное – это то, Кит, что любые старания сэкономить ведут лишь к еще бóльшим тратам.

Молодой человек рассмеялся.

– Так оно и есть, – с серьезным видом продолжала маменька. – Однажды я купила себе дешевое платье, ибо твой папенька впал в раздражительность при виде одного счета от Селесты. Оно оказалось настолько ужасным, что мне пришлось отдать его Римптон, так ни разу и не надев. В другой раз я распорядилась приготовить обед из дешевых продуктов. Помню, твой папенька встал из-за стола и отправился трапезничать прямиком в «Кларендон». Это самый дорогой отель в Лондоне. Ты можешь, если угодно, смеяться, но у тебя нет опыта в подобных делах. Уверяю, как только ты решишься экономить, то, к удивлению своему, обнаружишь, что тратишь намного больше, чем прежде. Волей-неволей будешь вынужден отказаться от столь расточительного образа жизни, как экономия.

– М-м-м… Пожалуй, я прямо сейчас распродам все ценные бумаги и начну сорить деньгами.

– Чепуха! Я прекрасно знаю, что ты не за этим вернулся в Англию. Что тебя привело сюда, дорогой? То, что ты приехал не из-за каких-то глупейших бумаг, я уверена. Не пытайся меня обмануть.

– Не совсем, – признался Кит. Слегка покраснев, молодой человек поколебался, а затем сказал, отвечая на ее вопросительный взгляд: – Ну, у меня в голове засела мысль… предчувствие, возможно, глупое, что у Эвелина какие-то неприятности, быть может, и не слишком серьезные… во всяком случае, не исключено, что я ему могу здесь понадобиться. Вот я и сослался на хлопоты, связанные с наследством, ради того, чтобы выпросить для себя отпуск. Теперь, маменька, скажите мне, что фантазия моя не знает пределов и с братом все в порядке.

– У вас все еще такое бывает? – удивленно произнесла графиня. – Предчувствия! Как будто мало мне своих собственных забот!

– Это не пустые фантазии, маменька. Я уверен. Рассказывайте… Что стряслось?

– Ничего, Кит… Ну, еще ничего. Если Эвелин вернется завтра, то все будет в порядке. Пока ты ничем не можешь помочь.

– И где брат сейчас?

– Не знаю, – призналась леди Денвилл. – Никто не знает.

Молодой человек смотрел на нее удивленным, несколько испуганным взглядом. Затем Кит вспомнил, что, когда она увидела его и приняла за Эвелина, в голосе ее светлости звучало странное облегчение. Леди Денвилл никогда не была излишне нервической матерью. В детстве они с братом порой сбегали от гувернера, и маменька ни разу не выказывала беспокойства из-за этого. Когда они выросли и не возвращались вовремя домой ночью, графиня всякий раз убеждала себя в том, что попросту позабыла… у нее из головы напрочь вылетело… Видите ли, ее сын накануне говорил, что задержится на пару деньков, поэтому для тревоги нет решительно никакого повода…

– Сбежал тайком? – в шутливой манере предположил Кит. – С какой стати вам волноваться, маменька? Вы же хорошо знаете нашего Эвелина.

– В другое время я, пожалуй, и не заметила бы, но твой брат, уезжая из Лондона, сказал, что вернется через неделю, а минуло уже десять дней…

– Ну и что?

– Ты не понимаешь, Кит! От его возвращения зависит многое. Завтра Эвелин приглашен на званый обед на Маунт-стрит. Там его представят престарелой леди Стейвли. Старуха специально ради этого прибыла в столицу из Беркшира. Подумай только, как будет ужасно, если Эвелин не придет! Мы окажемся в весьма незавидном положении. По словам лорда Стейвли, ей вся эта затея и без того не нравится. Старуха уже и так настроена против моего мальчика.

– С какой стати он ей должен нравиться? – озадаченно промолвил Кит. – Кто она такая и почему жаждет свести знакомство с Эвелином?

– Дорогой! Неужели он тебе не написал? Видимо, письмо могло не дойти до тебя, ведь ты уехал в Англию. Дело в том, что Эвелин сделал предложение мисс Стейвли. Ее родитель пришел от этого в восторг, Кресси смотрит на брак с твоим братом вполне благосклонно, теперь все зависит от решения почтенной матроны. Ты должен знать, мой мальчик, что лорд Стейвли испытывает нелепый страх перед своей матерью и может отказать Эвелину, если только старухе этот брак придется не по душе. Лорд до смерти боится, что мать, ежели он невзначай обидит ее, оставит свое состояние его брату. Признáюсь, Кит, я почти рада тому обстоятельству, что у меня нет никакого состояния. Как я могла бы вынести то, что моих дорогих сыновей бросало бы в трепет от одной мысли обо мне?

На устах молодого человека появилась легкая улыбка.

– Не думаю, будто мы стали бы вас бояться. Но эта помолвка… Почему Эвелин и словом не обмолвился о ней? Я не помню, чтобы он упоминал имя мисс Стейвли в одном из своих писем. Вы тоже, кстати, маменька… Насколько могу судить, это было весьма скоропалительным решением… Не так ли? Держу пари, Эвелин и не думал о женитьбе, когда писал свое последнее письмо, а с этого времени минуло не больше месяца. Неужели мисс Стейвли настолько обворожительна, что братец влюбился в нее с первого взгляда?