В Питер – по любви-2 - Страница 1

Когда меня спрашивают, "Что еще можно посмотреть в Питере?", я обычно отвечаю следующее: "Просто выйдите на вокзальную площадь – причальте, приземлитесь – не важно! – вдохните полной грудью нашего – фирменного, невского! – воздуха, оставьте в гостинице чемоданы и отправляйтесь гулять! Ходите до изнеможения, до дурноты, пока физически и эмоционально не устанете. Если после этого тесного знакомства с Питером у вас не сорвет крышу от нахлынувших впечатлений, забирайте чемодан и уезжайте обратно!

Если вам с городом будет суждено влюбиться друг в друга – то сразу, взаимно, навечно. Намертво. Протестировано на себе".

Забавные мелочи

Коротко о себе: резкая как пуля, но романтичная, поэтому – блуждающая.

Меня слишком много. Я – как торнадо. Если представить – образно! – что я проникла вдруг в вашу жизнь – стихийно, неожиданно, стремительно! – то я тотчас заполню ее всю, с гаком, до асфиксии, под крышечку. И даже из-под крышечки будет просачиваться воздух.

Имени меня. С моим именем. А потом ее просто…сорвет!

Если исходить из собственного мироощущения, то в прошлых жизнях я была Му-му или княжной Таракановой. Меня непреодолимо тянет конфликтовать с властями, к сырым, полуподвальным помещениям, открытой воде и сильным молчаливым мужчинам с косой саженью в плечах.

Когда все мысли только о любви, ее символы видишь всюду. Прошлой зимой под Ушаковским мостом довольно долго мерцало в свете уличных фонарей затейливо украшенное утками "сердце". А по сути – обыкновенная полынья.

На канале Грибоедова, рядом с Экономическим университетом, тусит юная парочка: непокрытые головы, голые лодыжки, в зубах – по сигарете. Прохожу мимо и едва не усаживаюсь рядом с ними в обледеневший сугроб, услышав:

– И что сказал твой психолог? – спрашивает мальчик, стряхивая пепел в канал.

– Что "академ" нецелесообразно брать, – убирая с лица зеленую прядь, отвечает девочка, – я у нее еще не весь курс прошла, осталось четыре сеанса. А она от меня уже ревет.

Так и подмывало остановиться на пару секунд и предложить, дескать, а давайте я вместо вас, милая барышня, к вашему психологу похожу. Уверяю – обрыдается психолог!

Как же я люблю эти дивные фильмы про монстрил в викторианских особняках! Фабула проста: многодетная (так печальней) семья долго выбирает себе жилье, останавливается на варианте "цена не = качество", въезжает, хотя собака скулит так, что кишки наружу, а потом классическое "Are u OK?", когда у "u" уже тесак из головы торчит, и традиционное «добро» не побеждает зло". Силится, корежится, скукоживается, но, черт бы его задрал, НЕ побеждает!.. Я вот все думаю…надо бы режиссеров "ихних" и сценаристов в наших "хрущевках" для вдохновения поселить. Или в коммуналках. Прочувствовать, почем он, на самом-то деле. Фунт лиха.

Напротив Апраксина двора, на Садовой, есть два маленьких переулка – Банковский и Мучной. И если второй мало чем примечателен, то первый – моя давняя любовь. За разрисованные граффити стены и перманентный драйв в душе во время их созерцания!

Клуб "Money Honey" на Садовой – место культовое. Основан в 1993. Сколько всего за свои четверть века перевидал, сколько народу его перевидало – страшно даже подумать! До недавнего времени мы с девчонками ходили туда каждый месяц. Как на работу. А потом "что-то пошло не так". Прежняя тусовка оттуда ушла. Та, что пришла, состояла из пожилых туристов и юных пионеров. Словом, потеряли мы с клубом друг друга. Но я – нет-нет! – да вспоминаю о нем. Видимо, мне снова хочется его…найти.

На канале Грибоедова один милый седовласый мужчина потягивал из-под полы шкалик. Увидев меня с камерой, робко спросил: "Я тебе мешаю, дочка? Так ты просто скажи. – Ну, что Вы, – отмахнулась я. – Разве ж мне кто-то может помешать! Я даже в людском потоке – одна!

И тут меня едва не отутюжило проезжающей мимо "маздой"!

-А «Пустырничек», дочка, для себя берешь? – спросил меня у аптечной кассы милый, потерявшийся по жизни мужчина. -Конечно, – без запинки ответила я, отодвигаясь от мужчины, – нервишки шалят. -А не могла бы, дочка, и для меня пузыречек взять? Четырех рублей не хватает…Взяла. -Дай тебе Бог здоровья, красавица, – поблагодарил мужчина, убирая пузырек в карман поношенного пальто. – Я тоже пойду поправлюсь.

Решила, как только сама, красавица, «поправлюсь», перед следующим выходом в народ накрасить глаза. Хотя бы – глаза.

Январь 2010. Лютый. Беспощадный. Не по-европейски – зимний. В Питере – 31 С… Ресницы слипаются и покрываются инеем! Вылетела в ближайший "магаз" без варежек, добежала до него "столбиком", утопив руки в карманах, чтобы избежать их последующей ампутации. Такую зиму – обжигающую кипятком – я не люблю… Хотя солнце во время нее бывает радостное, летнее, щедрое. Исправляющее все погодные "косяки"…

А жить, видимо, надо так, чтобы потом, когда уже все случилось, вернее, когда уже все закончилось, Господь Бог взглянул бы на тебя, потер натруженные селекцией ладошки, зычно крикнул крылатым помощникам: "Ну, и где там ее учетная карточка?!". Ему бы принесли, он бы почитал, а потом отвернулся бы в сторонку, голову ладошкой подпер и заплакал…

-Котик у Вас уж больно замечательный, – говорит уже на пороге "жених". – Интересно, а он погладить себя даст? Или хотя бы за хвост подержать? – А это будет зависеть от того, насколько сильно Вы ему надоели, – без особого политеса отвечаю я, подавая "жениху" зонт. – Судя по его суровой морде, Вам даже до хвоста дотрагиваться уже не безопасно. Так что, благословясь… – Уууу, какой злой кот! – не унимается даже в дверях "жених". – А на вид – такой симпатяга!.. – Так, ежели исключительно на вид смотреть, то и я – симпатяга, – резюмирую я, поворачивая в замке ключ. – Вот только ты попробуй меня, симпатягу, в моем нынешнем настроении за хвост возьми!

Я росла на фильмах 60-70-х, в которых женщины были – роскошные! Нарядные, с прическами. С накладными ресницами. И я, дура малолетняя, мечтала, глядя на них, что вот вырасту и – обязательно наклею себе такие ресницы! И буду смотреть на окружающий мир глазами, к которым приклеили растерзанного мотылька!..

Мужиков у нас мало… Нет, не так. У нас мало МУЖИКОВ! Видимо, природе выгоден матриархат. На одной из станций в вагон поезда «Санкт-Петербург-Казань» сели две молодые дуры. Смуглые, яркие, шумные! Будто отставшие от цыганского табора! Визжали, хохотали, приставали к пассажирам с предложениями пойти покурить.

– Девочки, ведите себя потише, – пыталась урезонить фурий тетка с книгой. – Не ночь ведь, – парировали фурии, щелкая семечки. Тетка улеглась. Из разговора стало понятно, что едут девицы в Москву. Работать в каком-то там салоне. И на вокзале их будет встречать какой-то там Павел. – Уважительно, – подумала я, накрываясь с головой. А в Новгороде в вагон сел молодой мужик в меховой шапке. Долго барабанил пальцами по замерзшему стеклу. Говорил кому-то по мобильнику : "Хватит провожать! Иди домой! Целую! Люблю!".

Наговорился, сел. Я украдкой посмотрела в окно: на перроне стояла женщина лет 30, с грустным личиком. На воротнике пальто – иней. Поезд тронулся.