В Париже и вне Парижа - Страница 7

Мы осмотрели Лувр, осмотрели несколько выставок старой живописи и — что говорить! — видели чудеса. Но, наконец, мы пришли на «Выставку современной французской живописи». Выставка начиналась 1600 годом и заканчивалась 1949 годом.

Если бы какому-нибудь язвительному человеку вздумалось организовать выставку падения художественного уровня во французской живописи, ему не пришлось бы затратить много усилий: стоило бы только переменить вывеску над входом в здание выставки. Ибо картины развешаны в хронологическом порядке. И благодаря этому, переходя из зала в зал, вы ясно, отчетливо замечаете — не можете не заметить, — что картины во втором зале слабее, чем в первом, в третьем — слабее, чем во втором, и так далее, пока вы не вступаете в залы более близких к нам лет, откуда вы ни за что не согласились бы взять к себе домой ни одной «картины»…

А кино?

Но это утке особая тема, и о ней в следующем очерке.

Париж наводнен американскими фильмами. В сотнях парижских кино вам с трудом удастся найти французскую картину. На основе договора с Америкой Франция ограничила до минимума свое кинопроизводство, и огромное, подавляющее большинство кинотеатров не имеет права показывать другие фильмы, кроме американских. Некоторые из них дублированы на французском языке, часть только снабжена французскими надписями, а многие идут без затей — прямо на английском языке. При этом французский предприниматель не имеет права выбирать, какой фильм он будет показывать в Париже: ему доставляют фильмы, и он должен показывать все. Таким образом, очень трудно или совсем невозможно увидеть здесь те многочисленные хорошие американские фильмы, которые еще сохранились. Вам здесь не покажут ни «Табачной дороги», ни «Познакомьтесь с Джоном Доу», ни одного фильма, где можно найти хоть след социальных проблем.

Здесь вы увидите лишь серийное американское производство. Например, ревю, но не поражающие роскошью, блестящие, хотя и бессмысленные ревю, какие случаются в Америке. Нет, это третьеразрядные халтурные представленьица, с третьеразрядными актрисами. И криминальные фильмы. В первую очередь криминальные.

Как же так? Разве в апреле на экранах Парижа не показывали новый фильм Диснея?..

«Три кавалера»? Да, показывали. Я видела его. Но этот фильм никак не может служить аргументом против утверждения, что французов кормят всяческой кинодешевкой. Наоборот. Он только подтверждает это.

Когда-то давно Уолт Дисней делал хорошие фильмы. Нас смешили и даже трогали его забавные короткометражки. Мы оценили по заслугам мастерство Диснея в «Бемби». Но «Три кавалера» — это нечто совершенно иное. Это — свидетельство того, до чего может дойти искусство без мысли и идеи, искусство на поводу у банковских магнатов и политических гешефтмахеров. «Три кавалера» — это двухчасовая чудовищная оргия красок, форм, сверканий без всякого смысла, что называется, «ни складу, ни ладу». Дисней на этот раз взял в работу не только земной шар, но чуть ли не космос. В его «киноорбиту» оказались включенными не только все части света, но и звезды, поющие человеческими голосами, и цветы, превращающиеся в звезды, и какие-то странные небесные тела, состоящие из вздрагиваний, вспышек и геометрических орнаментов. И тут же рядом настоящие актеры, живые люди, передвигающиеся между нарисованными пунктиром зверьками. Из смешения всего этого образуется совершенно бессмысленная чепуха, единственная задача которой состоит в оглуплении людей. С картины Диснея выходишь с резью в глазах и полнейшей сумятицей в голове.

Задача оглупления людей?.. Не слишком ли часто мы говорим о ней?

Нисколько. Взгляните на афиши и фото парижских кино, на витрины парижских книжных магазинов.

Рядами лежат небольшие, хорошо изданные книжки. Детективные романы. Все они переведены с английского и принадлежат перу американских авторов. Они выходят целыми сериями и стоят дешево, чрезвычайно дешево. И их огромное количество. Для того, чтобы купить книжку французского автора, нужно произвести чувствительный расход. А этот прилично изданный мусор вы гложете купить невероятно дешево. Он общедоступен и кормит доотвала всякого рода историями о бандитах, гангстерах, перестрелках, убийствах. Причем граница между гангстером и честным человеком стирается здесь почти полностью, а иногда и целиком. Неизвестно, кто больше виноват: убийца или убитый. А удачные дела, проводимые с револьвером в руках, возводятся чуть ли не в ранг геройства. И что за язык? Я читаю без словаря Мопассана, Бальзака и Золя. Но тут я часто не понимала не только отдельных фраз, но с трудом улавливала смысл целых абзацев. Пока, наконец, кто-то, сжалившись надо мной, не разъяснил, что я напрасно огорчаюсь, — это язык воров, проституток, различные разновидности жаргона, но вовсе не литературный французский язык.

А фильмы? Опять гангстеры, опять бандиты, опять ловкие, ко не слишком честные способы приобретения денег, снова нескромные движения хорошеньких ножек и легкая, веселая жизнь людей, не имеющих других занятий, кроме танцев и развлечений.

Что мне это напоминает? Где это уже было?

Ну, разумеется… В Польше во время немецкой оккупации не выходили польские газеты, книги, брошюры. В Польше во время немецкой оккупации запрещалось печатать польских классиков, а современные писатели прятали свои рукописи в ожидании лучшего будущего. Но зато огромными тиражами выходили на польском языке порнографические листки и эротические романы, а среди молодежи насаждались всяческие извращения, пьянство, бандитизм. В общий фашистский план овладения Европой и уничтожения народов входили не только душегубки и печи лагерей смерти, но и усиленная работа, направленная к тому, чтобы привести к полной культурной деградации и моральному вырождению народы, предназначенные для рабской службы, обреченные на гибель.

Вы скажете, быть может, что это слишком отдаленная аналогия? Но взгляните на эти груды криминальных романов. Они слишком дешевы, чтобы представлять собой просто торговую аферу. Взгляните на эти киноплакаты, которые кричат, вопят на каждом углу, с каждого афишного столба. Они во всеуслышание рекламируют преступления, насилие, убийство. Они окружают бандита ореолом героизма. Пропагандируют право силы, право крепкого кулака. Зачем же кормят этой «пищей» Францию, которой требуются не киноотбросы, а машины, строительные материалы, сахар? Нет, мы имеем здесь дело с чем-то значительно более важным, чем случайные прибыли американских бизнесменов. Это — стремление американских колонизаторов воспитать Францию в выгодном для себя духе, воспитать ее таким образом, чтобы легче можно было проводить свои планы дальнего прицела, не вызывая естественного отпора. В этом кино-книжно-криминальном безумии есть метод. И весьма последовательный метод.

— Но ость ведь и французские фильмы?

Разумеется, есть. Они тонут в потоках американской макулатуры, и иногда их трудно найти. Но они есть в десяти-пятнадцати кино из нескольких сот, насчитывающихся в Париже. Мы старались найти, посмотреть их.

Во французских фильмах играют хорошие, иногда просто отличные актеры. Их делают хорошие, иной раз отличные режиссеры. Снимают хорошие, часто отличные операторы.

— Значит, и фильмы хорошие или даже отличные?

Нет, представьте себе, что при всем этом фильмы далеко но блестящие. Далеко не блестящие. Хотя могли бы быть ими. Им нехватает как раз того, что дает возможность хорошему актеру, хорошему режиссеру и хорошему оператору, объединившись, создать хорошую кинокартину. В фильме должен быть сценарий, а в сценарии должны быть мысль, идея, способная взволновать зрителя, пробудить в нем сильное чувство, воздействовать на его разум. Речь идет не просто о логической связи кадров, а о глубокой осмысленности образов, которая определяет, забьется ли от картины сильнее сердце зрителя или он останется холодным, запомнит ли он ее или забудет сразу же после того, как мелькнет последний кадр и в зале вспыхнет свет.