В ожидании дождя - Страница 10

– Я что, не права была? – спросила она у своего отражения в окне.

Я промолчал.

– Значит, Карен была в депрессии, весь день спала. На работу она тоже не ходила?

Дара Голдкланг кивнула:

– Поэтому ее и поперли. Слишком часто пропускала свою смену. А когда приходила, то выглядела, как будто ее через соковыжималку пропустили – сальные волосы, никакого макияжа, чулки в стрелках.

– Однако, – сказал я.

– Слушай, я же ведь ей говорила. Честно.

Беговая дорожка окончательно остановилась, и Дара Голдкланг шагнула с нее, вытерла лицо и шею полотенцем, отпила воды из пластиковой бутылки. Она опустила бутылку, губы ее были по-прежнему приоткрыты, и посмотрела мне в глаза.

Возможно, она пыталась выбросить из головы, как я одет и какую машину вожу. Возможно, она просто хотела перепихнуться, чтобы очистить мозги методом, к которому привыкла.

– Значит, она потеряла работу, и деньги у нее начали подходить к концу, – сказал я.

Она откинула голову, открыла рот, отпила, не касаясь губами горлышка бутылки. Пару раз сглотнула, промокнула губы краешком полотенца.

– У нее и до этого денег не хватало. У Дэвида какая-то фигня с медицинской страховкой была.

– Какого рода фигня?

Она пожала плечами:

– Карен пыталась оплатить некоторые из его медицинских счетов. Серьезные деньги, она все на них потратила. Я ей сказала, что пару месяцев она за квартиру может не платить. Мне это не нравится, но я все понимаю. Но на третий месяц я ей сказала, что, ну, если она не может внести свою долю, то ей лучше другое место найти. Я имею в виду, мы, конечно, подруги, и хорошие подруги, но жизнь есть жизнь.

– Жизнь, – сказал я. – Ага.

Она распахнула глаза так широко, что они стали похожи на пару подставок для пивных бокалов.

– Ну да, жизнь ведь, она как поезд. Едет и едет, и нужно бежать впереди. Остановишься, чтобы отдышаться, задержишься, и он тебя переедет. Поэтому рано или поздно нужно перестать жить за других и начать Жить Для Себя.

– Хороший принцип, – сказал я.

Она улыбнулась. Подошла к моему уродливому креслу и протянула руку:

– Помочь встать?

– Нет, спасибо. Не такое уж оно и неудобное.

Она засмеялась и коснулась языком нижней губы – в точности как Майкл Джордан перед броском.

– А я не о кресле говорю.

Я встал, она отступила.

– Я знаю, что не о нем, Дара.

Она положила руку себе на копчик, выгнулась, снова отпила воды.

– И в чем тогда, – спросила она напевно, – заключается проблема?

– У меня есть стандарты, – ответил я, направляясь к двери.

– Относительно незнакомых?

– Относительно людей, – сказал я и вышел.

Принадлежавшая Дэвиду Веттерау фирма называлась «Происшествие на Саут-стрит», занималась торговлей кинооборудованием и представляла собой склад, заполненный камерами, снимающими и на 16-, и на 35-миллиметровую пленку, линзами, осветительными приборами и фильтрами для них, треногами, операторскими тележками и рельсами. Вдоль восточной стены, на расстоянии двадцати футов друг от друга, располагались прикрученные к полу столики, за которыми несколько молодых парней проверяли оборудование. Вдоль западной стены парень и девушка катили гигантскую операторскую тележку с установленным на нее краном – парень шел рядом, а девушка сидела наверху, управляя рулем вроде тех, какие можно видеть в кабине тяжелого грузовика.

Все присутствующие, то ли персонал фирмы, то ли студенты-киношники, одеты были вне зависимости от пола примерно одинаково: в мешковатые шорты, мятые футболки, матерчатые кеды или побитые «мартенсы» без носков, и на каждого приходилось как минимум по одной серьге, или блестевшей из-под копны волос, или, наоборот, служившей единственным украшением для бритого черепа. Они мне сразу понравились – наверное, потому, что напомнили мне о ребятах, с которыми я тусовался, когда учился в колледже. Малозаметные чуваки и чувихи с горящими в творческой лихорадке глазами, которые, выпив, начинают говорить без умолку, и обладают энциклопедическими познаниями о местных магазинах, торгующих подержанными пластинками, подержанными книгами, подержанной одеждой и вообще любым и всяким секонд-хендом.

Основателями фирмы были двое – Дэвид Веттерау и Рэй Дюпюи. Голова Рэя была тщательно обрита, и от остальных его отличало только то, что выглядел он на несколько лет старше, а мятая футболка была не хлопковой, а из шелка. Закинув обутые в кеды ноги на исцарапанный стол, в спешке поставленный посреди всего этого хаоса, он откинулся в видавшем лучшие дни кожаном кресле и раскинул руки.

– Мое царство, – сказал он с кривой улыбкой.

– Много работы?

Он ткнул в мясистый, темный мешок у себя под глазом:

– Ага.

Через склад пронеслись двое парней. Бежали они рядом, стараясь сохранять темп, хотя казалось, что они бегут на предельной скорости. У бежавшего слева к груди было прицеплено нечто, напоминавшее помесь камеры с металлодетектором, а на талии – тяжелый пояс с набитыми карманами, больше всего похожий на армейскую портупею.

– Чуть вперед зайди, самую малость, – сказал оператор.

Его напарник так и поступил.

– Так! Теперь остановись и повернись! Стоп, и поворот!

Бежавший рядом с ним парень затормозил, развернулся и побежал обратно, а оператор последовал за ним, наблюдая через объектив камеры.

Затем он остановился. Вскинул руки и заорал:

– Аарон! Это что, по-твоему, нормальный фокус?

Груда лохмотьев, увенчанная черными космами и висячими усами а-ля Фу Манчу, оторвалась от увесистого пульта в руках:

– Да в порядке фокус, Эрик. Все как надо. Это свет глючит.

– Да хрена лысого! – отозвался Эрик. – Свет тут ни при чем.

Рэй Дюпюи улыбнулся и отвернулся от Эрика, который выглядел так, словно вот-вот взорвется от ярости.

– Стэдикамщики, – сказал Дюпюи. – Типа кикеров в НФЛ. Специалисты узкого профиля, очень чувствительные личности.

– Так вот эта штука, к нему пристегнутая, и есть «Стэдикам»? – спросил я.

Он кивнул.

– Я всегда думал, что они на колесиках.

– Не-а.

– То есть сцена в начале «Цельнометаллической оболочки», – начал я. – Это все один мужик снимал? Который там по баракам ходил с прицепленной камерой?

– Ага. И в «Славных парнях» то же самое, по ступенькам ведь камеру не спустишь.

– Надо же, никогда об этом не задумывался.

Он кивнул и указал на парня, державшего в руках увесистый пульт:

– А это помощник оператора. Пытается дистанционно поменять фокус камеры.

Я оглянулся и посмотрел на молодых ребят – они готовились к очередному дублю, настраивая и исправляя все, что требовало настройки и исправления.

– Круто, – сказал я, поскольку в голову больше ничего не приходило.

– Так вы киноман, мистер Кензи?

Я кивнул:

– По правде сказать, в основном старье люблю.

Он поднял брови:

– Может, знаете даже, откуда взялось наше название?

– Конечно, – ответил я. – Сэм Фуллер, пятьдесят третий год. Фильм отвратительный, но название отличное.

Он улыбнулся:

– Дэвид то же самое говорил. – Он указал пальцем на Эрика, вновь пробегавшего мимо нас. – Вот что Дэвид должен был забрать в тот день, когда его сбила машина.

– «Стэдикам»?

Он кивнул:

– И поэтому я просто не понимаю.

– Не понимаете чего?

– Аварию эту. Его там вообще не должно было быть.

– На перекрестке Конгресс и Пёрчейз?

– Ага.

– А где он должен был быть?

– В Натике.

– В Нейтике, – поправил я. – Откуда родом Даг Флати и девицы с пышными прическами?

Он кивнул:

– И где находится Нейтикский торговый центр.

– Конечно. Но Нейтик в двадцати милях оттуда.

– Ага. И «Стэдикам» был именно там. – Он мотнул головой, указывая на камеру. – По сравнению с этой штукой все остальное наше оборудование – которое стоит о-го-го сколько – дешевка. А в Нейтике нашелся мужик, который продавал ее за бесценок. То есть действительно почти задаром. Дэвид туда рванул, как в задницу ужаленный помчался. Но так и не доехал. А потом оказался на том перекрестке. – Он ткнул пальцем в окно в направлении делового центра, располагавшегося в нескольких кварталах к северу.