В основном безвредна - Страница 7

Трисии начало казаться, что весь мир ополчился на нее. Впрочем, она знала: это ощущение – обычное следствие ночного перелета из Западного полушария в Восточное. У тебя в распоряжении вдруг оказывается лишний день, загадочный и зловещий, к которому ты совершенно не готов. И все же…

На газоне перед домом были следы.

Нельзя сказать, чтобы следы на газоне ее слишком уж обеспокоили. По ее нынешнему настроению, следы могли появляться, исчезать, сворачиваться в трубочку – она бы и бровью не повела. Она только что прилетела из Нью-Йорка – смертельно усталая, разбитая, издерганная, на грани паранойи. Все, что ей хотелось, – это рухнуть на постель и уснуть под радио, мурлычущее что-то чертовски умное голосом Неда Шерри.

Однако Эрик Бартлетг не собирался отпускать ее просто так, не показав ей следов. Эрик – старый садовник – приходил из соседней деревушки по утрам в субботу поковыряться палкой в ее саду. Он не мог понять, как это – взять и прилететь из Нью-Йорка рано утром. Это у него в голове не укладывалось. «Не бывает так», – полагал он. Зато в его голове укладывалось многое такое, во что не всякий верит.

– Это все инопланетяне ихние, – сообщил он, согнувшись и тыча своей палкой в примятую траву газона. – Только и разговоров нынче, что об ихних пришельцах. Вот я и думаю, это они самые и есть.

– Правда? – откликнулась Трисия, с тоской глядя на часы. Десять минут. Десять минут она, пожалуй, еще продержится. Потом она просто рухнет, где бы при этом ни находилась: в спальне или здесь, в саду. Если, конечно, ей придется только стоять. Если ей придется при этом повторять еще время от времени: «Правда?» – пять минут, не больше.

– Во-во, – продолжал Эрик. – Прилетают, значит, садятся к те на газон, а потом – фыр-р-р! – и назад к себе! Иногда даже кошек уфыричивают. Миссис Вильяме, что с почты, так вот, ейная кошка – знаете небось, такая трехцветка – ее эти ихние пришельцы уже сперли раз. Оно конечно, они ее наутро вернули взад, да только малость не в себе. Шастала вокруг дома все утро, а после обеда как уснет… Я это к тому, что до сих пор все было аккурат наоборот. Дрыхла все утро, а потом гуляла. Это у ей временной сдвиг случился от полета на ихнем межпланетном корабле.

– Понятно, – согласилась Трисия.

– И перекрасили они ее в полосатую, это миссис Вильяме говорит. А энти вот следы точь-в-точь как от ихних посадочных упоров.

– А вам не кажется, что это могла быть газонокосилка? – предположила Трисия.

– Когда б следы были круглые, может, и да, а они вона какие неровные. Чтой-то в ихней форме чужое.

– Вы же сами говорили, что косилка разболталась и что ее надо чинить, пока она не начала делать дырки в газоне.

– Говорил-то говорил, мисс Трисия, и сейчас не отрекаюсь. Я ж не говорю, что это точно не газонокосилка. Я говорю только, этим дыркам есть объяснение куда более подходящее. Они летели вон оттудова, из-за тех, стало быть, деревьев, и вот когда ихние посадочные…

– Эрик… – терпеливо произнесла Трисия.

– Я вам вот что скажу, мисс Трисия, – заявил Эрик. – Я, конечно, гляну на косилку, как обещал, а вы уж сами решайте, что вам больше нравится.

– Спасибо, Эрик, – произнесла Трисия. – Я пойду лягу. Найдите себе на кухне поесть.

– Спасибо, мисс Трисия, счастливо вам, – сказал Эрик.

Он наклонился и сорвал что-то с газона.

– Бона, – произнес он. – Клевер-трилистник. Это к счастью.

Он пристально оглядел находку, удостоверившись, что это настоящий клевер-трилистник, а не обычный, с оторванным листком.

– На вашем месте, мисс, я бы поискал еще следов ихней деятельности. – Он окинул взглядом горизонт. – Особливо в той стороне, ближе к Хенли.

– Спасибо, Эрик, – повторила Трисия. – Обязательно.

Она рухнула в постель, и снились ей попугаи и другие птицы. В полдень она проснулась, встала и побродила вокруг дома, не зная, чем занять вечер и вообще оставшуюся часть жизни. По меньшей мере час у нее ушел на размышления, стоит ли смотаться в город к Ставро. Это было самое модное на текущий момент у журналистской братии заведение, и встреча с друзьями могла бы встряхнуть ее и хотя бы отчасти привести в подобие нормы. В конце концов она решила пойти. Там было неплохо. Более того, просто славно. Ей был симпатичен и сам Ставро – грек, сын немца (не самое обычное сочетание). Пару дней назад Трисия уже побывала в «Альфе» – то был первый клуб Ставро, который он создал в Нью-Йорке. Сейчас «Альфу» содержал брат Ставро – Карл, считавший себя немцем, сыном гречанки. Ставро приятно будет услышать, что Карл слегка прогорает в Нью-Йорке, вот Трисия его и порадует. Между Ставро и Карлом Мюллером не одна черная кошка пробежала.

О'кей. Значит, решено.

Еще час ушел на обдумывание наряда. В конце концов она остановилась на элегантном маленьком черном платье, купленном в Нью-Йорке. Она обзвонила друзей, чтобы узнать, кто сегодня будет в клубе, и ей сообщили, что клуб сегодня закрыт на обслуживание чьей-то свадьбы.

Трисии подумалось, что жить по заранее обдуманному плану получается не лучше, чем покупать в супермаркете продукты для праздничного ужина. Вооружаешься списком, составленным согласно облюбованному рецепту из кулинарной книги, берешь тележку, которая категорически отказывается катиться в нужную тебе сторону, и в итоге покупаешь совсем не те продукты, какие собирался. Куда их девать? И что делать с рецептом? Ответа она не знала.

Так или иначе, в тот же вечер на ее газоне приземлился корабль пришельцев.

Он заходил на посадку со стороны Хенли. Вначале Трисия смотрела на него с вялым любопытством: что это еще за огни такие? Аэропорт Хитроу находился не в миллионе миль, и огням в небе она не дивилась. Правда, они летели необычно низко – этим и объяснялось ее вялое любопытство.

Когда же неопознанный объект подлетел поближе, любопытство сменилось недоумением.

«Гм», – подумала она. На более глубокие мысли ее пока не хватало. После перелета из Америки у нее все еще слипались глаза, и сигналы из одной части мозга попадали в другую то окольным путем, то не совсем вовремя. Она вышла из кухни, где только что налила себе кофе, и подошла к открытой двери в сад.

Всей грудью вдохнув свежий вечерний воздух, она вышла на улицу и подняла глаза к небу.

Там на высоте сотни футов над ее газоном висело что-то размером с большой фургон.

Там что-то было. Висело. Почти беззвучно.

В глубине ее души что-то оборвалось.

Ее руки медленно опустились. Она даже не заметила, что ей на ногу пролился обжигающий кофе. Она почти не дышала, а корабль медленно, дюйм за дюймом, фут за футом опускался. Лучи света тихо перебегали по земле, будто пробуя ее на ощупь. Они пробегали и по ее телу.

Неужели, несмотря ни на что, ей дают еще один шанс? Неужели он ее нашел? Неужели вернулся?

Звездолет опускался ниже и ниже и наконец плавно коснулся газона. Он не совсем напоминал тот, который она проводила взглядом столько лет назад, подумала она; впрочем, трудно судить об очертаниях корабля по огням в ночном небе.

Тишина.

Тик-так, ж-ж-ж.

Еще «тик-так» и «ж-ж-ж». Тик-ж-ж. Так-ж-ж.

Люк откинулся, и по газону протянулась световая дорожка – прямо к ее ногам.

Она с трепетом ждала.

В светлом проеме обозначилась фигура. За ней – другая. За ней – третья.

Широко раскрытые глаза, моргая, уставились на нее. Несколько рук медленно поднялось в знак приветствия.

– Макмиллан? – спросил через целую вечность чей-то голос. Странный, высокий голос, спотыкающийся на каждой согласной. – Трисия Макмиллан? Мисс Трисия Макмиллан?

– Да, – ответила Трисия почти беззвучно.

– Мы наблюдали за вами.

– Н-наблюдали? За мной?

– Да.

Некоторое время они молча смотрели на нее, медленно двигая глазами вверх-вниз.

– В жизни вы кажетесь меньше, – заметил наконец один из них.