В окопах Донбасса. Крестный путь Новороссии - Страница 16

Впрочем, всё это мы поймём позже, на своём горьком опыте, а пока я, выходя из здания аэровокзала, закипаю праведным гневом в твёрдой уверенности: «Россия вам покажет!» Мы же все её граждане, в конце концов! Вон, какой-то пресыщенный урод на Тайване встрянет — так за него весь дипкорпус впрягается, МЧС самолёт высылает. А тут массово русских по самому факту их гражданства притесняют! Наш лидер ведь ясно сказал: «Русские своих не бросают!» Да ещё и полномочия на применение войск за пределами РФ только что себе вытребовал.

Сейчас вспоминать это — смешно и грустно. Где теперь те полномочия? Сдали их обратно по окрику заокеанских хозяев, как нашкодивший слуга — примерил фуражку хозяина и торопливо обратно её на полку. К «полномочиям» нужен такой орган, как «яйца», без них они — ни к чему…

Здание аэровокзала сияет совершенством неземных, космических технологий. Краса и гордость всей, тогда более-менее нормальной, Украины — его строили общими силами к чемпионату мира, «Евро-2012». Сияние металлических панелей под матово-серебристый, с отливом «под титан», сине-фиолетовая подсветка, зеркальное стекло огромных окон и бескрайняя бетонная взлётка… Космопорт будущего, да и только! Не раз государственные мужи, гордясь, декларировали, что «этот аэропорт — один из лучших в Европе». Зря говорили, ох зря… Старая блудница и человекоубийца от века, «европейская цивилизация» конкурентов не терпит… Не стану говорить, мол, «я сразу понял», что здесь будет. Смутное предчувствие беды томило тогда сердце, но представить, что на месте всего этого великолепия будут только груды развороченного щебня и горелого металла, что артиллерия раз за разом будет перепахивать это пространство, что пацаны — герои-добровольцы, будут где-то здесь недалеко, истекать кровью у нас на руках… Нет, такого я себе не мог представить и в страшном сне.

Цель прибытия — организация медицинской помощи на митинге. Но митинг будет только в воскресенье. Надо что-то делать, но что? Это теперь я знаю как само собой разумеющееся, что нужно искать центры сопротивления, находить лидеров наиболее толковых подразделений, входить с ними в контакт и разворачивать медслужбу при их подразделениях. А тогда — строго как у бессмертного Высоцкого: «Что же делать? Надо, Сева, надо, наугад, как ночью по тайге!»

Хорошо, что сам я местный, и есть много знакомых — пусть не настолько решительных, чтобы взять оружие и встать в строй, но сочувствующих — готовых возить на машине хоть сутками, организовывающих многочисленные контакты с готовым помогать местным населением. И ретроспективно — правда, жалко, что так мало из них чуть позже смогут проявить в себе мужскую сущность, когда это станет по-настоящему необходимым, взять оружие и встать в строй. Ограничатся более или менее активным сочувствием. Это и есть результаты кропотливой, многодесятилетней работы вражеских СМИ, институтов пропаганды и управления обществом, вражеских спецслужб. И тотального отсутствия работы (а то и соучастия врагу) со стороны наших аналогичных структур…

— Нужны центры кристаллизации, группы активных ребят. Думай, где?

— Поехали на Ясиноватский блокпост, там вроде стоят.

Грамотно поставленные в низине, незаметные почти в упор палатки. Бочка с угольями — по ночам ох как свежо. Пропитавшиеся дымом, бодрые и весёлые ребята. Это и есть «Ясиноватский блокпост» — подразделение, которое позже станет одним из легендарных в ДНР, наряду с «Константиновским разведбатом», одно из тех, с которых всё началось… Когда какого-то известного боевика — революционера, чуть ли не Байрона, спросили, какой армией он хотел бы командовать, он ответил: «Младогегельянской!» Имел он в виду, что лучшие воины — молодые идеалисты-романтики. В том подразделении таких хватало: один реконструктор Тамплиер чего стоит! Яркий рассказ, как на международном рыцарском турнире «в полный контакт» он одним ударом алебарды вынес тевтонского рыцаря — чем не песня. Программисты и таксисты, строители и шахтёры — всех их объединяла вера в Справедливость, жажда её, готовность к самопожертвованию. И личность командира.

— Всем готовность — противник идёт на прорыв!

Это оперативная информация. Мы в курсе, что один из планов противника — использовать обезумевших от алкоголя и наркотиков «футбольных фанатов» — безмозглое гормональное мясо олигархов. Они как раз припёрлись в больших количествах, тусят небольшими группами по всему Донецку. Ждут автобусы с боевиками из Львова — в брониках, с огнестрелом. Чтобы общими силами учинить побоище в Донецке. Как оно бывает, весь мир увидит позже, на примере Одессы. Одесситы в поразительной наивности полагали, что с фашистами можно говорить на каком-то другом языке, кроме языка силы. И страшно заплатили за это. Но у нас иллюзий нет. И мы стоим здесь, чтобы прикрыть собой город Донецк. Когда озверелые толпы западенских боевиков попрут по трассе в комфортабельных бусах, мы встанем у них на пути, два десятка — без шансов на успех, на жизнь. Дать сигнал о прорыве и задержать противника до подхода своих — вот наша задача.

Мы — «мирные протестующие», потому стоим без оружия, даже без арматуры. Но на случай такого расклада из низины выскакивает «Лада» и из багажника нам раздают надёжные, рубчатые тела металлических прутов. Я беру свой и становлюсь в общий строй. Это когда личного состава батальон, на крайняк, рота, «док» может отсидеться за спинами ребят, оказывая медпомощь раненым. Когда личный состав меньше взвода, махаться надо всем. Много позже, на встречах с общественностью, слушатели будут спрашивать меня: «Как относятся в плену к медикам? Ведь на них распространяются нормы международного права о неприкосновенности?» Эти вопросы несколько озадачивали меня. Какое «международное право» можно ожидать от фашистов? Пересмотрите ещё раз подробности зверств в Одессе, что они творят. Неужели после этого могут быть какие-то вопросы? И почему моя судьба должна быть иной, нежели у моих товарищей по оружию — на основании только того факта, что у меня есть медицинское образование?

Итак, я становлюсь в общую короткую стенку строя с тяжестью надёжной арматурины в руке. И командир, обращаясь ко всем, произносит ёмкую фразу: «Это — доктор. Прикрывать до последнего, вытягивать любой ценой! Пока он жив — у каждого из вас есть шанс!» Вадик — прирождённый командир, талант от Бога. Это теперь я знаю, что один из способов помочь бойцам победить страх — заставить отвлечься от чрезмерной концентрации на собственной «сверхценной и суперважной» жизни, переключить их внимание на более высокие ценности, в том числе на заботу об окружающих. А тогда я просто интуитивно решил — с этими людьми я до конца!

Вадим был прирождённый командир — всегда спокойный, уравновешенный, хладнокровный и решительный. Он тщательно обдумывал каждую свою операцию, не боялся брать на себя ответственность — и очень берёг своих людей. Так же, как и я, он проживал в России, у него там был большой бизнес. Когда всё началось, он вывез туда семью, а сам поехал воевать, защищать Родину. За ним было много лихих и мудрых дел, он был одним из главных лидеров нашего движения, сделал очень много для Родины, а должен был сделать ещё больше.

Лучшие уходят первыми. Враги долго охотились за ним, наконец сумели заложить взрывное устройство в самом центре города — в ЦУМе и подорвали его, когда он вошёл в комнату. Вадик очень сильно обгорел, ему раздробило конечности, страшно изувечило взрывом. Он тогда просил охранника застрелить его — у того не поднялась рука. После нескольких дней отчаянной борьбы донецкой реанимации за его жизнь, он покинул этот мир. Ушёл в Валгаллу, туда, где светлое пристанище ждёт воинов, павших за свою Родину. Все, кто знал его, очень тяжело переживали эту утрату. Он был одним из тех людей, которые навсегда останутся для меня примером…