В обятьях зверя (СИ) - Страница 43

Взгляд голубых глаз прожигал насквозь. Деймон тяжело дышал, плотно сжав губы, и некоторое время молчал. Ребекка тщетно пыталась привести в норму сердцебиение: от того, насколько быстро стучало сердце, болела даже грудная клетка.

— Ты должна сделать аборт, — наконец произнес мужчина. Его голос звучал безапелляционно и так холодно, что внутри у Ребекки все сжалось.

— Что?.. — прошептала она.

— Ты понимаешь, какие у нас могут быть проблемы? — спросил Деймон. — Это кровосмешение, — повторил он мысли Стефана. — От таких связей редко рождаются здоровые дети — это во-первых. А во-вторых… Ты знаешь, что со мной сделает Грейсон? Он с меня шкуру сдерет. Я не хочу портить отношения с семьей, они только начали налаживаться.

Ребекка смотрела на него и, хотя слез в глазах не было, все было размыто. Она не верила своим ушам. Деймон был готов пожертвовать жизнью их ребенка просто потому, что боялся отца.

— Деймон, нет, — мотнув головой, пролепетала блондинка.

— Ребекка, тебе всего двадцать два, — постарался как можно мягче сказать Сальваторе. — Ты сейчас должна думать об учебе, карьере, самоутверждении, не знаю… Не о детях.

— Он уже живет, — прошептала девушка. — Понимаешь? Наш с тобой ребенок уже существует. И я не могу…

— Ребекка, — голос Деймона стал жестче. — Из этой ситуации мог бы быть какой-то другой выход, если бы мы не были братом и сестрой. Сейчас же… Это риск для нас обоих, притом большой.

Она не могла сказать ни слова. Руки были ледяными. Она очень хорошо знала Деймона и понимала, что такая реакция с его стороны вполне ожидаема, но все же в глубине души у нее жила надежда, что он скажет что-то другое. Что он не оставит ее. Но надежда эта была разрушена в один миг. Ребекка смотрела в его глаза и понимала: решение он не изменит.

Следующие дни стали для Ребекки настоящим безумием. Она хотела просто уехать из города и начать жизнь с чистого листа, пусть без Деймона, но с их ребенком. Но было безумно страшно. Она заканчивала университет и понимала, что, если бросит учебу сейчас, то в дальнейшем с появлением ребенка уже нескоро сможет доучиться. По несколько раз на дню она штудировала энциклопедии по генетике, чтобы понять степень риска для будущего ребенка и вероятность того, что он действительно родится с каким-то генетическим заболеванием, консультировалась с врачами. И, к сожалению, расклады были не за нее. Деймон давил на девушку, она всеми силами сопротивлялась, но постепенно приходило осознание, что другого выхода действительно нет. Рождение этого ребенка могло расколоть семью, но это волновало Ребекку в последнюю очередь. Она просто не знала, как построить свою жизнь дальше. И в конечном итоге все-таки сломалась под убеждениями Деймона, не найдя в себе силы противостоять ему дальше. Не приняла их, не пришла к выводу, что это правильное решение, а именно сломалась.

В этот момент сломалось что-то и в ней самой.

Деймон был рядом с Ребеккой все это время, но ей это было уже не нужно. Она больше не могла смотреть в его глаза, не могла принять его трусость, а внутри все будто разъедало серной кислотой от осознания того, что она сделала… Становилось ясно одно: им пришла пора попрощаться.

Вскоре Деймон уехал в Лос-Анджелес: жизнь в Нью-Йорке ему быстро наскучила. Ребекка была счастлива этому: она надеялась, что, если она не будет видеть его, то боль со временем уйдет из сердца.

Как же она ошибалась. Каждый день, проведенный без этого мужчины, становился для нее безумием. Она ненавидела его всем сердцем и так же сильно любила, не в силах стереть из памяти те мгновения, которые он ей подарил. Ее душа словно раскололась надвое, и порой Ребекке казалось, что она начинает сходить с ума.

Возвращение Деймона подвело Ребекку к последней черте. Он вернулся в родной город спустя всего полгода и с девушкой — Кэтрин, представив ее своей семье.

Слезы ночи напролет. Таблетки успокоительного, которые не помогали. Алкоголь. Больницы.

Деймон не знал, что пришлось пережить Ребекке в это безумное время. А может быть просто, не хотел знать.

Время отравляло ее любовь к Деймону, но не могло убить. Она презирала его, мечтала, чтобы он хотя бы на миг почувствовал все то, что ощущала эти годы она, но по коже все равно бежали мурашки, когда он смотрел на нее. Она хотела вновь прикоснуться к нему, ощутить его дыхание на своей коже, но понимала, что, если это произойдет, она почувствует отвращение. Что с ней происходило, она не понимала.

Эта болезнь, увы, была неизлечима.

И вот сейчас Стефан полоснул острой бритвой по ране, которая, может быть, уже не кровоточила, но все так же сильно болела. За эти дни она словно бы прожила тот год, который они провели рядом с Деймоном, и те восемь лет, когда она была одна. Жизнь продолжалась: у нее были романы, были счастливые продолжительные отношения. Но забыть прикосновения теплых крепких рук того, кто предал ее, было уже невозможно. Равно как и поверить кому-то так же сильно, как поверила ему… Как и простить саму себя за то, что тогда позволила себе эту слабость.

Ребекка крепче сжала руль. По щекам потекли слезы.

— Привет, дружище, — добродушно поздоровался Элайджа, увидев на пороге своего кабинета Стефана.

Майклсону сразу стало понятно: что-то произошло. Стефан еще накануне звонил ему с просьбой о встрече и говорил, что дело срочное, а сейчас зашел к нему в кабинет, словно весь на иголках, с дрожащими руками.

— Привет, — кивнул он. — Можно? — Сальваторе указал на стул рядом со рабочим столом Элайджи.

— Конечно, — отозвался мужчина. — Чай или кофе будешь?

— Эл, прости… Можно мы перейдем сразу к делу?

Стефан посмотрел другу в глаза, и в его взгляде Элайджа прочитал испуг. Голос Стефана дрожал.

— Что случилось?

— Я не знаю, как ты сейчас это воспримешь, но выслушай, пожалуйста. И не делай поспешных выводов.

Элайджа напрягся.

— Я хочу развестись с Еленой и забрать дочь.

Когда адвокат услышал это, ему показалось, что его окатили ледяной водой.

— Че…го? — только и смог ошарашенно пробормотать он.

Елена и Стефан для всех в своем окружении были образцом крепкой семьи. Окружающие видели ту красивую картинку, которую перед ними рисовал Сальваторе: они с теплотой и заботой относились друг к другу, вместе воспитывали дочь и были, кажется, счастливы вместе. Поэтому сейчас слова друга стали для Элайджи настоящим шоком — даже не столько из-за новости о разводе, сколько из-за желания Стефана оформить единоличную опеку над Никки.

— Стефан, ты что? — воскликнул Майклсон, забыв о его просьбе дослушать до конца. — С чего вдруг такие решения?!

— С чего? — вспылил Сальваторе. — А вот с чего!

Стефан кинул на стол адвоката папку с документами.

— Полюбуйся!

Элайджа внимательно посмотрел на парня и достал из файла несколько бумаг, пробежав по ним глазами.

— Это…

— Результаты анализов на содержание наркотиков в крови, — выплюнул Стефан. — И они, как видишь, положительные.

Элайджа не мог вымолвить ни слова, а просто смотрел в документ и на цифры и не верил в происходящее.

— У Елены в крови обнаружен эфедрин. Это, мать твою, разновидность амфетамина! Круто, правда?

Кажется, нервы Стефана были на пределе: он весь покраснел, а на лбу появилась испарина.

— Она была беременна, ты понимаешь это? И, судя по всему, уже тогда колола себе эту дрянь!

— Это какая-то ошибка, — пробормотал Элайджа, хотя умом, конечно, понимал, как глупо звучит эта фраза, когда он держит в руках официальный заверенный наркологом документ. — Нужно сделать другой тест… Через несколько дней…

— Ее кровь проверяли несколько раз в разное время. Врачи говорят, что ошибки быть не может.

— Подожди, подожди… Эфедрин ведь может содержаться в успокоительных. Может быть, она просто не рассчитала дозу какого-то из них…

— Читай внимательнее, — рыкнул Стефан. — У нее в крови чистый эфедрин. Ежу понятно, что ни в одном препарате он не содержится в чистом виде.