В обятьях зверя (СИ) - Страница 34

Елена на секунду закрыла глаза и поджала губы, а затем вновь увидела перед собой Деймона, который в упор смотрел на нее, изучая, кажется, уже не черты её лица — её душу, пытаясь узнать ответ до того, как она его озвучит.

И в этот момент, встретившись со взглядом этих голубых глаз, внезапно начавших казаться сейчас такими наглыми, Елена вдруг почувствовала невероятное омерзение к этому мужчине.

Он нашел способ загнать ее в угол и получить то, что хотел.

Желание помочь, сочувствие, готовность защитить… Какой же это бред.

Елена провела ладонями по лицу и развела руками, убрав непослушные пряди распущенных длинных волос за уши. Она несколько секунд не могла подобрать нужных слов.

— Ты… Ты серьезно? — тихо, хриплым голосом, с искренним изумлением и нескрываемым отвращением наконец спросила Елена.

Кажется, эти слова несколько отрезвили Деймона, который до этого момента был уверен в своей победе, потому что он рефлекторно сделал небольшой шаг назад. Однако ему удалось совладать со своими эмоциями настолько быстро, что Елена не заметила секундной растерянности в его взгляде, промелькнувшей в это мгновение.

— Абсолютно, — ровным тоном ответил он, и Елене стало не по себе от его холодности.

— Я должна была предугадать, что ты поступишь так, — с горькой усмешкой покачала головой Гилберт.

— Что именно тебя не устраивает в моем предложении? — уже более жестко, даже с каким-то вызовом и напором спросил Деймон, надев уже привычную маску безразличия. Неожиданно даже для самого себя он почувствовал, что сделать ему это было очень трудно. Впервые в жизни.

Сальваторе положил руки в карманы брюк и, негромко постукивая каблуками туфель, сделал несколько шагов в сторону.

— Оно удовлетворит наши с тобой желания. Почему бы не помочь друг другу? — проговорил он, на присев на софу и сложив руки в замок перед собой, вновь подняв взгляд на собеседницу.

— Для чего тебе это? — с недоумением прошептала Елена. — Что за извращение?

— Небольшая плата за оказанную услугу, не более.

Девушка почувствовала, как к горлу подкатила тошнота, а скулы неприятно свело, будто бы она только что съела дольку лимона. «Плата за услугу»… Для Деймона это было не более чем выгодной сделкой. Видя, что ей неоткуда ждать помощи, он уже распоряжался жизнью Елены и сейчас предлагал ей выкупить ее. Расплатившись самой собой.

«Какой же ты мерзавец…»

— Тебе обязательно получить что-то взамен… — будто бы смотря сквозь Деймона, задумчиво пробормотала Елена.

— Елена, я вырос в семье, где слово «сделка» звучало гораздо чаще, чем «мама» и «папа». Я вырос в семье, где отец отдавал мне ключи от своего внедорожника на все выходные, если я сносно учился и не шлялся по клубам. Я вырос в семье, в которой меня научили одной простой истине: нужно относиться к людям так же, как они относятся к тебе. Я живу в мире бизнеса, и здесь все покупается и продается. Со временем я понял, что обычная жизнь от него не отличается в этом. Поэтому, если я что-то делаю для человека, вполне логично и естественно, что я имею права ждать от него чего-то в ответ.

Елена слушала Деймона и понимала, что спорить с ним и пытаться заставить взглянуть на мир иначе нет смысла: они с разных орбит. Ему никогда не понять и не принять ее ценности.

— Ты правда думаешь, что я пойду на это? Зачем тебе я?..

— Понимай, как хочешь. Это просто мое желание. Меня тянет к тебе, — произнес Деймон, и от этих слов Елена почувствовала, будто бы ее скрутило изнутри. — Пока только физически. И ты чувствуешь то же самое, хоть и старательно это скрываешь. Но я не слепой, Елена, — сказал он. — И я вижу, как реагирует твое тело на мои прикосновения. Я не могу не видеть твой растерянный взгляд и то, как ты краснеешь, едва заметив меня.

Гилберт не знала, куда деться от прожигающего тяжелого взгляда Деймона. Она слушала его и чувствовала, как бешено стучит сердце. Она действительно не понимала, что с ней происходит, когда он появляется рядом с ней. Несомненно, это был страх. Но это чувство опасности было тонко переплетено с другим, едва уловимым, отзывающимся мурашками по коже и тугим узлом внутри. Как назвать это, Елена не знала.

 — И я хочу, чтобы ты была рядом со мной все это время. Жила в моем доме. Просыпалась со мной в одной постели. Целовала. Готовила завтраки. Ждала с работы. Я хочу, чтобы на эти месяцы ты стала моей без остатка и физически, и морально. Чтобы ради меня забыла себя. Я хочу это испытать и увидеть, что ты призналась прежде всего самой себе в том, что способна на это.

Говоря все это, Деймон невольно вспоминал те годы, когда рядом с ним была Кэтрин. В душе будто бы до предела натянули тугие струны, которые грозили вот-вот лопнуть. Он хотел стать для Елены тем, кем был для Кэтрин.

— Из одного плена в другой… — проговорила Гилберт. — Нет, Деймон. Этого не будет, — негромко, но с невероятной решительностью произнесла она.

— Это не плен, Елена. Ты все то же самое делала и чувствовала со Стефаном, — голос Деймона вновь становится настойчивее. Он был уверен в своей правоте и точно знал: Елена и сама все понимает. — Вот только приставлять к тебе охранников я не собираюсь и бить головой об батарею — тоже.

По телу девушки будто бы прошел разряд электрического тока, и она буквально кожей почувствовала, как ее обдало жаром. В гостиной на несколько секунд повисло молчание, но им обоим эти мгновения показались слишком долгими. Лишь спустя какое-то время Елена нарушила тишину.

— Я не доверюсь тебе.

— Ты предпочтешь остаться здесь, рядом с психопатом, который в любой момент может запустить в тебя чем-то тяжелым, и двумя охранниками, которые с удовольствием сделают это за него, если он промахнется? — Сальваторе прищурил глаза и внимательно посмотрел на Елену.

От его взгляда у нее по коже побежали мурашки — уже не в первый раз.

— Тебе действительно будет легче жить в этом доме, стараясь даже дышать тише, чтобы не привлечь его внимание, чем обрести шанс на свободу? Прислушиваться к его шагам за дверью? Любыми правдами и неправдами скрываться от него, чтобы, мать твою, хотя бы ребенка нормально доносить?

С каждой фразой Деймона злость в нем закипала все сильнее.

Елена вздрогнула и опустила взгляд, услышав его последние слова. Она почувствовала, как к горлу подступил предательский комок, а на глазах вновь появились слезы.

— Чем ты лучше? — дрожащим голосом спросила она. — Ты не давал мне покоя все это время, и я пряталась от тебя так же, как и от Стефана. Я не хочу это продолжать.

— Твоя проблема в том, Елена, — Сальваторе встал с софы и подошел к девушке, — что выбор, который ты делаешь, ты считаешь единственно правильным, в упор не видя никаких других вариантов того, как можно поступить. И в твоей ситуации это глупо.

— Однажды я уже поверила Стефану, когда осталась с ним.

— Что еще раз говорит о том, что у тебя хреновая интуиция.

— Думай, что хочешь, — Елена нервно дернула плечами и облизала губы. — Я не буду жить с тобой. Я не знаю, что ты себе нафантазировал и какие чувства хочешь от меня получить. Этого не будет.

— Елена, — процедил сквозь зубы брюнет.

Гилберт молчала, больно, чуть ли не до крови кусая губы.

— Ни одного дня, — мотнула головой она. — Не пытайся строить из себя благодетеля. Я верю в то, что ты испытываешь ко мне физическое влечение. Тебе нужно только мое тело, и ты сам этого не отрицаешь. На меня саму тебе плевать, иначе бы ты не поставил меня перед таким выбором, который я сделаю явно не в пользу этого сомнительного освобождения. Лучше ты мне этим не сделаешь, даже если заберешь отсюда. Я не пойду на это.

Деймон стоял, стиснув зубы и плотно сжав губы, и чувствовал, как внутри все горит, прожигая насквозь, кажется, каждую клетку организма, от осознания собственного фиаско.

— Елена, подумай.

— Деймон, пожалуйста, оставь меня в покое, если в тебе осталась хоть капля человечности, — попросила она.

Последние слова Елены звучали с такой мольбой и были пропитаны такой сильной болью, что Сальваторе на мгновение замер. Сердце пропустило один удар.