В обятьях зверя (СИ) - Страница 201

Деймон взглянул на Елену и покачал головой в знак согласия.

— Уверен, они с Роуз отлично проведут время.

Между ними на несколько секунд повисло молчание, и они отвели друг от друга глаза, каждый думая о чем-то своем. Деймон смотрел куда-то вдаль, на улицу, которая уходила широкой полоской, Елена — на розовевшее небо.

— Ты боишься? — вдруг услышала она голос Деймона и вновь повернула голову в его сторону.

Сальваторе внимательно смотрел на нее, едва прищурившись.

— Нет, — пожала плечами Елена.

Сейчас такое спокойствие было удивительно отчасти и для нее самой. Еще недавно она, как могла, хотела отсрочить день суда, признаваясь лишь самой себе: она боится вновь встретиться со Стефаном. Боится понять, что бессильна против него. А сейчас словно кто-то другой внушал ей: все будет хорошо. И она верила в это так сильно, как только умела. Быть может, верить в это ее научил именно человек, который сейчас сидел неподалеку от нее, и был, как раньше, — просто рядом.

— Я верю в правду, Деймон. И она на нашей стороне.

Деймон не показал этого, но в этот момент ему очень захотелось улыбнуться. Он всегда хотел видеть Елену такой — сильной, не боящейся своей прошлой жизни, готовой сделать шаг навстречу совершенно новой. Сейчас она не пыталась скрыть страх лишь для того, чтобы успокоить Деймона.

— А что… Будет дальше?.. — негромко спросил он, в глубине души чувствуя, как сам боится этого вопроса, и еще больше — ответа на него. Но еще больнее было понимать, что он его знает.

Елена пожала плечами.

— Я хочу вернуться в Сент-Огастин, — сказала она. — И продолжить работу в госпитале.

— Почему ты не хочешь остаться в Нью-Йорке? Здесь у тебя было бы гораздо больше возможностей достичь чего-то в карьере.

— А разве помочь другому человеку и, возможно, спасти его жизнь — это не достижение?

Елена смотрела Деймону в глаза, и он, наверное, впервые в своей жизни не знал, что ответить.

— Я не мечтаю стать главврачом в госпитале, председательствовать на конференциях и форумах. Я просто хочу заниматься своей работой и понимать, что я кому-то помогаю. Это единственное, что мне нужно.

Уголки губ Деймона изогнулись в полуулыбке.

— Ты лучше меня, — мягко усмехнулся он. — Твои взгляды правильнее, чем у меня. Но я, наверное, никогда не смогу в полной мере понять их.

Гилберт мотнула головой.

— Наверное, и не нужно. Ты ведь… Совершенно другой человек.

Деймон, поджав губы, задумчиво посмотрел вдаль, но не сказал ничего.

— Я очень соскучилась по Сент-Огастину, — призналась Елена. — Мне очень не хватает его уюта.

— Теперь Нью-Йорк ассоциируется у тебя со Стефаном? — с грустью спросил Деймон.

— Вовсе нет, — ответила Елена. — Но… Сколько бы лет ни прошло… Он вряд ли когда-нибудь станет моим домом. Я чувствую, что здесь я всего лишь в гостях.

— А Никки?..

— Я не хочу лишать Никки семьи, которая любит ее ничуть не меньше, чем я. Парадокс, но ее дом, наверное, как раз здесь, в Нью-Йорке. Знаешь… Около недели назад приезжала Ребекка.

Деймон почувствовал, как по коже пробежали мурашки.

— Мы… — Елена сделала глубокий вдох. — Мы разговаривали около двух часов. Я могу думать о Ребекке все что угодно, но гораздо важнее другое — она безумно любит Никки. И они нужны друг другу. Ребекка просила только об одном: не обрывать все контакты и давать ей общаться с Никки.

— Ты согласилась?

— Не думаю, что это будет случаться часто. Но я не могу и не хочу лишать Никки общения с людьми, с которыми она по-прежнему очень близка. Мы с Ребеккой и Стефаном разберемся в своих отношениях сами. Ребенок от этого страдать не должен.

Деймон опустил взгляд, и по его губам скользнула грустная улыбка.

— В который раз понимаю, насколько многому мне стоит у тебя поучиться…

— Ты научил меня гораздо большему, Деймон.

Деймон ничего не ответил, но в этот момент почувствовал в области сердца ноющую боль. Проходит еще секунда, и Елене вдруг начинает казаться, что они стали друг к другу ближе — теперь они запросто могли коснуться друг друга плечами, будто кто-то из них подвинулся.

Елена вновь подняла взгляд на небо.

— Закат такой теплый… Значит, завтра будет солнечный день, — как-то невзначай, сама не понимая зачем, пробормотала она.

— Угу, — задумчиво кивнул Деймон. — А знаешь, как обычно говорят про такие закаты в Испании?

— Как? — с интересом спросила Елена, повернувшись к нему.

— А хрен их знает, — протянул он. — Мне Кай рассказывал раз двадцать, а я все никак запомнить не могу.

Елена рассмеялась.

— Теперь у меня будет стимул спросить у него самой.

— Паркер устроит тебе лекцию, будь уверена, — улыбнулся Деймон. — Они с Бон-Бон просто без ума от Испании. Расскажешь потом?

— Обязательно.

И снова тишина, в которой слышится лишь дуновение ветра и где-то далеко — чириканье воробьев. Они не стремятся прервать ее, она не угнетает, не пугает. Им было хорошо друг с другом даже молчать. И сейчас они оба, даже не подозревая об этом, старались гнать от себя одну и ту же мысль, которая разливалась в крови едким ядом. Они оставляли друг другу надежду на то, что они встретятся — и еще не раз. Но каждый из них сейчас понимал: наверное, это последний вечер, который они проведут вместе. И как никогда сильно, сейчас хотелось лишь одного: отсрочить эту боль, выпить эти минуты, как хорошее вино, до последней капли.

— Какое сегодня число? — вдруг спросила Елена.

Деймон на мгновение задумался.

— Двадцать второе. А что?

— Надо же, — усмехнулась Гилберт. — Завтра будет ровно год, как ты увез меня к себе.

Сердце пропустило удар.

— Ты… Помнишь, какой это был день? — едва слышно проговорил Деймон.

— Он был таким же теплым и солнечным, как этот. И вечером закат был точно такого же цвета.

Деймон на мгновение перевел взгляд на небо, будто ища подтверждение словам Елены.

— Судьба, правда, удивительная штука… — пробормотал он так тихо, что она его, казалось, даже не услышала.

— Деймон, — в какой-то момент произнесла Елена, и спустя секунду вновь оказалась в плену этих удивительно чистых серо-голубых глаз. — Спасибо, что ты приехал сегодня. Мне… Было нужно это.

— Я знаю.

В какую-то секунду Елена почувствовала на плече прикосновение теплой ладони. Сердце забилось сильнее, а кровь прилила к щекам.

— Елена, — позвал Деймон. — Я… Не могу держать тебя в Нью-Йорке. Это твой выбор. Тем более, что срок моих «полномочий» скоро заканчивается, — он усмехнулся, но скрыть в глазах тоску так и не смог. — Но… Можно тебя попросить пообещать мне кое-что?

Елене казалось, что в какой-то момент из ее тела забрали все силы. Она сидела, не двигаясь, рядом с Деймоном, и, глядя в его глаза, смогла произнести лишь одно слово.

— Да, — выдохнула она.

— Береги себя. Я хочу, чтобы ты была счастлива.

Глаза предательски защипало, и Елена просто не знала, откуда взяла силы, чтобы сдержать слезы.

Деймон был таким близким сейчас и одновременно — уже невыносимо далеким. «Береги себя»… Всего два простых слова, от которых веяло такой теплотой. И сейчас, когда она слышала их, сердце рвалось на куски.

— Все будет хорошо, — прошептал Деймон, накрыв ее ладонь своею.

Елена не смогла ответить ничего: только слабо, чуть заметно кивнуть. Вот только в глубине она чувствовала: обещание быть счастливой без него было ложью.

====== Глава 55 ======

Комментарий к Глава 55 Самая сложная часть сессии позади, а это значит... Правильно, пора на фикбук)) Спасибо, что ждали, и приятного прочтения!❤️

В огромном зале судебного заседания, несмотря на почти летнюю погоду, почему-то очень холодно — до такой степени, что по коже начинают бежать мурашки. Все вокруг было до рези в глазах одинаковым: тона одежды, прямые линии на стенах, которые повторялись снова и снова, кипы документов. В какой-то момент все это сливается в одну безликую, совершенно ничего не выражающую картину, и Елене на мгновение показалось, что она заблудилась в каком-то лабиринте. От этой тревоги она искала спасение лишь в одном: во взгляде Деймона. Они обмолвились лишь парой слов этим утром. Он не шутил, не улыбался — лишь, плотно сжав губы, порой задумчиво смотрел куда-то вдаль, словно искал что-то, а что — наверное, и сам до конца не понимал. Елена видела его разным за то долгое время, что они провели вместе. Она знала, как он на самом деле любит смех, как сам умеет смеяться; видела Елена, и как Деймон становился совсем другим, когда того требовали обстоятельства, — сосредоточенным, жестким, требовательным ко всем, кто находится у него в подчинении и зависит от него, но прежде всего — к самому себе. Сейчас, в строгом черном костюме, который сел точно по фигуре и в котором, кажется, было невозможно найти ни единого изъяна, как обычно, совершенно спокойно, без какого-либо промедления уверенно отвечающий на вопросы судьи и сторон защиты и обвинения, он виделся Елене уже очень знакомым. И вместе с этим она ловила себя на мысли, которая поистине поражала: на самом деле, она еще никогда не видела его таким. Таким отстраненным. Таким холодным. Казалось, что время начало течь параллельно Деймону, а он был лишь сторонним наблюдателем. И лишь однажды заглянув в его голубые глаза, Елена поняла, как она ошибалась. Быть может, в какой-то момент от Деймона действительно осталась лишь внешняя оболочка, маска, которой он очень умело пользовался… Но глаза, его удивительные живые глаза, в которых она в этот момент увидела то, что он сейчас на самом деле чувствовал, говорили обо всем за него. Он тревожился — как и всякий живой человек, хотя тревога эта не превращалась в страх. Он верил в то, что правда, которая была на их стороне, восторжествует. И вместе с этим всякий раз, когда он смотрел в глаза Стефану, в его взгляде загоралось отчаяние. Деймон не отводил взгляд, не просил у Стефана прощения, понимая, что все, что он сделал, — правильно. Но он искренне сожалел.