В обятьях зверя (СИ) - Страница 20
Елена и Стефан действительно были эффектной парой: обтягивающее длинное бежевое платье в пол даже без особых отделок прекрасно смотрелось на Елене, подчеркивая достоинства ее точеной фигуры, а неброский макияж придавал ей женственности и нежности; Стефан же, в своем любимом темно-синем костюме одного из ведущих брендов мужской моды, по которому, наверное, и без ценника можно было бы сразу определить его стоимость, в белоснежной идеально выглаженной рубашке и начищенных до блеска лакированных туфлях выглядел под стать ей — изысканно и элегантно, но, несмотря ни на что, не вычурно. Младший Сальваторе выглядел уверенно и спокойно, чего нельзя было сказать о его жене: ее взгляд был уставшим и каким-то растерянным, но окружающие могли списать это на ее природную застенчивость.
Свой день рождения Изабелла отмечала в одном из лучших ресторанов Нью-Йорка, который очень любила, — Per Se, собравший в этот вечер почти всю многочисленную семью Сальваторе. Елена чувствовала внутри невероятный мандраж, предполагая, под каким шквалом вопросов от родственников Стефана окажется, ведь с ними в полном составе она встречалась не так часто. К тому же, там, конечно, должен был быть Деймон. Именно поэтому Елена все-таки смогла найти плюс в том, что их со Стефаном сопровождали охранники: возможно, благодаря этому общение с Деймоном удалось бы свести к минимуму.
— Елена, ты прекрасно выглядишь, — ворковала Изабелла после того, как поток поздравлений и ни к чему не обязывающие разговоры о том, как добрались и о последних новостях были, кажется, завершены. — Только чуть-чуть устало. Наверное, заботы о малышке отбирают много сил? — с родительским участием спросила женщина.
— Да, — кивнула девушка. — Наверное, я еще не успела до конца привыкнуть.
— Ну, это ничего, — заверила миссис Сальваторе, с теплотой коснувшись плеча Елены, — у вас со Стефаном будет масса времени, чтобы привыкнуть. А там, глядишь, и второй ребенок появится. Правда?
Кажется, услышав последнюю фразу Изабеллы, и Стефан, и Елена как-то дернулись и на мгновение замолчали.
— Да, — наконец протянул Стефан. — Конечно. Я, как и всякий мужчина, хочу иметь еще сына, но чуть позже. Сейчас все наше время посвящено маленькой принцессе, и знаешь, больше никому не хочется его отдавать.
— У тебя прямо глаза горят, когда ты говоришь о дочери, — улыбнулся Грейсон.
Взглянув на отца Деймона. Елена, кажется, только сейчас поняла, насколько они были похожи: у Грейсона тоже были четко очерченные скулы, правильные черты лица, а главное — такие же пронзительные, яркие голубые глаза, в которых горел огонек, который, несмотря на морщины на лице и на пепельную седину, которая серебрилась у него на висках, ясно говорил о том, что в душе он еще совсем молодой. Но Грейсон выглядел намного добрее и дружелюбнее своего сына — по крайней мере, так показалось Елене.
— С ее появлением я узнал, что такое счастье, — сказал парень, и Елена увидела, как у него заблестели глаза. — Грейсон, ты сам отец, мне ли тебе говорить о том, как сердце замирает, когда держишь на руках своего ребенка или просто видишь его улыбку. С появлением Никки я словно бы попал в другой мир, о котором ничего не знал раньше, и я безумно благодарен Елене за то, что она мне его подарила.
Стефан приобнял жену за плечи и притянул к себе, и ей показалось, что через нее прошел разряд электрического тока. Слушать это все было мерзко.
— Берегите друг друга, — попросила Изабель, и Стефан с полуулыбкой кивнул.
Время текло неспешно под размеренные разговоры на самые разнообразные темы, сопровожденный дорогим алкоголем и изысканными деликатесами, от которых ломились столы. Стефан улыбался Елене, держал ее за руку и прижимал к себе, целовал в щеку, и ей было до зубного скрежета мерзко осознавать, что все это — талантливая игра на публику, что уже утром от этого заботливого и доброго мужа не останется и следа. Члены семьи Сальваторе дружелюбно и с заботой относились друг к другу и к Елене, но теперь, после того, что ей пришлось пережить, она не могла принимать эти улыбки за истину. Теперь Елена попросту боялась взглянуть на мир вокруг себя: было страшно понять, что он такой же фальшивый — как и Стефан.
Увидев Елену среди других гостей праздника, Деймон почувствовал, как внутри в одно мгновение разгорелся огонь. День рождения, шумный ресторан, ее распущенные волосы, платье в пол, даже макияж — все до боли напоминало ему тот злополучный день, когда организм Кэтрин дал тревожный «звоночек», который вскоре поделил их с Деймоном жизнь на «до» и «после». Деймон и Елена встретились на несколько мгновений глазами в толпе гостей, и, странное дело, — никто из них не отвел взгляд. Мурашки по коже. В крови словно бы ледяная вода. Сердце заходится в бешеном темпе. Вот только чувства внутри слишком разные. У Елены — страх, чувство какой-то беспомощности перед одним его взглядом. У Деймона — как ни странно, нестерпимое желание продлить этот момент, ухватиться за взгляд этих до боли знакомых карих глаз, как за последний мост, который мог бы привести его туда, куда дорогу нужно было уже забыть. Нужно было, но никак не получалось. И самым страшным для него было осознание, что внутри ему ничего не твердило: «Остановись. Это не Кэтрин!» Все было будто бы так, как и должно быть.
Весь вечер Елена старательно избегала Деймона, и он не мог этого не заметить. Для него это было в какой-то степени забавным, но теперь все больше раздражало.
Весь вечер девушка чувствовала легкую тошноту и головокружение, и сейчас, когда недомогание стало сильнее, хотела выпить стакан холодной воды. Взяв стакан, она уже хотела было пройти обратно к столу, но чуть не врезалась в грудь Деймону. Елена подняла на него взгляд и вздрогнула. В таком же строгом, только черного цвета, костюме, как у Стефана, только более небрежный и от этого какой-то…естественный, что ли. Елена, пролепетав тихое «извини», хотела было уйти, как услышала раздраженный голос брюнета.
— Елена, хватит от меня бегать, как ненормальная. Я тебе ничего не сделал.
Девушка обернулась. Деймон стоял, положив руки в карманы, и в упор смотрел на нее. Эта фраза напомнила ей слова Энзо, только звучали они не с обидой, как это было у итальянца, а, скорее, с упреком.
— Потому и бегаю, чтобы и дальше ничего не сделал, — ответила Елена и поспешила уйти, вызвав у Деймона снисходительную усмешку.
Время близилось к двенадцати, и самочувствие Елены только ухудшалось: перед глазами все плыло, к горлу подкатывала тошнота, так что даже старый-добрый прием «выйти на улицу и подышать свежим воздухом» не помог, а в мышцах была невероятная слабость. Все это смешивалось с волнением за Никки, которую они со Стефаном оставили с няней.
— Стефан, — девушка легонько тронула за руку своего мужа. — Пожалуйста, можно мне уехать домой? — обессиленно попросила она.
— Что случилось? — спросил Сальваторе.
— Мне нехорошо. Тошнит и кружится голова. Я просила Тайлера вывести меня на улицу, но стало только хуже.
Стефан исподлобья посмотрел на нее, но понял, что она не лгала: Елена была очень бледна, а на лбу выступала испарина, так что становилось ясно, что сейчас она действительно чувствует себя не лучшим образом. Он жестом подозвал Энзо, и охранник уже через несколько секунд возник перед ними.
— Отвези ее домой, — приказал Стефан, протягивая Сент-Джону ключи от своей машины.
— Что, прямо на твоей? — с каким-то недоверием спросил Энзо, забирая ключи у него из рук.
— Да, на моей, представь себе, — с раздражением ответил Сальваторе. — Я все равно выпил, поэтому поеду на такси. Сунь ей какую-нибудь таблетку: она говорит, что ее тошнит.
Энзо рассеянно кивнул и вскоре увез Елену домой. Тайлер остался со Стефаном, чтобы не было заметно, что охранники сопровождают по большей части лишь ее.
— А где Елена? — спросила Изабелла, заметив, что жена племянника исчезла с праздника.
— Она почувствовала себя нехорошо, — ответил Стефан. — Я попросил Энзо отвезти ее домой. Елена просила передать извинения за то, что была вынуждена уехать, не попрощавшись.