В обятьях зверя (СИ) - Страница 19

Елена прошла в глубь комнаты, и ее взгляд зацепился за стоявшую на комоде фотографию в ярко-красной рамке. На фото были изображены они со Стефаном и Никки — тогда малышке было около месяца: парень, губы которого были изогнуты в едва заметной, но такой доброй улыбке, одной рукой держал дочь, с удивительным для ее возраста интересом смотревшую в кадр, потому что Ребекка, пытаясь сделать фото, попутно корчила племяннице разные рожицы, а другой — прижимал к себе жену. Молодая семья выглядела настолько искренне и счастливо, что мало кто из видевших это фото сдерживался от улыбки. Елена взяла фотографию, провела ладонью по стеклу, и в памяти невольно возникли мгновения, когда она была так счастлива.

«Какая же ты у меня красавица», — мысленно обращалась к дочке Елена, когда все суетные врачебные процедуры были окончены, и она наконец осталась наедине со своей принцессой, которую они со Стефаном так ждали на протяжении этих девяти месяцев. Двенадцать часов мучений, дикая боль в мышцах, невероятная слабость — все автоматически отошло на второй план, когда она взяла дочь на руки. В этот момент хотелось только одного: показать малышку Стефану и увидеть его глаза и улыбку. Сальваторе честно признался жене, что смелости присутствовать на родах у него не хватит, да и сама Елена эту идею никогда не поддерживала, поэтому последние двенадцать часов он провел в больничном коридоре. Девушка думала, что он уехал домой немного отдохнуть, потому что началось все в пять часов утра, поэтому, увидев совершенно невыспавшегося, лохматого, немного растерянного, но такого счастливого Стефана в специальном медицинском костюме на пороге палаты с огромным букетом ее любимых ирисов в руках, она не смогла сдержать улыбки.

— Стеф, — только и смогла выдохнуть она.

— Привет, родная, — прошептал парень. — Извини, что так задержался: мне внизу врачи целый допрос устроили по поводу цветов — есть ли у тебя аллергия, не чихаешь ли от таких запахов, — рассмеялся он. — Я уж думал, этим самым букетом отбиваться придется.

— Я думала, ты отсыпаться уехал…

— Как же я мог спокойно уснуть, когда еще с дочкой не познакомился? — с улыбкой произнес он, отложив цветы на ближайшую тумбочку. — Как вы тут? — спросил Стефан, легонько коснувшись губами лба девушки.

— Стеф, я счастлива, — тихо, словно бы боясь спугнуть это такое простое, но такое искреннее счастье, проговорила Елена.

Стефан посмотрел ей в глаза, но ничего не сказал, лишь снова улыбнувшись. Затем он перевел взгляд на малышку в мягком розовом одеяле, спавшую у нее на руках и, увидев, как он буквально замер, увидев дочь, Елена сказала с теплотой:

— Думаю, вам и правда пора познакомиться.

— Мне… Ведь… Можно ее подержать? — этот вопрос полным надежды и таким робким, что Елена не сдержалась и звонко рассмеялась от растерянности мужа.

— Конечно! — воскликнула она и аккуратно протянула ребенка ему. — Ее нужно поддерживать под головку, вот так.

Стефан выполнил все в точности так, как сказала Елена и, когда взял на руки Никки, кажется, перестал даже дышать. Он не сводил с нее взгляд несколько секунд и казалось, что глаза у него на мокром месте. Вдруг девочка недовольно захныкала и, потерев ручками глаза, проснулась. Стефан с шумом выдохнул, и его лицо озарила искренняя, совсем мальчишеская, но такая счастливая улыбка.

— Она… Господи, она прекрасна, — сказал он, поджав губы и подняв взгляд на Елену. — Она такая кроха.

— Принцессам положено быть маленькими и хрупкими, — с озорством хихикнула Елена. — Чтобы принцы их защищали.

— Теперь у меня есть две любимые принцессы, — не переставая улыбаться, выдохнул Стефан и сел рядом с женой. — Малышка, — прошептал он, наклонившись к дочери, — ты будешь самой счастливой на свете. Я обещаю тебе.

Стефан легонько покачал дочь, но было видно, что он пока боится: от волнения немного дрожали руки.

— Спасибо тебе… — одними губами произнес он, взглянув на Елену. — Я не мог мечтать о чем-то лучшем.

— Я люблю тебя, — прошептала девушка и потянулась к его губам, больше всего на свете желая продлить эти мгновения, когда в душе разливалось такое приятное тепло.

Раз за разом проживая в воспоминаниях эти безмятежные минуты, Елена чувствовала, как холодеют руки каждый раз, когда она возвращалась в реальность — совершенно другую: жестокую, холодную, чужую. В глазах больно защипало, и в этот момент девушка услышала, как Никки то ли кашлянула, то ли чихнула. Это было совсем негромко, но Стефан, по всей видимости, лишь дремал, раз проснулся мгновенно и отреагировал быстрее, чем Елена. Стефан приподнялся на локте, и Елена подошла к нему, но он не сказал ей ни слова. Никки недовольно хныкала и терла глаза кулачками, а через несколько секунд и вовсе начала плакать. Стефан сел на диван и взял дочь на руки, но Елена тронула его за плечо:

— Дай мне ее…

Сальваторе несколько удивленно посмотрел на жену. Её голос звучал с таким надрывом, что казалось, что она вот-вот заплачет, но вместе с этим в нем звучала невероятная надежда. Сейчас Елена действовала осторожно, потому что знала: со Стефаном не получится вести себя так, как с Энзо, чтобы добиться желаемого. Сейчас попытки противодействовать могли привести только к ухудшению ситуации. И она оказалась права в своем выборе. Кажется, в глубине души у Стефана что-то екнуло, потому что он почувствовал, как сердце пропустило один удар, когда он увидел полные слез и немой мольбы глаза девушки. Мгновение — и кровь снова начала течь по венам, разнося приятное тепло, но эта секунда, по всей видимости, все равно оставила отпечаток у него в душе, потому что Стефан протянул дочь Елене. А может быть, он просто понял, почему девочка заплакала, и не стал противиться естественному ходу вещей.

— Никки, наверное, голодна, — небрежно пробормотал он. — Покорми и уложи ее, — тон становится холоднее, — под утро она сегодня плохо спала.

Елена едва заметно кивнула, а Стефан вышел из комнаты, устало потирая ладонями лицо: видимо, он тоже совсем не выспался. У девушки из головы не шла фраза о том, что Никки под утро капризничала: теперь она понимала, почему Стефан заснул в детской на диване вместе с ней. Выходит, Елена так крепко спала, что не слышала ничего, а Стефан, вернувшись под утро, успокаивал дочь. И так было всегда, даже после всего того, что он сделал: маленькая Никки имела над ним какую-то необъяснимую, нереальную власть, рядом с ней он, кажется, на мгновения забывал о своей болезненной ненависти, и ему дышалось так легко… Стефан любил свою дочь, и это было видно, но в душе Елены боролись противоречивые чувства: с одной стороны, она безумно боялась, что его отношение к Никки окажется такой же игрой, как и брак с ее матерью, а с другой — ей так хотелось верить, что в Стефане осталась еще хоть капля человечности, и что человечность эту под силу пробудить той, которую он всегда называл своей маленькой принцессой.

Этот вечер в семье Сальваторе был суетным: Стефан и Елена были приглашены на день рождения тети Стефана, жены Грейсона — Изабеллы, — поэтому последние пару часов провели в подготовке к предстоящему торжеству. Сказать, что Елена не хотела там появляться, — значит, наверное, просто промолчать. Она не любила шумные празднества с таким скоплением народа, и строить из себя довольную семейной жизнью жену, надевая фальшивую улыбку, уже не было сил. Однако, Стефану захотелось то ли в очередной раз поиграть на нервах у жены, то ли показать своей семье красивую картинку, но отказ он, конечно, не принял. Теперь Елена вынуждена была подбирать платье с длинными рукавами и по возможности более закрытое, чтобы никто не смог увидеть следы от побоев, а красные полосы и ссадины на шее скрывать под распущенными густыми волосами.

— Они тоже поедут с нами? — спросила девушка, увидев, что у выхода их ждут Энзо и Тайлер.

— Да, — невозмутимо ответил Стефан, надевая пиджак и поправляя ворот рубашки. — А то мало ли бежать надумаешь, — беззаботно сказал он.