В обятьях зверя (СИ) - Страница 15

В этот момент в глазах замерцали какие-то вспышки, Стефану показалось, что он куда-то падает, и он, мгновенно проснувшись, подскочил с кровати. Он оглянулся и вокруг себя увидел свою спальню. Плазменный телевизор, журнальный столик, светлая мебель — кажется, всё это было вполне реальным. Сальваторе провёл руками по лицу: щёки были влажными от слёз. И в этот момент пришло осознание, что сон не то, что он видит сейчас, а то, что он видел несколько минут назад.

Родителей уже не вернуть. Он может стать счастливым, побыть с ними, но теперь только во снах. Грудь как будто бы сковал какой-то обруч: было больно даже дышать.

Стефан сел на край кровати и закрыл лицо ладонями: слёзы вновь хлынули потоком, и остановить он их не мог, да и не хотел — так он мог выплеснуть хотя бы часть боли, которая накопилась у него в душе. Он плакал, и вместе с невероятной тоской в душу после такого спокойного, безмятежного, светлого сна возвращалось ещё более страшное чувство: ненависть.

Этот сон, эта золотая мечта могла бы стать реальностью: отец и мать были бы сейчас рядом с ним, советовали что-то, смеялись бы вместе с ним… Они увидели бы внучку… Если бы не та автокатастрофа на трассе М86.

Стефан просидел так около десяти минут, не замечая ничего вокруг. Лишь со временем он смог немного успокоиться и пойти принять душ.

Выйдя из ванной комнаты, Стефан увидел Елену: она в тоненьком платьице, которое открывало все её синяки и ссадины, стояла у плиты и, кажется, готовила завтрак. Когда он увидел её, у него в глазах будто бы потемнело, и убивающее пламя в сердце разгорелось с новой силой.

Заметив мужа, девушка почувствовала, как внутри всё похолодело.

— Что, боишься? — усмехнулся Сальваторе, пройдя в кухню и налив стакан воды. — Разумно с твоей стороны. Скажи мне, малышка, какого чёрта ты надела это платье?

Елена ничего не ответила, уткнувшись взглядом в сковородку с яичницей.

— Когда я задаю вопрос…

В этот момент Стефан замахнулся и со всей силы пустил стакан в стену, и в следующую секунду на кухне раздался звон стекла. Елена вздрогнула и рефлекторно отошла назад.

- …Надо отвечать!!! — взревел он. — Сука, жалость решила вызвать? — прорычал он, схватив её за волосы. Елена вскрикнула от боли. — Интересно, у кого? У меня? А может быть, у охранников?

— Стефан, сколько можно, — задыхаясь, пролепетала она. — Что с тобой стало?

По щекам катились слёзы, но Стефану не было до них никакого дела. Его глаза застилала слепая ярость.

— Хватит ныть! — проорал он, тряханув её и оттолкнув в сторону, а затем залепив звонкую пощёчину. — Какая же ты мерзкая… Ненавижу тебя, тварь! Ненавижу! — на пределе голоса кричал он так, что у него на шее проступили вены, а сам он даже покраснел.

— За что? — срывающимся голосом спросила Елена, задыхаясь от слёз. — Стефан, что я тебе сделала? В чём я виновата? За что ты так со мной?

Сальваторе стоял посреди кухни, опустив взгляд в пол, и тяжело и шумно дышал. Тишина стояла в помещении несколько секунд.

— За то, что ты родилась. За то, что в твоих жилах течёт эта поганая кровь Гилбертов, — наконец произнёс он.

Елена была в недоумении и не понимала, о чём он говорит.

— Ненавижу вас всех… Семья ублюдков…

— Стефан, ты даже ни разу с ними не общался! — в отчаянии воскликнула Елена. — Как можно ненавидеть тех, кого ты никогда даже не видел?

Он разговаривал с ней, даже не поднимая взгляда, смотря куда-то в пустоту.

— Скажи мне, когда погибли твои родители.

— Я рассказывала об этом тебе, — тихо ответила девушка.

— Я ещё раз повторю. Скажи мне, когда погибли твои родители. Я хочу, чтобы в первую очередь услышала ты сама.

— Первого июля… 2000 года, — заикаясь, проговорила Елена.

— Где произошла авария?

— Я не знаю, — мотнула головой Гилберт. — Они уезжали в отпуск… Их не было месяц… Я была сама не своя. Я помню только похороны…

— Не знаешь… Зато я знаю, — победоносно сказал Стефан, подняв голову и посмотрев ей прямо в глаза. — Они погибли на трассе М86 города Нью-Йорка. Твой бухой в стельку папаша нёсся по скользкой от дождя дороге, а затем на скорости под сто километров в час вылетел на встречку. И врезался в BMW E-46.

— Зачем ты всё это говоришь… — пробормотала Елена.

— Затем, — сказал Стефан, — что в этой BMW были мои отец и мать.

====== Глава 7 ======

Елена смотрела на Стефана сквозь пелену слёз, не моргая, и не могла пошевелиться. Всё сказанное им словно бы выключило её из реальности, и в помещении на какое-то время повисла тишина. Супруги не сводили друг с друга взгляд, только Стефан смотрел девушке прямо в глаза, с наслаждением наблюдая, как на мгновения отчаяние вперемешку со страхом и отбликами зарождающейся ненависти сменилось полным оцепенением, а она смотрела будто бы сквозь него, ничего не видя.

— Нет, — наконец одними губами прошептала Елена, растерянно мотнув головой. — Это невозможно, — она наконец перевела взгляд на парня, стоящего перед ней.

Сальваторе хотел бы усмехнуться её наивности и слепой вере в картинку, которая складывалась в её сознании все эти годы, но ни один мускул не дрогнул на его лице: он не мог улыбаться, когда речь заходила о том проклятом дне.

— Да? — с раздражением спросил Стефан. — Елена, почему ты вдруг решила, что единственное право на существование имеет только то, во что веришь ты? Да, твой отец — убийца, представь себе!

Девушка лишь качала головой из стороны в сторону, чувствуя на губах привкус солёных слёз. Сознание отказывалось воспринимать слова Стефана, но вместе с этим возразить ему она не могла: Елене тогда было всего двенадцать, и о той автокатастрофе она мало что знала — Аларик сделал всё, чтобы случившееся как можно слабее отразилось на племяннице.

— Аларик… — заикаясь, несмело проговорила она, почувствовав острую боль в сердце и то, как нахлынул новый поток слёз.

— Как ты себе вообще это представляешь? — заорал Стефан. — «Елена, твой папа угробил не только себя и твою мать, но и ещё двух людей на дороге!» Да ты тогда была соплёй, тебе двенадцать лет едва исполнилось! Мозг включи, как бы он тебе сказал об этом?!

Он кричал так громко, что каждое его слово, казалось, даже отдавалось звоном в ушах. У Стефана на шее вздулись вены, на лбу выступила испарина, а сам он густо покраснел. Елене хотелось закрыть уши, а лучше — в одно мгновение исчезнуть куда-то, наконец обрести покой, не слышать тех страшных слов, которые выкрикивал Стефан, не видеть его горящих злобой глаз, ближе и роднее взгляда которых ещё совсем недавно не было ничего на этом свете.

Она не верила ему. Ни единому слову.

— Ты ничего не знаешь о своём отце, Елена, — наконец, сбавив тон и отдышавшись, произнёс Стефан.

«Это неправда», — лишь эта мысль сейчас пульсировала в голове девушки.

— Чего я могу о нём не знать? — пробормотала Елена. — Стефан, пожалуйста, перестань…

— Хочешь, чтобы я рассказал? — парень отошел, налил в новый стакан воды, чтобы успокоиться, и сделал пару глотков. — Хорошо, я расскажу, — с каким-то вызовом в голосе произнёс он, скрестив руки на груди. — У Джона была игровая зависимость. Скажи, кем он работал? Обычным клерком в какой-то конторе, так ведь? — с пренебрежением спросил Стефан.

Елена обессиленно кивнула.

— Ему хотелось денег. Много. Только вместо того, чтобы заняться карьерным ростом, он пропадал в казино. И не ври, что в последние полгода ты не спрашивала у своей матери по вечерам: «А где же папочка?» А папочка в очередной раз шёл в казино, проводил там ночи напролёт в компании дешёвого виски, таких же неудачников, как и он сам, и тех, кому хотелось содрать с них побольше бабла.

Сейчас Елена смутно припоминала, как отец и в последние месяцы перед злополучной поездкой и правда возвращался часто домой только под утро, пьяный, и как мать сдавленным шёпотом, видимо, надеясь, что дочь не услышит, спрашивала: «Когда всё это кончится?»

— Не знаю: то ли дуракам и правда везет, то ли он знал пару приемов, повышающих шансы на благополучный исход, — но он даже выигрывал, — продолжил Стефан. — И чем чаще это происходило, тем больше ему хотелось играть, чтобы получить сумму крупнее, — как и всем идиотам, на которых эти казино и рассчитаны. Конечно, тебя ведь надо было поднимать, а папаша, кроме как квартальные отчеты, ничего делать не умел, — с отвращением выплюнул Сальваторе. — Это и сыграло с ним злую шутку. В один прекрасный вечер он проиграл абсолютно все деньги, которые были у него с собой наличными, и те, которые оставались на карте. Сумма долга была огромна, около ста тысяч, но Джон, видимо, не понял, что попал в полную задницу, поэтому пытался отыграться, и в конечном итоге к уже имеющимся задолжал еще столько же. В тот вечер там находился хозяин казино вместе с братом, Джерардом Мэттьюсом.