В обятиях Зверя (СИ) - Страница 50

Фьералин продолжал сидеть рядом с девушкой, уверенно сжимая ее ладонь. Только это и позволяло принцессе сохранять поистине королевское спокойствие.

— Значит, ты понимаешь, что мне придется принять меры? — приподняв бровь, грозно спросил король.

— Какие же? — гася внутри себя бушующий вулкан непокорности, тихо уточнила девушка.

— Ты выйдешь замуж, — прохладно ответил отец и отвернулся, словно и сам понимал, что совершает насилие над дочерью, и теперь старался не смотреть ей в глаза. — Вы оба сделаете нам внуков, и тебе будет не до побегов… Но если будешь спорить…

— Что? Выдадите замуж силком? — до глубины души удивилась Марисса. Никогда с самого детства ее никто ни к чему не принуждал. — На ком? Хм… Может на Фьералине?

Это прозвучало как вызов. А уголки губ эриния опять дрогнули.

Леран нахмурился.

— Именно. Силком. Однако боюсь, заставить двухсотлетнего обсидианового эриния будет гораздо сложнее, чем тебя.

— Прибереги красноречие, Леран, — вдруг с тихой усмешкой вклинился тигр, кашлянув в кулак, чтобы скрыть улыбку.

— А чего тянуть? — ахнула Марисса запальчиво. — Я согласна!

И вдруг перегнулась через подлокотник огромного деревянного кресла и поцеловала эриния.

Фьералин понимал, что это провокация. И вовсе не так резко нужно было открывать глаза родителям на их отношения. Но он не мог противиться своей женщине. Его глаза сами собой закрылись, а рука ласково и нежно зарылась в черных волосах принцессы.

Несколько медленных, как патока, секунд прокатились живым огнем по позвоночнику. Марисса поняла, что она только что “выкинула” и теперь поворачивалась к родителям пунцовая, как свекла.

Взгляд дикого эриния был прям и тверд, как у зверя, готового защищать свое. Он неторопливо поднял ладонь принцессы, положив ее на подлокотник кресла и демонстративно сжал, не отводя глаз от правящей четы.

Король, кажется, перестал дышать. От сиреневых омутов его нечеловеческих радужек полыхнуло вполне ощутимым пламенем.

Королева же напротив, сперва недоуменно переводила глаза с дочери на старого друга, а потом вдруг внезапно заулыбалась, едва не всплеснув руками.

— Что ж, — раздался холодный голос правителя, от которого мурашки пробежали по спине Мариссы. — Ты нашел самое большое сокровище в моем мире, сын Ледяных холмов. Надеюсь, ты не заберешь его с собой.

Слова звучали медленно и остро, как плавный взмах лезвия. Но принцесса тут же выдохнула, чувствуя, как облегчение расслабило застывшие мышцы.

— Ты еще многого не знаешь о своей дочери, Леран Дайше, — вдруг улыбнулся Фьер. А потом с тихим придыханием добавил: — Она — сокровище всех миров…

В груди у Мариссы внезапно стало невероятно горячо. Она сжала руку мужчины, но ему не требовалось это ее молчаливое “спасибо”. Он просто любил свою женщину.

Леран сжал зубы, слегка нахмурившись. Но, кажется, совершенно ничего не собирался говорить. И это больше всего удивляло принцессу. Он не кричал, не спорил, не твердил, что она сошла с ума, а Фьералина он выгонит из дворца. Не было ничего. Только молчаливое… спокойствие.

— Значит… ты не против? — широко раскрыла глаза Марисса, сама не веря, что произнесла это.

Но внезапно король ответил то, что она совсем не ожидала услышать. Но, где-то в глубине души, надеялась:

— А когда я был против твоего счастья?.. — звучал низкий строгий голос. — Только я хотел бы знать, у вас… все серьезно? — вдруг прибавил он, опасно сверкнув глазами на эриния.

И Марисса, не ожидая от себя, сама вдруг настороженно посмотрела на своего возлюбленного.

А он улыбнулся по-кошачьи хитро и самоуверенно.

— По законам Эреб твоя дочь — уже моя супруга, — прозвучал гордый ответ.

Тигр повернулся к девушке, чьи глаза засияли ярче двух лун Беаны. Взял ее за руки и посмотрел прямо в разноцветные радужки. И больше не было вокруг никого кроме них двоих. Никого, кроме двух людей, чьи сердца уже были одним целым.

И в ослепляющей тишине прозвучали тихие слова, отражаясь от каменных стен, впитываясь в них, оседая глубоко в зачарованном взгляде без памяти влюбленной принцессы.

— Пока не растают вековые льды Северных холмов. Пока не иссохнут воды Золотых морей, а Подземные пещеры Эреб не осыплются прахом. Пока солнце не остынет, а день не превратится в ночь. Я буду любить тебя, кровь иного мира, дух темных нарр, сердце морских нимф.

Принцесса не знала, что это за слова, но они навсегда отпечатывались в ее душе, отныне и навеки принадлежащей только одному мужчине. Ее любимому, ее единственному, ее мужу. И она была готова повторить за ним каждую букву, каждый звук, даже не осознавая, что это брачная клятва эриния. Дикого хищника, охотника, зверя.

Ее зверя.

И тогда он поцеловал ее, тихо шепча в губы:

— Я буду любить тебя вечно, Марисса Дайше…

КОНЕЦ