В обятиях Зверя (СИ) - Страница 43

— Он выбрал не ту самку, — с ноткой презрения выплюнул эриний и отклонился назад. — И преступил закон.

Мариссе окончательно расхотелось кушать. Она прождала несколько секунд, но, когда мужчина так и не продолжил, спросила сама:

— Как именно?

Ларришалину явно было неприятно это рассказывать, но он слишком хотел угодить гостье.

— Фьералин и Сьералана стали мужем и женой по законам льда и снегов. Он отдал ей часть своей души. Но каким-то образом ей удалось обмануть его. И ее душа осталась целой. Она была сильной колдуньей. И через год явился Другой… Тот, кого она предпочла вожаку племени. Тот, с кем она нарушила священные цепи союза между эринием и его избранной.

Мужчина сделал паузу и, кажется, едва сдержался, чтобы не сплюнуть на пол.

— Фьералин обо всем узнал. Естественно, по правилам он обязан был убить их обоих.

При этих словах девушка вздрогнула.

— Кто-то говорит, что Белый хлад уже тогда был больше травоядным, чем хищником. Я же так не думаю. Он простил свою жену, потому что не смог причинить ей боль. За эту слабость его изгнали из племени. А тот, Другой, стал вожаком.

— Это жестоко, — невольно вырвалось у принцессы. — Все это очень жестоко…

Она явно осуждала законы эриний, и, по-хорошему, Ларришалин должен был хотя бы удивиться. Но все случилось иначе.

— Я тоже так думаю. Многие наши порядки требуют изменений. Но, как показал закон Крови, изменить что-то будет слишком сложно. Однако если это не удастся Фьералину, то не удастся никому.

— А как он вернулся? — решилась все-таки спросить девушка после некоторой паузы.

Мужчина непонимающе моргнул, словно принцесса отвлекла его от каких-то мыслей. А затем вскинул руку в сторону центра комнаты и что-то невнятно зарычал.

Его ногти на миг выдвинулись из пальцев. Мелькнула рыжеватая шерсть. И в напольной яме вспыхнуло янтарное пламя.

— Так будет теплее, — пояснил он дернувшейся от неожиданности девушке. А потом невозмутимо продолжил рассказ: — Пятнадцать лет назад белый тигр неожиданно вернулся. И теперь уже никто не мог сказать, что он больше травоядный, чем хищник. Он был невероятно силен. Внушал страх и уважение. Но никогда не применял свои таланты без причины. Он убил вожака. Спустя столько лет скитаний и изгнания он вернулся и убил того, Другого. А свою бывшую жену изгнал из Северного предела. И никто уже не заикнулся, что это не по закону.

Сказать, что Марисса была поражена — ничего не сказать. Ведь она слышала эту историю от самого Фьера, но из его уст рассказ получался значительно короче. Женщина, которую он любил, предала. Жена, которой он отдал часть себя, обманула. Самка, с которой он разделил душу, ушла к другому.

Но, оказывается, это лишь часть правды. Получается, что эта женщина заранее планировала посадить на пьедестал вожака другого мужчину. Иначе, почему бы ей не отдать часть себя Фьералину? Значит, все это было у нее в голове с самого начала. И лишь белый тигр любил ее по-настоящему.

Принцессе внезапно стало больно. Словно это она, а не дикий эриний, испытала сто лет назад такое страшное предательство. А еще почему-то в голову пришла мысль, что, будь она зверем, на месте Фьералина разорвала бы обоих изменников. Так что сын Ледяных холмов еще поступил благородно: вернувшись пятнадцать лет назад, он пощадил самку.

Но… может быть он все еще любил ее? Все еще любит?..

А вот от этой мысли жестокая змея ревности пребольно вгрызлась в женское сердце.

— И, где сейчас та женщина? — спросила Марисса, предвкушая неприятный ответ.

Но оказалось все гораздо проще.

— В изгнании, конечно! — ответил Ларришалин. — Ведь появляться в Северном пределе ей строго запрещено. Под страхом смерти.

Принцесса вздохнула свободнее.

Но вдруг мужчина встал со своего места, обошел стол и приблизился к девушке.

У Мариссы внезапно пересохло в горле. Вроде бы эриний еще ничего не сделал, но она словно почувствовала, как вокруг них что-то изменилось.

Воздух слегка потяжелел. Словно неким новым органом девушка ощущала, как ускоренно бьется сердце Ларришалина. Под расстегнутой жилеткой виднелась обнаженная грудная клетка с выпуклыми мощными мышцами. На широкой мужской шее напряженно бился пульс в маленькой артерии.

Марисса словно оцепенела на миг. Потом удивленно подняла взгляд к черным глазам, которые оказались не так далеко от нее.

Эриний сел на корточки рядом, вдруг осторожно положив широкую ладонь на ее колено.

Принцесса почувствовала насколько его кожа горячее, и по телу пробежала волна мурашек. Но в этом не было никакого удовольствия. Только странное чувство в груди, поднимающееся к самому горлу. Чувство, напоминающее жажду.

И почему-то Марисса не стала убирать своевольную кисть, большой палец которой уже поглаживал ее по колену.

— Детка, ни один самый сладкий фрукт не сравнится с красотой и притягательностью твоих губ, — проговорил эриний.

Чувствовалось, что фразу он готовил заранее, но под конец его голос сорвался на хрип, а взгляд, и правда, упал губы. А потому наивное красноречие внезапно стало невероятно эротичным.

В воздухе запахло озоном и чем-то кисло-сладким. Словно недоспевший крыжовник. Все еще зеленый, но уже довольно аппетитный…

Марисса шумно сглотнула, не понимая, что с ней творится. Она продолжала, не отрываясь глядеть на эриния, а тот принимал молчание принцессы за одобрение.

— Невозможно находиться слишком долго рядом с изысканным вином и не осмелиться попробовать его, — прошептал Ларришалин, скользнув немного вверх по женской по ноге. Другой рукой он коснулся ее лица, намереваясь погладить большим пальцем ее губы.

Принцесса не вздрогнула, не дернулась и даже не отвернулась, несмотря на то, что прикосновения этого эриния были так непохожи на те, другие, которых она жаждала больше всего на свете. Ларришалин нисколько не походил на ее белого тигра, и удовольствие от его ласк было весьма сомнительным.

Но девушку вел инстинкт. Слишком долго в ней спала ее истинная натура. Сущность темных нарр, передающаяся из поколения в поколение глубоко под землей. И спала именно потому, что, спустя почти двадцать лет от рождения, этой сущности удалось воплотиться в человеческой девушке целиком. Словно Марисса не была дочерью обычной землянки и получеловека. Словно она была истинной темной наррой.

Медленно моргнули разноцветные глаза. Эриний замер, вглядываясь в девушку напротив, тоже чувствуя, что происходит что-то странное, но не понимая. Его вертикальные зрачки удлинились и расширились. Он видел, как светлая кожа Мариссы слегка потемнела, приобретя карамельный блеск. Как неуловимо изменился разрез глаз. Как одновременно блеснули ярко-сиреневая и изумрудная радужки.

А затем все так же медленно, но уверенно принцесса убрала от своего лица мужскую руку, перехватив ее за запястье почти стальной хваткой. И осторожно приблизила свое лицо к мужскому, не отрывая от него гипнотического взгляда.

Ларришалин почти перестал дышать, чувствуя так близко женские губы. Еще чуть-чуть и до них можно будет дотянуться.

Воздух практически затрещал от пьянящего влекущего аромата. Марисса предвкушающе улыбнулась.

Все было в точности так, как с той нимфой-стражницей на Эденрейс. Только сейчас запах страсти был гораздо вкуснее. Мужской, терпкий, сладкий…

В последний момент девушка остановилась. До губ эриния оставалось каких-нибудь несколько миллиметров. Но внезапно она обхватила его подбородок руками, а затем провела ладонью по кругу, едва касаясь щеки, лба, затем другой щеки…

Она не пыталась себя контролировать. Не пыталась действовать осторожно. Она просто выпила то, что ей предлагали.

Ларришалин побледнел и закрыл глаза, тяжело вздохнув.

Конечно, коснись она его губ, попробуй на вкус поцелуй, и от страсти эриния не осталось бы и следа. Скорее всего, он пролежал бы в обмороке несколько часов. Так сильны были голод и любопытство проснувшейся темной нарры. И так велико было желание Мариссы поставить наглеца на место.