В Обятиях Соблазна (СИ) - Страница 57

Он сделал драматичную паузу и продолжил:

— Всем известно, что за птица управляющий палаццо Контарини. Бастард, выскочка, сводник из борделя. Твоя грязная репутация, сомнительное происхождение, криминальные делишки — да о них весь город судачит! И кому, по-твоему, поверят: мне, благородному лорду — или тебе, отребью с панели?

Уэстбрук расплылся в ядовитой ухмылке. В голубых глазах плясало торжество.

— Стоит мне намекнуть, что ты принудил Элизабет отдать тебе наследство. Запугал, застращал, заморочил голову своими дьявольскими чарами. Да ее тут же признают невменяемой, отдавшей богатства под влиянием момента! И поверь, дружок, тогда ни один твой вшивый документ не спасет положения. Все вернется на круги своя. А ты останешься ни с чем — жалкий, растоптанный, униженный.

Кристиан расхохотался, упиваясь своими словами. По спине пробежал холодок. В глазах Марко промелькнул мрак.

— Всё сказал⁈ А теперь будь добр, отпусти ее подобру-поздорову. Иначе, видит бог, я вышибу тебе мозги прямо здесь и сейчас!

Кристиан нервно облизнул пересохшие губы и затравленно огляделся по сторонам, ища поддержки у своих головорезов. Но те лишь неподвижно лежали на полу часовни, распластавшись в растекающихся лужах крови. Широко раскрытые остекленевшие глаза невидяще пялились в потолок, а из распоротых глоток толчками выплескивалась алая жидкость.

Уэстбрук судорожно сглотнул, осознавая весь ужас ситуации. Его верные цепные псы, казавшиеся несокрушимыми, пали от руки взбешенного Альвизе меньше чем за минуту. Теперь их растерзанные трупы, будто сломанные марионетки, валялись на холодных мраморных плитах.

Метнув затравленный взгляд на застывшего изваянием в углу священника, Кристиан понял, что никакой подмоги ему не видать. Почтенный падре, окончательно отрешившись от реальности, безучастно таращился в стену. Похоже, доза опиума погрузила его в глубокий наркотический транс.

Кровь отхлынула от лица Уэстбрука, а на лбу выступила испарина. Осознание полного и безоговорочного проигрыша обрушилось на него ледяной волной. Губы затряслись, а ноздри затрепетали от захлестнувшей паники. В мутных голубых глазах плескался неприкрытый животный страх, стремительно сменяющийся безумной яростью.

— Ну уж нет, Альвизе, фокус не пройдет! Пристрелишь меня — и твоя шлюшка тут же захлебнется кровью! Опусти пистолет, или, клянусь, я перережу ей глотку на счет три. Раз… Два…

— ТРИ! — выкрикнула я и одновременно с этим резко метнула руку назад, стискивая пальцами его мужское достоинство сквозь ткань брюк. Сжала что было сил, выкручивая, словно тряпку на стирке.

Кристиан взвыл раненым зверем, выпучив глаза. Нож выпал из ослабевших пальцев, лязгнул о мрамор. Он согнулся пополам, хватаясь за пах. Из горла вырвался сдавленный хрип.

— Ах ты ж… стерва! — просипел он. — Ты… да я тебя…

Но договорить Кристиан не успел.

Грянул выстрел! Такой оглушительный, что у меня едва не лопнули барабанные перепонки. В замкнутом пространстве часовни грохот показался просто чудовищным.

Кристиан рухнул как подкошенный. Пуля вошла ему точно промеж глаз, снеся половину черепа. Кровь и мозги забрызгали алтарь, расплескались по мрамору.

Марко и бровью не повел. Хладнокровно опустил пистолет, наблюдая, как тело врага содрогается в последней агонии. На губах его играла холодная, удовлетворенная усмешка.

В этот миг у меня потемнело в глазах. К горлу подкатила тошнота. Пошатнувшись, я стала медленно оседать на пол.

Но Марко в два счета оказался рядом. Отбросив пистолет, подхватил меня на руки. Встревоженно заглянул в лицо, похлопал по щекам.

— Элизабет! Очнись, умоляю! Не пугай меня так.

Я слабо застонала, приоткрывая глаза. В висках стучало, мир плыл, подергиваясь дымкой.

— Марко, о боже! Ты… Ты убил его! Просто взял и…

— Ш-ш-ш, тише, — оборвал он, прижимая меня к груди. — Не думай об этом. Я сделал то, что должен был. Ради тебя и твоей безопасности. Этот ублюдок заслужил свою участь. Он бы все равно не успокоился.

С этими словами Марко решительно поднялся, удерживая меня на руках. Бросил последний взгляд на остывающий труп Кристиана и направился к выходу. Прочь от этого проклятого места, где едва не случилась трагедия.

Я обвила руками его шею, спрятала лицо на груди. Сердце колотилось, мысли путались. Я до сих пор не могла осознать случившееся. Поверить, что моему кошмару пришел конец.

В голове шумело, перед глазами все плыло. Стресс и потрясение навалились разом, грозя поглотить. Из последних сил цепляясь за реальность, я чувствовала, как проваливаюсь в темноту.

* * *

Марко

Я бережно прижимал к груди драгоценную ношу, шагая прочь от зловещей часовни. Элизабет обмякла в моих руках, но ее сердце билось ровно, а дыхание щекотало шею. Наконец-то моя бесценная в безопасности! Еще минута — и страшно представить, что могло случиться. Но теперь все позади. Больше никто не посмеет ее обидеть — я лично прослежу и порву в клочья любого, кто рискнет перечить.

Распахнув тяжелые дубовые двери, вышел на залитую солнцем площадь.

И тут, словно по мановению волшебной палочки, из-за угла с грохотом вылетел отряд всадников во главе с Лучано. Вороные жеребцы тяжело били копытами брусчатку, а их всадники сжимали в руках обнаженные клинки, готовые в любой миг ринуться в бой.

Лучано в два прыжка очутился рядом, с тревогой вглядываясь в лицо Элизабет.

— Жива? — выдохнул он, осторожно касаясь ее руки.

Я кивнул, с нежностью поправляя выбившийся локон.

— Без сознания, но дышит. Просто перенервничала, бедняжка. Столько всего свалилось… Надо скорее доставить в безопасное место, уложить в постель.

Друг понятливо кивнул, распахивая дверцу экипажа. Я бережно внес бесценную ношу внутрь, устроил на мягких подушках. Сам сел рядом, не выпуская Элизабет из объятий. Даже на миг не мог с ней расстаться — так боялся снова потерять.

Лучано тихо прикрыл дверцу экипажа и обернулся к ожидающим приказа людям. Его лицо помрачнело, а в глазах мелькнула жесткая решимость. Он махнул рукой, подзывая двоих дюжих молодцов.

— Джакомо, Энрико! Возьмите пару ребят и наведите порядок в часовне, приберите там все.

Парни молча кивнули, бросаясь выполнять поручение. Лучано проводил их мрачным взглядом, а затем повернулся к оставшимся людям.

— Остальные — по коням! Глаз не спускать с экипажа синьора Альвизе. Будем сопровождать до самого палаццо, — скомандовал он, вскакивая в седло. — В дороге не расслабляться! Смотреть в оба!

Отряд молча кивнул, беря карету в плотное кольцо. Лучано пришпорил коня, возглавляя кавалькаду. Процессия тронулась, выезжая с площади на главный тракт.

А я, сидя в экипаже, прижимал к груди бесценную Элизабет. Гладил шелковистые локоны, целовал мраморно-бледные щеки. Сердце разрывалось от нежности и страха за любимую.

По пути в палаццо я то и дело проверял ее пульс, вслушивался в тихое дыхание. Молился всем богам, чтобы с ней все было хорошо. Ведь если Элизабет пострадала из-за меня — никогда себе не прощу. Костьми лягу, а искуплю вину!

Слуги встретили нас на пороге, подобострастно кланяясь и охая. Я рявкнул, чтобы мигом привели лекаря, натопили комнаты и постелили свежее белье в опочивальне хозяйки. Челядь засуетилась, забегала, торопясь исполнить приказ. И правильно — сейчас не время испытывать мое терпение. Все, чего я хочу — лишь заботиться о моей бесценной Элизабет. Выходить ее, утешить, вымолить прощение.

Осторожно поднявшись по лестнице, я внес свою драгоценную ношу в спальню. Уложил на пышную перину, подоткнул одеяла. Так и застыл, не решаясь отойти — словно страж у королевского ложа. Ждал, когда она очнется.

А в голове теснились мысли. Кристиан мертв, но неужели на этом все кончено? Как далеко успел зайти его коварный замысел? Вдруг у мерзавца были сообщники? Что, если они прознают о смерти главаря и явятся мстить? Или того хуже, этот ублюдок еще кому-нибудь рассказал о секретах палаццо.