В Обятиях Соблазна (СИ) - Страница 53

Я в сердцах пнул ножку стола. Бокалы жалобно зазвенели, несколько капель пролились на столешницу. Прекрасно, просто прекрасно! Буду заливать горе бренди, раз уж на то пошло. В конце концов, я свое дело сделал — получил наследство, избавился от обузы в виде капризной синьорины. Теперь могу жить в свое удовольствие. Кутить, волочиться за юбками, швырять деньгами направо и налево. Кому какое дело, если при этом сердце кровью обливается?

От горьких дум меня отвлек робкий стук в дверь. Нахмурившись, я поднял мутный взгляд. Кого еще там нелегкая принесла?

— Ну? Чего надо? — рявкнул раздраженно.

Дверь приоткрылась, и на пороге возник Энцо — один из моих слуг. Он мялся, переминаясь с ноги на ногу, и явно не решался говорить. Лицо его было белее полотна, руки тряслись.

Я почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок. Отставив бокал, я резко поднялся и в два шага преодолел разделявшее нас расстояние.

— В чем дело, Энцо? Говори же!

Слуга сглотнул, отвел взгляд. Губы его дрожали.

— Синьор Марко… Тут это… Беда случилась.

У меня екнуло сердце. Схватив Энцо за грудки, я приподнял его над полом.

— Какая еще беда? Не тяни, отвечай немедленно!

— Так это… Синьорина Элизабет… Ее, того… Похитили!

В висках застучало, в горле пересохло. Я разжал пальцы, и Энцо кулем осел на пол. Внутри все похолодело. Нет, не может быть… Только не это! В груди будто ледяной ком застрял. Я вцепился в край стола, пошатнувшись. В ушах зазвенело, перед глазами заплясали черные мушки.

— Что? — тупо переспросил я, не веря своим ушам.

Энцо часто закивал, комкая в руках шапку.

— Истинную правду говорю, синьор! Во время нападения кучеру удалось сбежать, а служанку потом нашли без сознания в канаве неподалеку. Бедняжку доставили в больницу, где она пришла в себя и рассказала о случившемся.

Но самое ужасное — бандиты схватили госпожу Элизабет и насильно увезли в неизвестном направлении! Никто не разглядел лиц похитителей и не видел, куда они скрылись. Негодяи как сквозь землю провалились, не оставив ни единого следа.

Я почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Элизабет похищена! Боже правый, да за что? Колени подкосились, и я тяжело опустился на стул. Мысли метались, разбегались. Сердце ныло от раскаяния и страха. Господи, только бы с ней все было в порядке! Только бы не случилось непоправимого. Иначе ведь не прощу себе. Всю жизнь казнить стану, что не уберег, не защитил.

— Так я это… Пойду? — нерешительно протянул Энцо, переминаясь у двери. — Прикажете страже сказать или как?

Я вскинул голову, сверля слугу потемневшим взглядом. В висках застучало, гнев вскипел лавой.

— Стража? Черта с два! Здесь нужны верные люди. Немедленно пошли гонца к Лучано. Пусть собирает всех, кому я доверяю. Обшарить каждый притон, каждую подворотню! Элизабет должна быть найдена во что бы то ни стало!

Энцо часто закивал, видя мое бешенство. По лбу его катился пот, но глаза горели решимостью. Он кинулся к двери, на ходу бормоча клятвы в верности.

А я, кипя от ярости, заметался по кабинету. Мысли путались, руки дрожали. Страх за Элизабет, ненависть к похитителям, жгучее чувство вины — все смешалось, затопило горечью. Какой же я идиот, прозевал беду! Расслабился, потерял бдительность. Вот и поплатился. Но ничего, я исправлю оплошность. Отыщу негодяев, спасу Элизабет. Голыми руками удавлю каждого, кто посмел ее тронуть. Шкуру спущу, на куски порву!

Решительно накинув плащ, я выбежал прочь из палаццо. Холодный ночной воздух остудил лицо, привел в чувство. Так, надо взять себя в руки. Истерикой делу не поможешь. Если хочу спасти Элизабет, нужно действовать быстро и наверняка.

Вскочив на коня, я помчался вглубь безлюдных улочек. Ветер свистел в ушах, бил в лицо колючими брызгами. Через несколько кварталов я остановился у ветхой церквушки. Спешился и трижды стукнул в неприметную дверь условным знаком. На пороге показался тощий вихрастый мальчишка. При виде меня его глаза расширились.

— Синьор Марко! Вот так сюрприз. Что привело вас к нам на ночь глядя? — затараторил он.

Я присел на корточки, вгляделся в его остренькое личико.

— Джузеппе, мне нужна помощь, — сказал я. — Ты ведь знаешь, я в долгу не останусь.

Мальчуган прищурился, кивнул. Этот шустрый беспризорник был главарем маленькой шайки попрошаек и карманников. Они промышляли на улицах, собирая слухи и сплетни. Ничто не укрывалось от их цепких глазенок. Уж мне ли не знать — сам вырос в этих трущобах. Со вздохом я протянул Джузеппе увесистый кошелек.

— Сегодня вечером похитили мою… гостью, — начал объяснять я. — Юную синьорину, что гостила в моем палаццо. Угнали вместе с каретой. Надо выяснить, кто таков и куда скрылся. Вы, крысята, все закоулки в городе знаете. Вот и пошныряйте, разузнайте. А я в долгу не останусь.

Глаза у Джузеппе вспыхнули алчным блеском. Еще бы — я отвалил неслыханную по их меркам сумму. Парнишка жадно схватил деньги и спрятал за пазуху.

— Будет сделано, синьор Марко! — горячо заверил он. — Узнаем, разнюхаем. До рассвета всю Венецию перетрясем, а негодяев найдем. Уж вы мне поверьте!

Я устало улыбнулся, потрепал его по вихрам. Преданный, смышленый малец. Другого такого днем с огнем не сыщешь. Уж он-то меня не подведет. Напоследок сунув Джузеппе еще пригоршню монет, я вскочил в седло. Что ж, первый шаг сделан.

Оставив позади церквушку и своих маленьких шпионов, я направил коня в сторону порта. Там, среди прокопченных таверн и салунов, затерялся мрачный притон «Старый Роджер». Настоящий рассадник порока, пристанище контрабандистов и головорезов.

Спешившись у покосившейся двери, я вошел внутрь. В нос ударила едкая смесь табачного дыма, прогорклого эля и немытых тел. За столами сгрудились обычные завсегдатаи — бандиты, воры, прочий темный люд. Кое-кто покосился на меня с любопытством, но тут же потерял интерес, уткнувшись в свои щербатые кружки.

Я пробрался к стойке, кивнул бармену — смуглому верзиле со шрамом через всю щеку.

— Здорово, Тони. Как делишки?

Тот ухмыльнулся, сверкнув золотым зубом.

— Какие люди! Сам Маркиз пожаловал. Неужто решил вспомнить старые деньки, пропустить стаканчик в теплой компании?

Я покачал головой, облокотился на стойку.

— Увы, сегодня не до выпивки. Дело у меня. Слушай, Тони, ты же в курсе всего, что в округе творится. Не приметил в последнее время ничего странного? Может, рожи новые в притоне появлялись? Или разговоры какие подозрительные случайно услышал?

Бармен задумчиво почесал подбородок, наморщил лоб. Огляделся по сторонам, будто проверяя, не подслушивает ли кто. Потом придвинулся ближе и понизил голос:

— Ну, теперь, когда ты спросил… Было тут одно дельце на днях. Прибился к нам хлыщ какой-то, из благородных. Весь из себя расфуфыренный, а вид так и кричит — здесь мне не место. Но при этом с головорезами местными о чем-то шептался. С Хромым Билли и Ножом Коротышкой, знаешь таких? Самые отпетые душегубы во всей Венеции.

Я нахмурился, чувствуя, как внутри разрастается нехорошее предчувствие. Хлопнув по стойке монетой, я процедил сквозь зубы:

— И о чем же этот хлыщ с Билли толковал? Сумел разобрать?

Тони быстро глянул на золотой, цапнул со стойки и спрятал во вместительный карман фартука.

— Так я не больно вслушивался, Маркиз. Не мое это дело, кто там чего удумал. Но краем уха прихватил, будто о какой-то девице речь шла. Дескать, синьорина больно своенравная попалась, спуску не дает. Надо, мол, ее проучить, чтобы не смела перечить. А то ишь, гонору сколько — чисто королева английская, прости господи!

«Английская, мать ее, королева?» У меня будто ледя ной ком в груди образовался. Сердце екнуло и ухнуло в пятки. Нет, не может быть! Неужто речь шла об Элизабет? Да кто посмел, кто замыслил над ней надругаться⁈

Я стиснул кулаки так, что ногти впились в ладони. Процедил, с трудом сдерживаясь, чтобы не заорать:

— Тони, дружище, а об этих троих после разговора ничего не слыхать? Куда они делись, не в курсе?