В начале пути (СИ) - Страница 9

Три месяца спустя. Схрон где-то в Зоне отчуждения.

Кэп сидел за столом и, неспешно, протирал детали разобранного «калаша».

— Да, Володя, отличный схрон у нас получился, — сказал ему Гвоздь, перебирая консервы на стеллаже, — Хорошо, что ты тогда Амиру про ключ не сказал.

— Честно говоря, я забыл про него на радостях, а потом как-то не с руки было. Давай-ка, брат, стронций из себя выведем, конца Выброса долго ждать, — ответил Кэп, откладывая в сторону ветошь.

Гуля, сука, сдал с потрохами! Сидит в углу и на меня не смотрит, говнюк этакий. Я ведь его приятелем считал, жрачкой делился, хабаром; пару раз его жопу из таких ситуаций вытаскивал! А он тварью оказался…

— Еще раз спрашиваю: где свои «бабки» держишь? Не будь дураком: скажешь — отпустим, ну а не скажешь — опустим! — здоровяк ухмыльнулся, радуясь собственной шутке. Два его приятеля заржали в полный голос, даже Гуля мерзко хихикнул.

Отпустите, как же, ищите дураков.

— Нет у меня ничего! Все домой к тетке отправлял да на мелкие расходы у торгаша держу тысчонку. Если бы были бабки, давно уж свалил бы отсюда.

По глазам вижу — не верит. Правильно делает, только хрен я вам скажу. Может, не сразу, но пришьете — к бабке не ходи. И дернуло меня так вчера нажраться! Халява прельстила. Теперь понятно, почему Гуля таким щедрым оказался, трижды сука! Если выкарабкаюсь…

Мощный удар в лицо крошит зубы, валит на пол. Начинают «месить» ногами, торопятся, удары получаются несильными, но приятного мало. Сажают на ящик. «Нет ничего» — говорю, сплевывая кровь и зубную крошку. Снова здоровяк бьет, на этот раз в ухо. Валюсь на пол, в голове звон, ударов уже не чувствую.

Главный поднимает за грудки, дышит перегаром и луком в лицо. Прижимаюсь к нему всем телом, под гогот: «слабак, как баба тискается!» сползаю на пол и начинаю тоже смеяться. Назвать деспота деспотом всегда было опасно. А в наши дни настолько же опасно назвать рабов рабами. Здоровяку, видать, приглянулась моя «натовская» разгрузка, он ее сразу и напялил, даже содержимое карманов не проверил. Мне она тоже нравится: под левой лямкой очень удобный кармашек, я там «эфку» держу…

Показываю этим уродам большой палец — на нем запальное кольцо. Жаль, средний показать не успею. Пять, шесть…

Новогодняя ночь всегда прекрасна! Даже если валит снег, даже если мороз, даже если ветер задувает под одежду… Все равно, она прекрасна. Это — сказочная ночь! Когда часы бьют полночь, может случиться чудо. Пусть небольшое, но обязательно необыкновенное.

Наступающий год обещал быть интересным. А как же иначе — год Тигра, как-никак! Тем более, покровительствующая стихия — огонь! Огненный Тигр — это вам не Земляной Кролик. Будет весело!

Праздник вступил во владение городом: в каждой квартире пахло елкой, мандаринами, салатом оливье и сырокопченой колбасой. Жители весело проводили Старый Год, выслушали ежегодное обращение Генерального Секретаря ЦК КПСС, поздравившего народ с очередной победой коммунизма, и под бой кремлевских Курантов с криками и смехом открыли загодя купленные и дождавшиеся своего часа бутылки шампанского. «Советское» звонко хлопнуло пробками и шипя полилось в подставленные бокалы. Потом, вторя Курантам, люди звонко чокнулись парадным хрусталем. Наступил Новый Год.

«Голубой огонек» и «Ирония судьбы» заглянули с экранов во все дома. Кто-то остался смотреть давно полюбившиеся передачи, но большинство празднующих шумными компаниями высыпали на улицы Припяти. Новогодняя ночь радовала жителей молодого украинского городка: небольшой морозец, приятно пощипывающий щеки, легкий снежок и полное безветрие. В такую погоду, особенно — в Новый Год, грех сидеть дома. Праздничная иллюминация, искрящиеся снежинки и общее веселье придавало силы. На высоких крышах шестнадцатиэтажек по улице Лазарева ярко светились гербы СССР. А на юге, плохо различимые в темном новогоднем небе, перемигивались красные огоньки на трубе ЧАЭС.

Жители гуляли по ночному праздничному городу. На реке собрались любители покататься с горок. Шум, смех, веселая возня, игра в снежки, санки, снегокаты, люди — все слилось в огромную веселящуюся кучу-малу.

— Серега! Привет, дорогой! — мужчина в цветастой ГДРовской куртке радостно облапал похожего на снеговика человека, только что скатившегося с горы. — А я думал, ты дежуришь сегодня!

— Сашка! Ты?! — «снеговик» бодро отряхнулся и тоже обнял товарища. — Нет, не дежурю. Ты когда вернулся?!

— Да вот только днем прилетел. — радость встречи, подогретая алкоголем, заставила Александра оторвать своего друга от земли и закружить в веселом вихре. — Представляешь, говорили, что Киев не принимает! Вылет задержали! — продолжил он, поставив Сергея на утрамбованный снег. — Я думал: все, в аэропорту буду Новый Год встречать, или в самолете. Но, ничего, успел. С аэропорта на частнике сюда. Как раз успел. Слушай, совсем эти автомобилисты озверели — «полтинник» и «четвертной» отдал. А то ехать не хотел!

— Ну ты даешь! — Сергей потянул друга за рукав, и мужчины отошли с трассы саночников, пролегавшей рядом с ледяным спуском. — Вот ты буржуй! Но, все равно — молодец! Твои-то где? — он поискал глазами на горе. — Не вижу что-то!

— Да вон же они! — Александр показал рукой на склон. — Глаза протри! С твоими наверху стоят!

— А чего стоят? — Сергей, увидевший, наконец, семью друга, замахал руками и закричал: — Катитесь к нам!

— Иришка боится. — ответил за своих Александр.

— Ну, сейчас мы им поможем! — Сергей опрометью бросился вверх по склону, ловко уворачиваясь от санок.

Вскоре оба веселых семейства стояли на горе.

Из копошащейся у ног взрослых кучи детишек вынырнуло розовое девичье лицо в обрамлении вязанного шерстяного шлема.

— Дядя Сережа! — вслед за лицом из свалки рук, ног и полушубков выбралась девчонка лет пяти и радостно полезла обниматься.

— Иришка! — Сергей поднял девочку на руки. — Ух ты! Какая ты большая стала! Пошли с горки кататься!

— Не-е-е… — девчонка замотала головой и попыталась выбраться из рук взрослого. — Не хочу.

— Да ладно тебе! — Сергей одной рукой покрепче сжал извивающуюся дочку своего друга и плюхнулся на картонку, валявшуюся тут же. — Поехали-и-и-и! — и понесся, сопровождаемый детским визгом, вниз по ледяному склону, высоко задрав ноги.

Вслед за ним скатились и оставшиеся на горе Александр с женой Анной, жена Сергея Олеся и их восьмилетний сын Иван. Внизу оба семейства перемешались и упали в снег.

Когда они разобрались, кому принадлежит эта рука и та нога, то уже все были похожи на снеговиков.

— Ну что? Пошли к нам? — проговорил Александр, вытряхивая снег из пышной шевелюры. — Мне дядька киршвайсер прислал! — и, видимо чтобы предложение выглядело более заманчивым, добавил: — Настоящий!

— Киршвайсер? — Сергей сделал круглые глаза. — Откуда?

— Оттуда! — хитрой подмигнул Александр и показал на свою куртку. — Наш ответ НАТО! Варшавский Договор, друг ты мой ситный, это тебе не Монголия.

— А мне дядя Валера на Новый Год куклу прислал. — звонким голосом вклинилась в разговор Иришка. — Она глаза закрывает и «мама» говорит.

— Правда?! — Сергей сгреб девчонку в охапку и поднял над головой. — Ну, пошли куклу смотреть!

Вскоре шумная компания ввалились в квартиру, что располагалась в одной из тех самых высоток с гербом.

— Ну, буржуи! — одобрительно проговорил Сергей, обозревая стол, накрытый в «большой» комнате. — Как есть — буржуи! Икорка, балычок, колбаска… Тоже дядька прислал? Из Варшавского Договора?

— Не… — протянул Александр, растирая подмороженные на горке щеки. — «Я через завсклад, через завмагазин достал дифисыт!»