В начале пути (СИ) - Страница 5

— Дурак! — заявляю. — Мог бы и промолчать!

Порох мимо меня проносится, а следующему я подножку ставлю.

— Всем сидеть на жопе ровно, сокрушу! Уроды. Из-за гонора пустого, погона офицерского голову потеряли! Как вам не стыдно! Игла, за мной, остальным — генеральная уборка помещения. Выполнять!

Мы из дверей вовремя выскочили. Слаб был Егорушка против Женьки Пороха. Нет, один раз он ему успел вписать, кровь у Пороха из разбитого носа хлестала ручьем, только на боевом духе Евгения это никак не сказывалось.

— За Филином, бегом марш, — командую я.

Игла рванул с места, а мне удалось Пороху за спину зайти. Сбил я его подсечкой, руку на излом взял, и только он собрался в кувырке из захвата уйти, как ременная петля ему кисти стянула. Все, пацан, отпрыгался. И его ремнем Егора вяжу. Филин с дежурным нарядом прилетает, а все уже кончено. Похлопал он меня по плечу, что тут говорить, когда самый молодой комод двух ветеранов пеленает. А я навстречу Ежику иду.

— Ну, брат, тут такие дела, лейтенант напился, Казак с поста ушел, Петренко его застукал, Порох с Егором подрались, короче — кошмар. Встань на пост, а я тебе подмену поищу.

Все, у Ежика память короткая, завтра он уже ничего не вспомнит, а сегодня ему подмены не будет. Ужин принесу, с шоколадкой, пусть будет счастлив.

Зашел я к своим бойцам и за чистку оружия всех засадил. Поэтому когда Петренко с Филином к нам в секцию заглянули, вид у нас был донельзя деловой. Мы польский «Ванад» разбирали для практики. Любовь к оружию у людей в крови, Филин сразу в процесс включился.

— Кого думаешь поставить на свое место, на отделение? — полковник Петренко между делом спрашивает.

— Иглу, — отвечаю без раздумий.

Мне надежные и исполнительные командиры нужны.

— Перерос он уже должность разведчика, — поясняю.

Вечером на общем построении зачитали приказ о моем назначении командиром взвода. Осталось только дождаться графика отпусков на следующий год, посмотреть, когда все разъедутся по теплым берегам, и скомандовать клану экстренную эвакуацию.

С нашими деньгами с транспортом у нас проблем не будет. Кения или Джакарта? В последний момент я кину монетку.

Тяжко просыпаться с похмелья. Люди, не пейте — оно того не стоит. А еще эта жуткая вонь из угла. Никогда бы не поверил, что есть на свете такие запахи. Будто кто-то насрал в блевотину. Или блеванул прямо в дерьмо… Да где же я? Надо, наверное, глаза открыть… Шевельнул веками — ничего не изменилось. Так, куда меня в очередной раз занесло? Раз увидеть ничего не получилось, придется подслушивать.

Ходят. Где-то длинный коридор. Далеко. А рядом нет никого. Вероятно, район выгребной ямы. Хотя территория Бара мне известна досконально, кроме участка базы «Долга» — туда посторонним хода нет. Черт, да это же камера! А в «Долге» мелочь по карманам не тырят, медвытрезвителя здесь нет. И если берут клиента под белы руки, то значит, было за что. Месяца два на Баре уже не вешали, завтра с утра будет шоу, и я буду его звездой. Интересно, кого я убил?

Начал себя в кромешной темноте ощупывать. Раздели до рубахи, ремни сняли, шнурки из ботинок вытащили. Ладно, хоть не разули. Тогда шанс еще есть. У меня вместо супинаторов в подошвах заточенные лезвия вставлены. Никогда ведь не знаешь, как фишка на стол ляжет. Сегодня тепло и солнышко светит, а завтра из тучки выпадут осадки. Снег все тихонько украл, сразу стало все пусто. Утром за мной придет дежурная четверка. Легко не дамся, одного прирежу, повезет, так двух. А потом придется умирать. Нулевой вариант. А если удастся выбраться в коридор, а там и во двор, то можно и сбежать. Или у меня это получится, или завтра утром на рассвете без барабанного боя просто и вульгарно повисну на веревке, врагам на радость. А не дождетесь, суки позорные! Сука — слово старое, еще советское. Человек, сотрудничающий с лагерной администрацией. Покупающий себе поблажки и лишний кусок пайки за счет чужого здоровья и жизни. Нет уже той сучьей власти, а твари эти всюду. Есть и в Зоне. А где их нет? Разозлился я, подкрался на четвереньках к двери: ну, точно — обычная деревяшка. Не арсенал ведь, зачем сюда железо ставить? Стал осторожно сталью острой стружку снимать. Через полчаса руки были в кровавых мозолях, только если жить хочешь, на такие мелочи внимания не обращаешь.

Когда замок из дерева выдолбил, в подвале чуть светлее стало. Выдрал механизм, дверь тихо приоткрыл и в коридор выполз. Мне бы провод. Пополз бы прямо с ним, ругаясь матом, и все бы поняли — это новый системный администратор кабеля тянет. Шутка. А вот и окошко, высоковато, правда, но два ящичка поставим и дотянемся.

Прощай «Долг»! Не заходя на Бар, на Зоне не проживешь, значит, прощай и Зона!

Осталось, правда, еще до Периметра дойти, но я, пожалуй, справлюсь. Ставлю все на себя, до последнего цента. В случае проигрыша отвечать по обязательствам будет некому.

Не всем в Зоне быть героями. Это Меченый на второй день всю Свалку на уши поставил и три банды перестрелял, а нормальные люди заработали на банку тушенки к куску хлеба и уже рады. Коля Зайцев до сорока лет жил — горя не знал, а потом приключилась с ним абсолютно дурацкая история. На отдыхе, после баньки, приняли на грудь, закусили, и, как всегда, — не хватило! А магазин в двух километрах…

Знал Николай Васильевич: нельзя выпившему человеку за руль садиться — а сел. Поэтому и права свои, международные, водителя первого класса, со всеми категориями отдал без разговоров на два года и стал совершенно никому не нужен. А больше он ничего и не умел. В дворники идти неловко: это у нас только говорят, что каждый труд почетен. Врут, однако. Поэтому страна наша вся потихоньку в свалку и превращается — не идет народ в дворники. Вот и занесло Колю на заработки в Зону отчуждения. Тут он с Арчибальдом Крестовским и познакомился. Случайно.

Тот, став в тридцать лет старшим менеджером автомобильного салона, задумался случайно о смысле жизни. Зря он, конечно, это сделал, но в Зону уже пришел. Просочился через Периметр и понял, что просветленные гуру здесь в каждом подвале не сидят. Нет их здесь. А важнейшим вопросом является один — где на ужин еды достать? А тем более все остальное: оружие и экипировку.

Пришли Николай и Арчи в Зону разными тропками, но в один день, сели у костра в поселке рядом и стали держаться небольшой, но дружной компанией. На третий вечер одному опытному сталкеру морду набили напару — не подвиг, достойный легенд, но тоже кое-что. Работали они по разным направлениям: Коля Шофер землячка нашел среди военных и за скромный процент договаривался о переходе через Периметр туда-сюда, а Крест (с такой-то фамилией псевдоним очевиден) стал туристов на охоту водить. И когда одного из них кабан уже почти достал, отвлек на себя внимание зверя — спас клиента от лютой смерти. Тот в благодарность оставил Арчи Кресту свое оружие, автомат советский — «Калашников», калибра 7,62 мм. К нему бы еще подствольный гранатомет, прицел шестикратный и лазерный целеуказатель, и стал бы тот ствол просто мечтой.

А Шоферу за хлопоты достался костюм защитный — «Берилл-5». Нож и пуля пистолетная не брали его совершенно. Только не было в нем замкнутой системы дыхания. А в Зоне она нужна: есть места, где и дышать-то опасно. Так они потихоньку серьезной экипировкой обзаводились, мечтая ее улучшить и двинуться дальше в Зону в поисках крупного хабара.

Тем временем приближалось Рождество, и каждому хотелось сделать другу достойный подарок.

Вечером, в восемь часов, они стали накрывать стол в почти своем домике на Кордоне. Почетное место в центре заняла банка консервированных сосисок — роскошь невероятная на фоне ежедневной тушенки. Из кабанятины был сварен тазик холодца — тоже блюдо нерядовое. На бумажной салфетке стояли стеклянные стаканы, а не железные кружки. И в трехлитровой банке стояла еловая веточка, увешанная красными и желтыми патронами шестнадцатого калибра. Запах подогретого на печи хлеба делал атмосферу действительно праздничной.