В начале было воспитание - Страница 29

В дальнейшем для обозначения этой системы взглядов я буду использовать термин «черная педагогика», причем из контекста будет видно, какой из перечисленных ниже аспектов этой системы наиболее важен для меня в тот или иной момент. Саму систему можно построить на основе анализа приведенных выше цитат. Итак, для «черной педагогики» характерно следующее:

1. Взрослые выступают по отношению к детям не в роли слуг, а в роли господ.

2. Взрослые, подобно богам, судят, что справедливо, а что нет.

3. Взрослые часто гневаются (хотя их гнев порожден их же собственными внутренними проблемами, о чем они не знают).

4. Вину за свои проблемы взрослые возлагают на ребенка.

5. Взрослые полагают, что родителей всегда следует защищать.

6. Взрослые думают, что живая душа ребенка представляет для них опасность.

7. Взрослые стремятся как можно скорее «обезволить» ребенка.

8. Вообще, воспитатель полагает, что нужно как можно раньше начать «воспитывать» ребенка, чтобы он ничего не заметил и не разгадал намерения взрослого.

Для подавления живого начала применяются следующие средства: заманивание в западню, ложь, хитрость, искажение истинного состояния дел, запугивание, выражение недоверия, лишение родительской любви, изоляция, унижение, презрение, издевательство, упреки и открытое насилие, вплоть до применения пыток.

Неотъемлемой чертой «черной педагогики» является стремление создать у ребенка неверные представления. Эти представления передаются из поколения в поколение, хотя с научной точки зрения они не выдерживают никакой критики. Вот некоторые установки, которые воспитатели пытаются создать у ребенка:

1. Неукоснительное исполнение обязанностей способно породить любовь.

2. Запретами можно убить ненависть.

3. Родители априори заслуживают уважения только потому, что они родители.

4. Дети же, в свою очередь, априори не заслуживают ни малейшего уважения.

5. Послушание делает сильным.

6. Чрезмерное самоуважение вредно.

7. Заниженная самооценка, напротив, способствует хорошим отношениям с людьми.

8. Ласковое обращение с ребенком (слепая любовь) оказывает на него пагубное воздействие.

9. Удовлетворение потребностей ребенка также плохо влияет на него.

10. Суровое обращение — наилучший способ сделать ребенка жизнестойким.

11. Неискренняя благодарность лучше искренней неблагодарности.

12. Главное — благопристойное поведение, а не подлинные ощущения.

13. Родители не перенесут причиненной им обиды, и Бог жестоко покарает за это ребенка.

14. Тело есть нечто грязное и омерзительное.

15. Бурное проявление чувств вредно.

16. Родители — совершенно невинные создания, напрочь лишенные каких-либо неконтролируемых инстинктов.

17. Родители всегда правы.

Если вспомнить, какую волну террора породила идеология, основанная на этих педагогических принципах, и как в начале века она во многом определяла тенденции дальнейшего общественного развития, то стоит ли удивляться, что Зигмунду Фрейду, благодаря рассказам своих пациентов неожиданно понявшему механизм совращения детей родителями, пришлось разработать целую научную теорию, позволившую ему приемлемым для общества способом объяснить известные ему факты. Ведь нарушить табу было просто невозможно. Во времена Фрейда ребенок под угрозой строжайших санкций не должен был замечать того, что делали с ним взрослые. Если бы ученый изложил в своей теории истинные причины сексуальных домогательств, ему бы пришлось опасаться гнева своих родителей, чьи установки маленький Фрейд перенял в результате интроекции. Более того, его наверняка клеймили бы на всех перекрестках и постепенно превратили бы в общественного изгоя. Хотя бы из чувства самосохранения он обязан был создать теорию, позволявшую не разглашать тайну, объяснявшую все «злое», «греховное» и «несправедливое» просто разгулом детской фантазии. Родители же — только экран, на который дети подсознательно проецируют свои сокровенные чувства и желания. Однако данная теория по вполне понятной причине никак не объясняет, почему родители со своей стороны не только проецируют на детей свои сексуальные и порожденные агрессивными импульсами потребности, но даже удовлетворяют их за счет детей. Именно отказом ученого от сколько-нибудь внятного объяснения этого феномена и обусловлена приверженность многих педагогов-профессионалов учению Фрейда, сопровождающаяся нежеланием трезво взглянуть на поведение собственных родителей. Именно фрейдизм, сводивший поведение людей к формам проявления первичных, в первую очередь, половых инстинктов и разделявший структуру личности на «Оно», «Я» и «сверх-Я» дал возможность родителям и воспитателям сохранить верность принципу: «Чтобы ни делали с ребенком отец и мать, он не должен замечать этого»[9]. Истоки этой приверженности следует, однако, искать в раннем детстве.

Влияние «черной педагогики» на теорию и практику психоанализа представляется мне настолько важным, что я намерена гораздо более основательно заняться этой проблемой (см. предисловие).

Пока же я вынуждена удовлетвориться кратким изложением своих мыслей с целью пробудить (пусть хотя бы поверхностный) интерес к поднятой проблеме. Ведь глубоко укоренившееся в сознании родителей желание сберечь детей как нельзя лучше подходит для того, чтобы отец и мать скрывали от ребенка жизненно важные истины или даже обращали их в свою противоположность, за что детям потом приходится расплачиваться серьезными невротическими расстройствами.

Что же происходит, когда усилия педагогов дают нужный результат?

В традиционной педагогике детство считалось самым счастливым временем в жизни человека. Отношение к нему начало меняться только у представителей современного молодого поколения. Ллойд де Моз стал, видимо, первым ученым, тщательно изучившим историю детства, не приукрашивая факты и не принижая тенденциозными комментариями значение собственных выводов. Этот специалист по психоистории способен понять чувства других людей, и ему не нужно закрывать глаза на истину, вытесняя ее в подсознание. В своей книге (1977) он откровенно говорит о подлинном положении дел, которое производит совершенно гнетущее впечатление, но одновременно дает шанс изменить ситуацию к лучшему. Описанные в книге дети сами стали взрослыми. Читатель получает представление о том, как обращались с ними в детстве, и осознает истинную причину зверств, творившихся на протяжении всей нашей новейшей истории. Он видит, где и когда «черная педагогика» посеяла семена, давшие такие страшные всходы, и это хотя бы позволяет надеяться, что человечество не навечно обречено и дальше страдать из-за этой жестокости. Понимание истинных причин действий власть имущих и способов придать им внешне благопристойный характер даст человечеству возможность разорвать порочный круг.

В наше время принципы воспитания, несомненно, изменились, и родители это осознают. Воспитание беспрекословного послушания, принуждение, суровое обращение и эмоциональная глухота уже не считаются абсолютными ценностями. Однако воплощению в жизнь новых идеалов зачастую препятствуют воспоминания о перенесенных в детстве страданиях, сохранившиеся в подсознании, что опять же приводит к недостаточной эмпатии. Речь идет о тех, кого воспитывали примерно так же, как Кэтхен и Конрада, и кто, совершая насилие над детьми, думает, что это в порядке вещей, или, по крайней мере, преуменьшает его опасность, поскольку у них самих было, якобы, «счастливое» детство. Но неспособность понять чувства других доказывает как раз прямо противоположное: именно в детстве этим людям пришлось, стиснув зубы, многое претерпеть. Людям, выросшим в эмпатическом окружении (случай крайне редкий, т.к. еще до недавнего времени мало кто знал, какие душевные муки порой испытывает ребенок), или тем, кто позднее смог найти объект для эмпатии в собственном внутреннем мире, легче понять страдания других или хотя бы признать, что таковые могут иметь место. Тем самым создается необходимая предпосылка для исцеления старых ран. При отсутствии ее «излечивать» раны приходится за счет своих же детей или воспитанников.