В мире животиков. Детская книга для взрослых, взрослая книга для детей - Страница 46

Зверюша, которая издалека слышит эти ужасные завывания (лишенные, конечно, всякого намека на мелодичность и благозвучность), прибегает немедленно. Потому что она и так уже шла к зверьку с корзиночкой масла или пирожков с черешней, но тут припускается во весь дух.

— Зверек! — кричит она, раскрасневшись от бега, волнения и — что греха таить — удовольствия. — Зверек, я здесь! Я уже!

— Т-ты!.. — оцепенев от смущения и негодования, отвечает ей зверек, весь красный. — Т-ты слышала, что ли?

— Ну да, — хлопает глазами зверюша. — Ты же меня зовешь!

— Я никого не зову! — кричит зверек, которого застали за таким незверьковым занятием. — Девчонка! Дура! Это я так, для себя… стих учу, вот! Это вовсе и не я придумал! И вообще я не к тебе обращаюсь! Попеть уже нельзя, честное слово… Тут же сбегаются какие-то… с ушами… Иди вообще отсюда, если хочешь знать! — И, выпалив эту несвязную тираду, убегает к себе.

Зверюша, конечно, пускает поначалу обиженную слезу, но уже по пути обратно в зверюшливый городок настроение ее резко улучшается. Зверюши ведь, в сущности, весьма умные и сметливые существа.

Один зверек, звали его Антошка, гулял себе по городу, беспечно заложив лапы в карманы. Делать ему было нечего, погода стояла прекрасная, теплая, золотистая. В такую погоду зверьки и зверюши вообще редко сидят дома: зверюши трудятся, не покладая лап, а то еще гуляют со зверюшатами, катаются на велосипедах и играют в бадминтон. Зверьки сидят на крылечках, почитывают журналы, режутся в домино. Маленькие зверьки с визгом носятся по городу, карабкаются по пожарным лестницам, обследуют подвалы, чердаки и заброшенные дома и бегают на речку купаться.

Антошка был еще недостаточно стар, чтобы играть в домино, но уже не так молод, чтобы палить во дворе костер и лазить по чердакам. Поэтому он просто гулял с независимым видом, держа руки в карманах и потихоньку перебирая лежащие там важные нужности, и думал о том, не пойти ли купаться и как хорошо быть капитаном дальнего плаванья.

Навстречу ему шестеро юных зверьков катили по земле здоровенный баллон и возбужденно пищали, как какие-нибудь зверюши-детсадовки. Антошка удивился, отчего это зверьки, всегда хрипловато-басовитые, так дикообразно пищат, но не успел. Зверьки остановились и робко, но довольно нагло (так умеют разговаривать только молодые зверьки) спросили, не знает ли он, что это такое. И открыли на баллоне кран, откуда с шипением полез какой-то газ.

— Закройте, закройте! — закричал Антошка, испугавшись, что газ ядовитый и сейчас рядом с баллоном будут лежать семь симпатичных зверьковых трупов.

Потом он понюхал воздух над баллоном — ничем не пахло. Он осторожно приоткрыл краник посильнее и снова понюхал. Не пахло. Антошка прислушался к себе, ища признаки острого отравления. Признаков не было.

— Бросьте вы его, от греха подальше, — посоветовал он и сам удивился, до чего пискляво это вышло.

Как назло, мимо шла небольшая зверюша цвета кофе с молоком — естественно, с ужасно деловитым видом. Она собиралась навестить приятеля-зверька, который на днях объелся мороженого и теперь сидел дома. Антошка очень не хотел позориться перед зверюшей, так что не стал ей ничего пищать, а только махнул лапой: проходи, мол. Зверюша поняла совсем наоборот и подошла поближе.

— Здравствуйте, — учтиво сказала зверюша. — Зачем вы меня позвали?

— Ты не знаешь, чего это за газ такой? — буркнул Антошка, стараясь басить как можно глубже, но все равно выходило смешно: такими голосами говорят не в жизни, а только в мультиках. — Он совсем не пахнет.

— У тебя всегда такой голос? — засмеялась зверюша и добавила, видя, что зверек собирается обидеться: — Не обижайся, мне надо проверить.

— Не всегда, — пропищал один из шестерых зверьков, которые торчали рядом, переминались с лапы на лапу, строили рожи и не могли дождаться, пока эти большие мальчишка и девчонка отдадут им баллон.

— Я, кажется, знаю, — сказала кофейная зверюша и порылась в корзине.

Из корзины запахло пирожками. Зверюша почувствовала это и покраснела: зверьки очень жалобно водили носами, но она несла пирожки больному товарищу и не могла раздавать их всем, кто жалобно поводит носом.

— Вот, — сказала она, выуживая из корзинки четыре резиновых шарика: малиновый, голубой, желтый и светло-зеленый. — Это газ гелий…

— Точно! — заорал Антошка, не желая, чтобы какая-то зверюша опередила его и не дала блеснуть выдающимися зверьковыми познаниями.

Дело в том, что зверьки очень много читают про науку и технику, но не всегда дочитывают до конца и уж вовсе редко раскладывают прочитанное в уме по полочкам. Поэтому когда зверькам надо что-то вспомнить, они переминаются с ноги на ногу, закатывают глаза, надеясь заглянуть себе под крышку черепа и прочитать там, морщат лоб, жестикулируют — словом, вертятся и страшно мучаются, как двоечник, у которого на экзамене лежит на коленях нужная шпаргалка, но злой экзаменатор стоит рядом, так что списать нельзя. Зато когда зверек вдруг что-нибудь вспомнит, и наблюдаемое сойдется в его голове с прочитанным, и куча мысленных шестереночек, шариков и роликов сложится в очень понятный узор, то он так радуется, что может даже голым выскочить из ванны с воплем «Эврика», как это сделал один древний грек, которого звали Архимед, а уж был он зверек или зверюша, про то история молчит. Зверьки, совершившие научное открытие, задирают нос и кричат: «О! А?! Ну не гений ли я?». Зверюши восхищенно поглядывают и ласково говорят: «Большой талант!».

Зверюши читают упорядоченно и систематически, и если у них случаются озарения, то на почве упорных трудов. В философии принято называть такое состояние переходом количества в качество. Прочитает зверюша сто пятьдесят умных книжек, заполнит десять дневников наблюдения за природой, окинет придирчивым взглядом все сделанное, и в пушистой голове ее формулируется Большой и Самый Главный Закон.