В мире фантастики и приключений. Белый камень Эрдени - Страница 128

— Дождь! Дождь!

Мир стал непостижимо прозрачен. Марсианская равнина проглядывалась на многие километры. Плотные взвеси красноватой пыли, вечно заполнявшие атмосферу, были осажены водой. Постоянно ревущие ветры смолкли, и мерный шум падающей воды был так непривычно слаб сравнительно с их надрывным грохотаньем, что казалось, будто в мире установилась ликующая тишина. А вверху неслись темные, плотные, ежесекундно меняющие цвет и густоту тучи, и из туч рушились сверкающие капельки воды, змейки воды, сверкающие водяные стрелы. Это был настоящий дождь, первый дождь, испытанный Эриксеном в жизни. И как не переставая изливался дождь на марсианскую пустыню, так же не переставая, слив свой восторженный голос с восторженными голосами всех солдат, Эриксен орал:

— Дождь! Дождь!

И тут он услышал крик Проктора. Рыжий солдат взобрался на стол и вопил во всю мощь горлового микрофона:

— Слушайте меня, солдаты! Все слушайте! Это чудо! И его сотворил солдат Эриксен! Я ночью молил Эриксена о чуде дождя, и он пообещал мне дождь. Славьте чудотворца Эриксена! Славьте чудотворца!..

Истошный призыв Проктора потонул в реве солдатских глоток:

— Славьте чудотворца Эриксена! Славьте нашего чудотворца!

Десятки рук схватили Эриксена и подняли над толпой. Солдаты, ликуя, несли Эриксена на дождь, а Проктор все кричал:

— Молите чудотворца Эриксена о прекращении войны! Пусть он отправит нас по домам жить своей жизнью! Требуйте от нашего чудотворца Эриксена нового чуда!

И солдаты заглушали моление Проктора громом голосов:

— На волю, Эриксен! Долой войну! Отпусти нас в свою жизнь, Эриксен!

Эриксен, промокший и счастливый, оглядывал мокрых, счастливых, восторженно орущих солдат и был готов нообещать все, что они требовали.

— Вы пойдете домой! — прокричал он. — Я отпущу вас всех в ваши жизни!

Вдруг он увидел, что дождь перестает… Тучи медленно поползли назад. Только что они неслись с полюса, как сорвавшиеся с цепи разъяренные псы, а сейчас какая-то мощная сила загоняла их на полюс, как псов в конуру.

Солдаты, замолчав, тоже следили за попятным движением туч. Эриксен попытался соскользнуть на почву, но солдаты не пустили — он по-прежнему возвышался над всеми.

И он первый разглядел катящегося к ним разъяренного Беренса.

— Назад в казармы, бездельники! — издали кричал сержант. — Бунтовать надумали, падаль! Слезайте немедленно, образина! — зарычал он на Эриксена. — Это вы, мятежник, покусились на синхронизацию! Сейчас я покажу вам, чудотворец-яедоделыш, что такое истинное чудо!

Он страшно сверкнул на Эриксена лазерными бинокулярами, но очнувшиеся от оцепенения солдаты взметнули свои оптические щиты и убийственный взгляд Беренса потерял остроту. Новый взрыв ругательств был заглушен пронзительным выкриком Проктора:.

— Чуда, Эриксен! Чуда!

Солдаты разразились воплем: «Чуда, Эриксен!», и Эриксена охватило отчаяние. Короткое опьянение своей мнимой мощью мигом прошло, когда он увидел Беренса. Чуда не существовало. Что-то случайно нарушилось в чудовищном государственном механизме, выпал из гнезда какой-то винтик, образовалась зияющая энергетическая отдушина, и тучи с полюса хлынули в эту отдушину. А сейчас винтик вставлен в свое отверстие, и тысячи марсианских термоядерных станций, синхронизированные в едином порыве, гонят назад миллиарды тонн вырвавшейся на волю воды.

Он не имеет отношения к этому происшествию, оно возникло и ликвидировано помимо него.

И только чтобы успокоить неистовствовавших солдат, а не потому, что он верил в себя, он взметнул вверх руки и прокричал:

— Все тучи — ко мне! Да погибнет, что мешает этому!

И тут, потрясенный, он узрел сотворенное им чудо. Тучи, отброшенные на север, неслись обратно, а на них напирали облака с юга. Вокруг быстро сгущалась тьма. Над головами солдат, в противоборствовании облачных фронтов, сверкнули молнии. Гром в разреженной марсианской атмосфере был не силен, но вспышки ослепляли, как взгляды, усиленные лазерными умножителями, — солдаты опускали на глаза квантовые забрала.

Сержант Беренс в это время яростно врубался в гущу солдат, чтоб расправиться с Эриксеном врукопашную, Проктор прокричал:

— Эриксен! Уничтожь его молнией!

Эриксен едва успел скомандовать, когда к нему простерлись хищные руки сержанта:

— Прочь! Будь уничтожен!

Сержант высоко взлетел в воздух. И еще не успел он коснуться грунта, как с бешеного неба на него низринулась река огня, а вслед ей устремились новые огненные реки. Сержант Беренс, превращенный в плазму, уже разметал по равнине все свои атомы, а молнии все били и били в то место, где он находился в последний миг жизни.

И тогда Эриксен, охваченный страхом содеянного, прокричал тучам:

— Разойдись! Все по местам!

Он и сам не знал, какой смысл в его команде, но, очевидно, смысл имелся: напиравшие фронтами облачные массы стали вдруг распадаться. И в разрывах облаков засверкало непостижимо чистое небо, давно не виденное на Марсе ясное небо с дневными неяркими звездами и далеким неярким Солнцем.

— Свершилось! — сказал кто-то среди всеобщего восхищенного молчания.

Эриксен, по-прежнему возвышавшийся над солдатами, увидел, что из Государственной Канцелярии, находившейся неподалеку от казарм, к ним идут высшие чины государства — генерал Бреде и полковник Флит.

Когда Бреде с Флитом ворвались на Пульт-Престол, Властитель-19 сидел на ПП, как на лошади, потерянно сжимая волосатыми босыми ногами бока верховного государственного механизма. Проницательному Бреде, впрочем, Властитель показался похожим не на мужественного всадника, отлично управляющегося с конем, а на огромную, вспучившуюся, до полусмерти перепуганную жабу. Умный генерал утаил, какие непозволительные ассоциации являются ему на ум.

— Что случилось? — хрипло прокаркал Властитель. — Еще никогда такого не было.

— Заговор землян, Ваша Удивительность, — доложил Флит, по обязанности младшего начинавший.

— Чудо, — мрачно установил Бреде.

— Чудес не бывает, — с испугом возразил Властитель-19. У него жалко исказилось лицо.

— Вы забываете о достижениях науки, Ваше Бессмертие. Мы развились до уровня, когда любое чудо стало технически возможно. (Бреде, разумеется, не знал, что повторяет мысль солдата Проктора).

— Это ужасно! — сказал Властитель-19, все больше бледнея. — Ноги не ощущают государства. С ума сойти, такая небывалость!

— Косинус пси ниже ноль сорока, — оказал Флит. — И он катится вяиз. Энергетические станции отбились от ваших рук. — Он посмотрел на властительные ноги девятнадцатого Синхронизатора. — Мы гибнем, Ваше Бессмертие.

— Срочно доложите: что делать? — сказал Властитель-19 генералу Бреде. — Ужас, какая удивительность!

Бреде прошелся вдоль щита с важнейшими государственными приборами, потом распахнул окно. Тучи, ринувшиеся с полюса, сгущались над резиденцией Властителя-19. Лил преступный дождь, путавший стройную схему стратегического развертывания сил. Бреде минуту вслушивался в шум антигосударственного дождя, затем, не отвечая Властителю, обратился к Флиту:

— Вот вам те недостатки, полковник, что являются оборотными сторонами наших достоинств, — вы недавно настаивали, чтоб я их вам объяснил… Автоматическая синхронизация государства на личность одного человека привела к тому, что общественному механизму стало безразлично, кто его централизует и синхронизирует. Какой-то пройдоха легче вписался в нашу государственную систему, чем вы, Ваше Бессмертие, и автоматы перевели синхронизацию на него. Очаг смуты в казармах сержанта Беренса.

Властитель-19 жалобно повторил:

— Что мне делать, господа? Какую выдать диспетчерективу?

— Сосредоточьтесь на управлении, — посоветовал Бреде. — Автоматической Синхронизации вашей особы с государством больше не существует — добейтесь ее силой воли. Боритесь за власть, черт побери!

Неистовые, глубоко запавшие глаза Властителя побелели от страха. Он яростно ударил ногами в бока Пульта-Престола.