В мире фантастики и приключений. Белый камень Эрдени - Страница 124

— Что-то я ему пожелал бы, только не знаю — что.

— А я пожелал бы, чтоб он уткнулся носом в грунт, а потом погнал нас в казармы на отдых, — грустно сказал Эриксен.

Эриксен еще не закончил, как сержант свалился с таким грохотом, что отдалось во всех ушах.

Он вскочил и, не отряхиваясь, заревел:

— Чего вылупили лазерные гляделки, гады? Живо запускайте моторы, скоты, и марш в казармы на отдых!

Солдаты кинулись к своим оболочкам. Взвыли воздушные двигатели. Взвод, человек за человеком, поворачивался к казармам. Сержант Беренс, раздувая горловой микрофон, завопил еще исступленней:

— Стой! Отставить отдых, мерзавцы! Стой, говорю!

Взвод торопливо выворачивался от казарм на сержанта. Беренс, катясь вдоль строя, неистовствовал:

— Кто скомандовал моим голосом возвращение в казармы? Я сам слышал, что голос был мой, меня не проведете, пройдохи! Что-что, а свой голос я знаю, подлые вы растяпы! Я спрашиваю, бандиты, кто кричал моим голосом?…

Солдаты молчали. Беренс докатился до Проктора и заклекотал:

— Это вы, негодяй? Вы, обжора? Вы, проходимец?

Он ткнул кулаком Проктора, Затрепетав, Проктор гаркнул:

— Никак нет, не я.

— Все ясно, — надрывался сержант. — Это ваша работа, Эриксен! Вот они где сказались, ваши психические нули, идиот! Я с самого начала знал, что от такого столба с перекладиной взамен рук хорошего не ждать. Я спрашиваю вас, распрохвост, почему вы кричали моим голосом?… Вы меня слышите, глухарь бескрылый?

Эриксен, бледный, четко отрапортовал:

— Так точно, слышу. Никак нет, вашим голосом я не кричал! Я не умею говорить чужим голосом.

Беренс побушевал еще немного и начал учения. Эриксену и Проктору выпало наступать в переднем ряду. Проктор обалдело скосил на Эриксена оптические усилители и прошептал:

— А вы, оказывается, чудотворец! Вот уж не ожидал!

В день, когда у сержанта Беремся начались нелады с новобранцем Эриксеном, неподалеку от них, в Верховной канцелярии, на Центральном Государственном Пульте сокращенно ЦГП — дежурил командующий Квантово Взглядобойными Войсками — сокращенно КВВ — известный всему Марсу лихой полковник Флит, еще ни разу на маневрах не побежденный. Он прохаживался вдоль щита с Автоматическими Душеглядами — так недавно стали называть прежние автоматические регуляторы общественной структуры — и, всматриваясь в диаграммы самописцев, мурлыкал популярную песенку: «Будешь, малютка, печалить меня, разложу тебя вмиг на атомы». Дежурство проходило отлично. Диспетчеризация государства шла на высоком тоталитарно-энергетическом уровне.

Внезапно Флит нахмурился. Кривая одного из Душеглядов показывала, что на ЦГП идет начальник Флита генерал Бреде. Флит недолюбливал генерала Бреде, хотя по официальным записям нейтринных соглядатаев они вычерчивались приятелями. Дело было не только в том, что генералу Бреде, как первому заместителю Властителя-19, было положено не три, как Флиту, а восемь проценточ сомнения и не два, как прочим Верховным Начальникам, а пять процентов Иронии и что сам Бреде, по часто повторяющимся импульсивным донесениям Приборов Особой Секретности, временами перебирал отпущенный ему Законом лимит Сомнения и Иронии, а это Флит считал отвратительным и опасным.

Генерал Бреде выглядел анахронизмом в государственной иерархии Верхней Диктатуры. Это был обломок древней ракетно-ядерной эпохи. Он мыслил изжитыми категориями всеобщего механического разрушения и энергетического распада. Испепеленная, превращенная в радиоактивную пыль планета — таковы были его примитивные концепции будущей войны. Правда, Бреде открыто не высказывал подобных взглядов — не только люди, но и самописцы высмеяли бы отсталость его стратегических концепций, — Флит же не сомневался, что втайне Бреде от них не отделался.

Не один Флит замечал, что Бреде недооценивает последние открытия в военной гехнике, позволявшие уничгожать людей, полностью сохраняя их снаряжение и имущество. Когда стало ясно, что человеческий взгляд, усиленный автоматическими устройствами, обладает большей эффективностью, чем бомба, отличаясь от последней легкостью настройки на любую мощность, именно в это время, когда уже не место было сомнению. Бреде усомнился: он принимал Квантово-Взглядобойные Войска в качестве одной из частей армии, но упрямо отказывался признать КВВ главной ударной силой. К тому же личная оптика генерала была не на высоте. Командующий армией Верхней Диктатуры был до презрения синеглазым. Невооруженным глазом он не мог бы даже мухи убить, не говоря уже о том, чтобы сразить человека или поджечь дом.

У подчиненных, на которых Бреде кидал взгляд, почти никогда не подгибались колени. Даже рост генерала — семь сантиметров выше стандарта для Сановников — Флит считал непозволительным нарушением авторитета. Черноглазый, стандартной фигуры, стандартно-стремительный Флит был, наоборот, живым воплощением воинственности. В его пылающих очах — меньше всего их можно было назвать отжившим невыразительным словечком «глаза»- сконцентрировались достижения оптической селекции четырех поколений профессиональных военных. У самого Властителя-19 не всегда можно было узреть такой пронзительно дикий и, без усилений, разрушительный взгляд, каким гордился Флит. Без светофильтров беседовать с ним было опасно. С женщинами он разговаривал лишь в темноте, чтоб неосторожно не поранить их нежным жаром своей природной оптики. Его первая жена погибла в ночь свадьбы и, хотя с тех пор прошло десять лет, Флит не переставал горевать о ней. Собственно, ночь, как показала запись контрольно-супружеских автоматов, протекала со стандартной бурностью, но на рассвете Флит, забывший задернуть портьеры на окнах, испепелил свою бедную молодую супругу отраженным в его зрачках светом далекого солнца.

Войдя на ЦГП, Бреде кивнул Флиту, уселся в кресло перед Государственным Пультом и задумчиво положил ноги на Пульт.

— Что-то не нравится мне сегодня Земля, — промямлил он. — Не люблю я, когда Земля в фазе трех четвертей.

— Ничего особенного с Землей — вращается потихоньку вокруг Солнца, — возразил Флит.

— Доложите Земную обстановку, — потребовал Бреде.

Флит подумал, что Бреде и сам мог бы поинтересоваться показаниями самописцев. С Землей, и вправду, нового не происходило. Строились 74 новых города, осушались три мелководных морских залива, разливались 47 новых пресноводных морей, вырубались дикие тропические леса и насаждались тропические парки. С космодромов Земли за часы дежурства Флита стартовало за пределы Солнечной системы два звездолета, в межпланетном пространстве находится в космическом полете 41 экспресс. Запущены еще три термоядерные станции — интеграторы фиксируют ежесекундный уровень потребления энергии земным человечеством на уровне одного эрга на десять с двадцатью пятью нулями, то есть около миллиона альбертов мощности.

— Почти в тысячу раз больше энергии, чем у нас, — сказал Бреде. — Высокого уровня добился земной коммунизм!

— Не вижу здесь страшного, генерал. Вы забываете о концентрированности нашего супертоталитарного строя. У нас не существует низменной потребности сделать райским существование людей, чем так увлекаются на Земле. Наш эрг в сотни раз боеспособней земного эрга.

— Это, пожалуй, правильно, — согласился Бреде. — Перейдем к Марсу. Что в малопочтенной Нижней Демократии?

В Великой Нижней Демократии Истинного Капитализма тоже не произошло нового, если не считать речи Второго Олигарха, прокарканной по внутренним каналам Общественного Сознания. Второй Олигарх с обычной своей демагогией нашептывал в подчиненные ему мозги, что только у них настоящая свобода, а у их врагов свобода отсутствует. Там, где господствует один человек, нет места для личной независимости и частной инициативы, квакал он.

И еще он пролаял, что, пока верхнее тоталитарное государство не уничтожено, существует вечная угроза индивидуальной свободе, не говоря уж, разумеется, о проблеме взбунтовавшейся Земли, решение которой пока еще не подоспело. Долой верхнего тотального диктатора, надрывался он, да здравствует свободная демократия Рассредоточенных Олигархов и частная инициатива под нашим непререкаемым руководством!