В лабиринтах развивающегося мозга. Шифры и коды нейропсихологии - Страница 19

В любом случае само существование этих процессов обусловлено: 1) генетической памятью, 2) актуальной памятью. Но соотношение такого мнестического обеспечения принципиально специфично: 1-й ФБМ актуализируется прежде всего на следах генетической памяти, а 3-й ФБМ – преимущественно за счет актуальной, текущей, прижизненной памяти, постоянно пополняемой в процессе обучения человека.

Вместе с тем нормативный онтогенез, очевидно, характеризуется дрейфом целого ряда присвоенных извне социокультурных программ до «рефлекторного», инстинктивного уровня 1-го ФБМ. В свою очередь, его изначально неосознаваемые программы могут достичь такой степени произвольного регулирования (3-й ФБМ), что трансформируются, например, в теорию Фрейда или бытие святых.

Этот процесс всегда виден по тому, насколько в течение жизни «индивидуация» человека приводит его к полной гармонии с собой и миром. Но зачастую он проявляется, напротив, в самом неприглядном и/или патологическом ракурсе. Все формы отклоняющегося поведения (от субнормативных до клинических) – суть преобразования свернутых, инактивных паттернов поведения 1-го ФБМ в активную, произвольную, целенаправленную деятельность, узурпирующую все сферы жизни человека.

В сущности, именно эта драматургия (в положительном и отрицательном аспектах) – главный герой классической литературы. За ее животрепещущие описания мы преклоняемся перед Ф.М. Достоевским, К. Кастанедой, К. Юнгом, М.А. Булгаковым, С. Грофом, гениальными режиссерами и актерами.

Кроме того, во всех великих произведениях явно или подтекстом проходит очевидная мысль: человек, не желающий учиться осознанной самоорганизации и оперативной аутокоррекции, становится игрушкой в руках непредсказуемых сил, людей, обстоятельств и собственных «архаичных пластов поведения». В частности, именно поэтому так опасно неконтролируемое увлечение магическими психотехниками, холотропным дыханием, ЛСД и т. п. Никто не может спрогнозировать, какой именно архив наших врожденных модулей поведения эти воздействия «откроют». Мы же не знаем, например, была ли у нас в пятом колене шизофрения или эпилепсия… Зато это наверняка знает генетическая память нашего мозга, и при случае она не преминет «растормозитъся». Ведь для мозга самое большое удовольствие – работать, самореализоваться; суть работы его интересует во вторую очередь.

Принципиально мы мало отличаемся друг от друга с точки зрения психологического строения 1-го ФБМ. Точнее, эти отличия могут быть описаны через конечное число критериев: варианты темперамента, удельный вес актуализации тех или иных универсальных комплексов или архетипов, преимущественно «симпатический» или «парасимпатический» способ реагирования и т. п. Мы индивидуализированы, непохожи друг на друга по строению нашего личного 3-го ФБМ. В целом же нашему лицу – реальному и духовному – «необщее выраженье» придают черты, нюансы: 1) наследуемые по обеим (отцовской и материнской) линиям; и 2) приобретенные в течение жизни благодаря присвоению чужих моделей поведения, масок, мыслей, верований.

Окончательное воплощение в каждом конкретном онтогенезе такая индивидуация приобретает, когда эти костюмы, идеи и убеждения становятся нашим безусловным категорическим императивом, то есть начинают реализовываться в определенной мере под эгидой нашего первого функционального блока мозга. Именно этому сценарию посвящена известная аксиома: «Характер человека – его судьба».

В предыдущей главе был перечислен состав, тезаурус первичных, базовых врожденных конструктов: витальных, коммуникативных и саморазвития, опосредуемых в исконной своей форме 1-м ФБМ. Аналогичный перечень эволюционных задач 3-го ФБМ гораздо меньше, но их смысл и содержание воистину всеобъемлющ. Ведь здесь идет речь о явлениях, пронизывающих все периоды и сферы человеческой жизни:

– потребность в специфических именно для человека формах обучения – присвоении способов символической (знаковой) схематизации, упаковки информации, имеющейся во внешней и внутренней среде: ее описания в виде текста, математических формул, нот и т. д. Только таким образом может сформироваться произвольная (вербальная) регламентация поведения вообще и деятельности «парламента инстинктов», в частности. А следовательно, элиминация хаотичной активности этого «парламента», оформления его работы в культурально приемлемый (одобряемый) дизайн. Главный результат такого обучения человека – обладание средствами моделирования, экстраполяции и прогнозирования собственной и чужой психологической активности в низковероятностной среде;

– потребность в произвольной (то есть по определению – речевой, формируемой в обучении) саморегуляции, самоуправлении. На языке системно-эволюционной парадигмы – способность к произвольному формированию новых функциональных систем. По сути, это механизм алгоритмизации и автоматизации неосознаваемых и/или отсутствующих в детстве источников, целей и средств поведения (чужого и своего) в любых его проявлениях: от завязывания шнурков и письма до кругосветного путешествия и создания новой религии.

– потребность в собственно человеческих коммуникациях с носителями первых двух модулей. Таковая, по сути, является стремлением в чем-то отразиться: «Свет мой, зеркальце, скажи…» Очевидно, что такое зеркальце может реально существовать в двух принципиальных вариантах: 1) в собственном продукте (фекалии, которые являются в определенном возрасте главной гордостью ребенка, пресловутые «сын, дерево, дом», «Война и мир», город Солнца и т. п.), то есть различных формах самоактуализации; 2) в отношении к нам и нашей продукции других людей. Психологический онтогенез – это развитие способности и необходимости категорически и безальтернативно устранять «кривые зеркала», постоянно пребывая в поисках «прямых».

Все перечисленные программы 3-го ФБМ, потенциально данные человеку в норме, инвариантно присутствуют на каждом отрезке онто- и актуалгенеза человека, постоянно обогащаясь и развиваясь до последних его дней. Не будучи сформированными, они становятся главной мишенью (а следовательно, и критерием эффективности) психокоррекционной и психотерапевтической работы в любом возрасте. А дизонтогенез лобных отделов мозга всегда сопровождается тяжким дефицитом всех перечисленных психологических паттернов (вплоть до полной их элиминации). Особенно грубо сказывается при этом, как известно, генетическая патология, внутриутробные травмы различного генеза, алкоголизация в семье.

Мы не обсуждаем здесь участие «программных» функциональных блоков мозга в реализации ВПФ, так как этой теме, в сущности, и посвящена книга. В частности, специальная глава, где рассматриваются основные нейропсихологические закономерности работы III ФБМ. В данном разделе хотелось бы акцентировать их значение именно как организаторов поведения человека в целом.

Взаимодействие 1-го и 3-го функциональных блоков мозга в норме носит реципрокный характер, хотя может характеризоваться и иными типами взаимной координации. И врожденные, и приобретенные программы поведения бесстрастны, они просто существуют. Они не бывают хорошими или плохими, то есть сами по себе не несут никакой морально-этической окраски.

Как известно, «дьявол кроется в мелочах»: а мелочи – это объекты (и способы взаимодействия с ними), на которые направлены эти глобальные паттерны. Маниакально (одна из метафор 1-го ФБМ) можно, устраняя любое препятствие на своем пути, преследовать цель любыми способами взойти на следующую ступеньку социальной иерархии. И можно искать истину, воплощая ее в таблице Менделеева, соусе «бешамель», «Тайной вечере», стиле барокко, Библии, квантовой физике, микрохирургии, теории психоанализа и любви к ближнему. С другой стороны, поиску различных жизненных целей и способов их достижения человек всегда обучаем (метафора 3-го ФБМ). Принципиально (при сохранности и достаточной активности лобных систем мозга) его можно научить и методу поиска и поиску метода реализации самой фантастической или, напротив, чудовищной мечты.