В круге света (сборник) - Страница 6

– Ну что, батюшка, она останется жить?

– На все воля Божия! Я ничего не могу вам сказать определенно, но думаю, что чувство, с которым причащалась ваша жена, позволяет надеяться: душа ее будет жить.

Денег я у него не взял.

Женщина умерла, а через несколько дней, проходя мимо их дома, я увидел Геннадия. Он жег костер. Иногда люди сжигают личные вещи усопших. Он заметил меня и крикнул, чтобы я подошел. Когда я приблизился к костру, то увидел, что горят иконы – те, что стояли в их доме.

– Ума не приложу только, что делать с этой железкой. – Он протянул ладонь, на которой лежала их семейная реликвия, тот самый образ Пресвятой Богородицы. – На помойку выбросить рука не подымается. Утопить разве? Не знаю…

– Отдайте ее мне, – попросил я.

Он легко и даже как-то с видимым облегчением избавился от иконы.

– Она будет находиться у меня в алтаре, и в любой момент вы сможете забрать ее.

Как хорошо, что я не взял тогда его деньги…

Примерно год спустя я увидел его вновь. Он на велосипеде проезжал мимо храма на дачу.

– Геннадий, – окликнул я его. – Ваша иконочка по-прежнему у меня. Не хотите ли забрать?

Он лишь отмахнулся.

– Тогда я отдам ее в надежные руки. Вы не возражаете?

– Делайте с ней что хотите, – ответил Геннадий, не останавливаясь и не слезая с велосипеда.

Сейчас икона находится дома у одного из моих друзей. Ему приходится много ездить, встречаться с людьми. Когда я передавал ему образ, то рассказал его историю. Мой друг взял в руки икону, благоговейно поцеловал ее и положил в карман пиджака – напротив сердца. Я знаю, что он с ней никогда не расстается…

А однажды по дороге из храма в поселок меня остановил мужчина лет тридцати пяти:

– Батюшка, нам икону продали, очень дешево. Такая большая старинная икона, как нам сказали, Спас Оплечный. Надеялись, что в семье у нас лучше станет, а только, наоборот, все ухудшилось. Может, она ворованная?

– Все может быть, – отвечаю.

– Я хочу икону принести в храм. Возьмете?

– Конечно возьмем, приносите.

Прошло какое-то время, я уже и забыл о том разговоре, но, вновь столкнувшись с этим человеком, вспомнил.

Правда, только после того, как он снова первым заговорил со мной:

– Батюшка, совсем у нас плохо! Я обязательно принесу Спаса.

Принес он его только месяца через два. Меня в это время в храме не было, но мои матушки рассказали, как мужчина поставил образ на столик и произнес, обращаясь к нему, словно к живому:

– Ну, вот Ты и снова в храме! Думаю, что Тебе здесь будет хорошо, это будет Твой новый дом.

А потом, повернувшись к моим помощницам, сказал:

– Попросите батюшку помолиться об Ольге. Это моя женщина, она пропала.

На все расспросы он лишь повторял, словно сомнамбула:

– Ольга пропала… Ушла из дома и не вернулась. Документы, деньги и все вещи на месте, а ее нет…

Мы молились об Ольге, но только тот человек в храм больше не приходил.

После этого события прошло, наверно, года три, и я, как обычно по вторникам, отправился в область, в семинарию, читать лекции своим студентам. Стоял небольшой утренний туман, да еще и торфяники горели, поэтому ехал осторожно. Впрочем, на ижевском «москвиче» и при желании особенно не разгонишься. Уже отъехав от дома километров тридцать, машина внезапно вошла в полосу сплошного тумана. Никогда – ни до, ни после этого я не оказывался в таком мареве. Как будто лобовое стекло оклеили белой бумагой.

Резко сбросив скорость, я еще ехал вперед по инерции, но куда двигался на самом деле, определить не мог. Вдруг вижу контуры горящих фар и понимаю, что выскочил на встречную полосу. Резко вывернул руль вправо, в сторону кювета. Как ни странно, я мог различить границу асфальта и гравийной отсыпки обочины.

Остановился и зажег все огни. Думаю, пережду, но не тут-то было: вижу, прямо на меня дрейфует такой же бедолага. Пришлось выйти из машины и улечься ему на капот, чтобы он меня увидел и отвернул в сторону. Потом я снова двинулся потихоньку вперед, поскольку стоять при таких обстоятельствах – еще опаснее, чем ехать. Вдруг слева меня обгоняет высокий автобус с метровыми стоп-сигналами. Я пристроился за ним как за маяком, и мы «помчались» со скоростью километров двадцать.

Вдруг автобус резко затормозил, остановился и я, а вслед за мной встали и те, что шли за нами. Образовался затор, мы стояли и видели, как проехали «скорые» и пожарные. Пока ждали, я достал канон своему святому и принялся читать. Только окончил молитву, как правая дверь моей машины открылась и я увидел голову местного жителя.

– Мужик, – говорит он мне, – езжай назад, там, впереди, – он махнул рукой, – разгребать на целый день!

– Как же я поеду? По встречке? Ведь меня снесут!

– Не снесут, вся трасса перекрыта.

Позже из новостей я узнал, что в этом месте столкнулись более пятидесяти автомобилей. Именно на нас с автобусом прервался этот скорбный счет. Слава Богу, жертв для такой аварии оказалось на удивление немного.

Разворачиваюсь и снова еду в густом тумане, но теперь уже в противоположную сторону. Хорошо, когда кто-нибудь идет у тебя перед носом и прокладывает путь, но на этот раз идущего в авангарде не оказалось. Вдруг кто-то ложится мне на капот, точно так же, как и я недавно:

– Друг, подбрось до N! – Человек назвал районный городок. – Мне в ГАИ надо. Я тут в аварию попал…

Общими усилиями мы благополучно выбрались на свежий ветер.

– Представляешь? За месяц три машины разбил, и все – на левых поворотах! Вот ведь не везет!

– А ты бы их освятил, машины-то, да перед тем, как на поворот вставать, еще бы и молился.

– Да я в Бога верю, ты не думай! В церковь иногда захожу, а года три назад так даже икону старинную пожертвовал в храм. – И он назвал наше село.

– А какую? – спрашиваю.

– Спас Оплечный, – отвечает.

Мы едем, и в моей памяти всплывает и этот человек, и имя его пропавшей подруги.

– Слушай, – говорю, – а Ольга-то нашлась?

Он медленно повернул голову и посмотрел на меня широко открытыми то ли от удивления, то ли от ужаса глазами.

– Нет-нет, ты не подумай, я не фокусник и не колдун, я – священник того самого храма, в который ты передал икону. Мы молились о ней, ты же просил. Так нашлась Ольга?

Мужчина вздохнул и заговорил. Было видно, с каким трудом ему давались слова:

– Где я только ее не искал – все больницы от областного центра до Москвы прошел, все морги! Всех неопознанных погибших мне предъявили на опознание. Не нашел, отчаялся уже, волком выл. Потом подсказали на телевидение артисту Кваше написать. Через год ночью она позвонила. Говорит: «Не ищи меня, я просто ушла. Не могу я так больше, без любви. Прости, но я не вернусь». И положила трубку. Даже документы не просила выслать…

Мы подъехали к городку, в который направлялся мой попутчик. Он вышел из машины, но потом вернулся и протянул мне сторублевую бумажку.

– Зачем? – спрашиваю. – Не нужно, нам же все равно было по пути.

– Помолись за Ольгу. Не знаю, как это у вас в Церкви называется. Сорокоуст? Твоя молитва быстрее дойдет. И пожалуйста, поставь свечу нашему с ней Спасу, пусть у нее все будет хорошо…

Осенним вечером бегу, как обычно, по поселку по своим поповским делам, а навстречу мне по своим собачьим делам бежит пес. Я заприметил его еще издали. Отмечаю про себя, что-то он в пасти несет. Наверное, косточку. Сближаемся, пригляделся, странная косточка, какая-то нетипичная, больше на бутылку похожа. И точно, стеклянная бутылка из-под пива. Знаю, что псы любят играть пластиковыми бутылками или пивными жестянками, но чтобы стеклянные носили, такого еще не видел. Остановился в удивлении, а пес спокойно проследовал дальше. «Ну и дела, – думаю, – людей испортили, так уже и до скотины добрались!»